В тот день…

– Христос, он здесь, – приложил руку к груди Тихон. – Ты просто знаешь, что он есть, и живешь, стараясь следовать его учению и не творить зла.

– А ведь кто-то сотворил зло, Тихон. И в вашем доме. Слышал, небось, что с Жуягой случилось?

– Так это его Буран затоптал во время грозы, – удивленно выгнул брови парнишка. Но затем о чем-то задумался, посуровел.

Тогда Озар склонился к нему и спросил:

– А не видел ли ты чего странного прошлой ночью, малец? Яра вон сказывала, будто марилось тебе всякое. Может, заметил нечто, о чем мне стоит поведать? Вроде как прошел ночью кто-то по двору. Было такое?

Тихон посмотрел прямо в глаза волхву:

– Странно, что именно ты об этом спрашиваешь.

– Отчего же странно, – ответил Озар после некоторой паузы. – Я здесь и приставлен, чтобы вопросы задавать.

– Ну да, конечно, – сказал Тихон, все так же глядя на него. Глаза у парнишки были рыжие, лишь немного темнее падавших на лоб рыжих прядей. – Но почему именно волхву такое поручили?

– Потому что Добрыня мне доверяет. И мне для него надо вызнать, что у вас происходит, дабы он мог отчитаться перед князем. Ведь это князь приказал разобраться, кто дурное на родителя твоего задумал да злодейство совершил.

Про свои догадки насчет Жуяги волхв парнишке не сказал. Зачем мальца огорчать? Вон как он понурился. И пусть Тихон христианин непреклонный, но ведь дитя еще…

Тихон задумчиво смотрел на дальние березы на горе Детинке. Молчал. И Озар понял: не нравится ему язычник, перед которым ответ надо держать. Потому и не торопил мальчишку, тоже повернулся в сторону Детинки. Там среди березовых стволов порой мелькали белые девичьи рубахи. Была середина рабочего дня, однако девушки все же находили время, чтобы сбeгать в священную рощу и надеть венок на ветви или ленту повязать – по поверьям, так девушки-славницы вымаливали у Лады внимание понравившихся им молодцев. Красивый старый обычай. Ну как такое может быть кому-то не по душе? Исстари так жили люди в этих краях. А малец злится на волхва уже потому, что тому мило все родное и привычное, а не привезенное из чужих краев.

– Так будем говорить, парень? Учти, если ты что-то видел, мне помощь твоя может понадобиться.

– Видел, – тихо отозвался мальчик. – Но думал, что померещилось… Ходил кто-то ночью под ливнем. Как раз к конюшне прошел. Я из окошка заметил.

Озар напрягся:

– Когда это было? Под утро, ближе в полуночи? Когда?

– Да не знаю я! Просто от грохота проснулся, потом заметил, что в окно заливает, и поднялся, хотел ставни поплотнее закрыть. А тут вспышка молнии. Вот я и увидел, как человек, накрытый белой шкурой… ну, или накидкой, прошел к конюшне. Тогда я даже испугался. Но успокоил себя мыслью, что это кто-то из наших решил проверить, как там кони.

– А ты не мог бы определить, кто это был?

– Говорю же, накрытый он был. К тому же темно было, дождь лил. Если бы не вспышка молнии, то, может, вообще не заметил бы. Поэтому не рассмотрел я его толком.

– Ну хоть высокий, низкий?

– Сгорбленный. И двигался как-то странно, будто переваливаясь. Но самого под покровом не рассмотрел.

– Что значит переваливался?

– Ну вот так ходил.

И мальчик, сгорбившись, стал ковылять, приволакивая ногу.

В этот миг Озару показалось, будто следит за ними кто-то. Они с Тихоном находились на забороле стены за двором, их было видно отовсюду. И от поварни, где у печи хлопотала Голица, и со двора, по которому сейчас шел Радко и поглядывал на них. А еще волхв заметил в открытом окне наблюдавшего за ними Вышебора, за которым маячила темная фигура Моисея.

– А ну, отойдем-ка в сторону. – И он взял Тихона под локоть.

Но тот вырвал руку.

– Никуда я с тобой не пойду, кудесник. Я сказал уже все, что мог сказать. Так что если я и заметил кого-то, то вряд ли смогу узнать. Что еще тебе от меня надо?

Тихон хотел уйти, однако Озар загородил ему путь.

– Еще один вопрос. Ты ведь ночуешь над горницей Вышебора. Оттуда слышно, что внизу происходит?

– Ну, когда Вышебор шум поднимает, я слышу.

– А как думаешь, он может ходить? Ноги его двигаются?

Тихон вдруг так побледнел, что веснушки на носу стали почти коричневыми.

– Я порой слышу странное… Такое – ляп-ляп. Так не ходят, но звук такой, будто лягушка большая прыгает.

И, произнеся это, Тихон словно испугался чего-то и убежал.

– Надо бы Тихона усадить у окошка его повалуши да заставить каждого из челядинцев пройтись к конюшне, накрывшись шкурой, – советовал Златига после того, как Озар поведал ему, о чем говорил с мальчишкой.

Было это в послеобеденное время, когда все по обычаю отправились на отдых. Тихо-тихо было в тереме, только где-то оставленный незакрепленным ставень постукивал при порывах ветра.

Озар сидел с закрытыми глазами и размышлял. По-прежнему не поднимая век, ответил:

– Сложно мне с Тихоном дело иметь, сторонится он меня, смотрит волчонком. Я было хотел попросить, чтобы Яра с ним поговорила, вижу, что ей страсть как любопытно. Но, знаешь ли, служивый, особого толку все равно не будет.

– Как это не будет! – развел руками Златига. – Если Тихон видел убийцу Жуяги, то эта ниточка и поведет к тому, кто тут злодействует. Ну а что Яра тебе советовала?

– Думаешь, я ее советов спрашивать буду? Она-то баба неглупая, однако себе на уме. Да и поймите вы оба, Тихон не рассмотрел как следует того, кто по двору ночью шастал. Много ли можно различить при вспышке молнии?

Златига сидел рядом, сопел недовольно. Тогда Озар повернулся к нему, положил руку на колено.

– Посуди сам, служивый, ведь тот, кто пробирался через двор, мало того, что накрылся, так еще, со слов Тихона, двигался странно, переваливаясь. Так, чтобы его не узнали. Или чтобы подозрение пало на калеку. И накрой мы сейчас кого угодно да заставь двигаться по двору, любой постарается изменить походку, только бы на него не подумали. Поверь, тот, кто совершил злодейство, знал, что делал, ковыляя.

– Ну а если проверить, чем там мог злодей накрыть себя? Ведь это надо было достаточно большую полость взять, чтобы всего себя спрятать под ней.

Озар вздохнул, не поднимая век.

– Златига, овчина или козья шкура самые используемые в хозяйстве. Стоят они недорого, чистятся легко, долго служат. Это тебе не белая северная лиса или нежный мех рыси, это даже не горностай белоснежный, какой лишь для подчеркивания богатства и положения накидывают на себя и наряды украшают. А ты загляни в истобку или пройдись по горницам – везде лари, лавки, а то и половицы овчинами покрыты. Вон и нам такие выдали, думаю, что и на скотном дворе подобные найдутся, только поизношеннее, но вполне еще пригодные. Я, конечно, могу Яру расспросить, но учти, любой мог взять светлую полость с ларя или лавки и накрыться, чтобы пройтись под ливнем. А может, и простое покрывало из некрашеной холстины мог накинуть на себя убийца – Тихон точно не рассмотрел, а при вспышке молнии любое полотно может светлым показаться в ночи. Нет, единственное, что мы узнали от Тихона, – это лишь то, что кто-то действительно входил в конюшню во время ливня. Я на одно могу надеяться: Тихон мальчик сообразительный, он понял, как важно то, что он видел, поэтому сам может приглядеться ко всем да поразмыслить. Однако я ему не по нутру, сторонится он меня. Так что, скорее всего, тебе за ним придется приглядывать.

– Как за ним приглядывать? Он как отобедал, так и убежал куда-то. Кто его удержит?

– Ну тогда угомонись, служивый, и дай мне подумать.

Златига растянулся на скамье, вскоре и похрапывать начал, когда Озар вдруг потряс его за плечо.

– Слышишь, служивый, думаю, есть смысл пойти потолковать о дружбе Дольмы с Творимом тиуном. Он нынче сюда и носа не кажет, а раньше, как я понял, частенько заглядывал.

– Тебя, видать, опасается, – кряхтя, пробормотал Златига. – Ну ладно, идем. Но только…