В третьей жизни

— Ты даже не знаешь, где живёт твой Клещ? Где теперь его искать?

— Никуда он не денется. Меня просторские пацаны очень уважают. Скажу им, сразу его найдут. Медик с ним ходил. Надавим на дружка, расколется, — предположил Сашок.

Эта скотина у меня четвертак спёр. Задаток ему дал, помог по-человечески. Сволочь он последняя, — продолжил разоряться Толян, — Ничего… Я на него в милицию заявлю. Скажу, что он украл из моего стола в кабинете пятьсот рублей, а ты подтвердишь.

Сашок в ответ что-то буркнул утвердительное.

Ну и подлец же, этот Толян! Образец кристальной, рафинированной подлости. Десятку ведь всего дал. И братец от него недалеко откатился. Даже в затылке заломило от негодования. Если этому кренделю удастся занять первое место, то тогда можно выкатить ему предъяву в присвоении чужого творчества хотя бы по факту стихов. Поэтесса Маргарита Агашина, автор слов к этой песне, никуда не делась. Признает своё творчество. А стихи написаны были давно. Сообщил Ларику о такой пикантной детали. Он в ответ высказал пожелание защищать также чикино авторство. Не стал его отговаривать.

Рядом с Шиловскими двое мужчин обсуждали призы за победу на конкурсе. Стало понятным, почему сюда ломанулись такие известные коллективы. Лауреаты получат возможность выступить в праздничном сборном концерте на день Победы в Кремлёвском дворце съездов и заключить контракт с Московской областной филармонией. Кроме того, обещаны шикарные премии. За первое место будет выдана сумма в пять тысяч рябчиков, за второе — две тысячи, а за третье — восемьсот. Вдобавок, каждому участнику конкурса, независимо от занятого места, будут выданы по двадцать пять рублей. Шумилова видимо посетил приступ безумной щедрости, раз такими деньжищами раскидывается. О Прибалтике мужчины ничего не сказали.

Появилась секретарша директора и попросила всех участников конкурсного концерта пройти на сцену кинозала. Зрителям не всем достались места. Многие стояли в проходе. Между сценой и местами для зрителей располагался стол для жюри, накрытый зелёным сукном и с расставленными по центру бутылочками Боржоми. За ним уже сидели Лейсан строго посередине и несколько представительных мужчин разного возраста. Среди них угадывались Таривердиев и Геня Белов. Остальные были знакомы смутно. Нет, вру. Йосю Кабздона трудно не узнать. Этот криминального вида еврей в любую щель без вазелина пролезет. Присутствие его здесь свидетельствовало о значительности и добротности проводимого мероприятия. Работала съёмочная аппаратура телевидения. Сверкали вспышки фотоаппаратов.

Дядя вышел на сцену с закрытым занавесом и неожиданно превратился в конферансье, объявив о начале конкурса-концерта. Открылся занавес. Взору собравшейся публики предстали красиво выполненные плакатные декорации на военную тему. Следуя приглашениям конферансье, на сцену выходили и заполняли её участвующие ансамбли. Зубры выходили в одинаковых красивых костюмчиках. Участники конкурса заметно волновались. Некоторые были так же юны, как и наши Лучики. Почти все были одеты по современной моде — в расклешённых брюках и с длинными, порой до плеч, волосами. Мне вдруг показалось, что я не в толпе стою, а один перед всем залом. Сразу поплохело, взмок от пота, наружу запросились газы.

Дядя со сцены огласил состав жюри. Представляемые вставали, оборачивались к зрителям и коротко кланялись. Под гром аплодисментов назывались знаменитые имена:

— Народный артист РСФСР, композитор Богословский Никита Владимирович; лауреат Всероссийского конкурса артистов эстрады, лауреат международных конкурсов, народный артист Дагестанской АССР, заслуженный артист РСФСР, артист Москонцерта Кобзон Иосиф Давыдович; заслуженный артист РСФСР, актер театра и кино, поэт, композитор и исполнитель песен Ножкин Михаил Иванович; герой Советского Союза, летчик-космонавт Волынов Борис Валентинович; ветеран Великой Отечественной войны, майор запаса Смирнов Николай Павлович; секретарь московского областного комитета комсомола, председатель организационного комитета конкурса Касимова Лейсан Муратовна; композитор Таривердиев Микаэл Леонович; композитор Мигуля Владимир Георгиевич; лауреат премии Ленинского комсомола, композитор Тухманов Давид Федорович; артист Москонцерта Белов Геннадий Михайлович. И, напоследок, ваш покорный слуга, являющийся к тому же заместителем председателя оргкомитета конкурса, Шумилов Николай Михайлович.

Директор почтительно поклонился залу и, сойдя со сцены, занял место с края стола. Интересно, где он таких мастодонтов наловил? Почти не сомневаюсь, что все они и не раз отдыхали в этом раю, как тот же Геня. Почему бы не сделать ответный реверанс гостеприимному хозяину.

Наконец, нас увели со сцены и начался концерт. За кулисами было тесновато, но никто не уходил. Все желали смотреть выступления конкурентов. Патлатые музыканты старались изо всех сил. В целом, их исполнение мне как зрителю понравилось. Только были в большей мере перепетые и изъезженные иглами на пластинках песни советских композиторов. Ничего нового, ничего своего. Некоторые песни даже повторялись. Никто ведь не предупреждал участников о желательном репертуаре. Были попытки выехать на успехе Высоцкого, несколько его композиций были представлены, но энергетика его песен оказалась неподвластна молодым исполнителям. Мастодонты благосклонно внимали исполнениям, усмехались и чиркали записи в своих листочках. Машинисты отчаянно конъюнктурили с песней «Пора в путь-дорогу…» из фильма «Небесный тихоход». Старались изо всех сил, желая понравиться маститым дяденькам. Градский со своими «Скоморохами» спел собственную «Балладу о войне», но как-то блёкло. Даже голос у него звучал по-другому, незнакомо.

Наташа увела нашу команду в ресторан подкрепиться, не дожидаясь первого антракта. Тактически правильное решение нашей начальницы. Похлебав рассольничка и закусив бефстрогановым, Лучики расслабились и заулыбались, стали вновь подшучивать друг над другом.

ВИА «Спектр» выступал сразу после первого антракта, в самом начале второго отделения. Ведущая озвучила наименование песни и её авторов. Санёк от волнения выронил гитару, вызвав смешки в зале. Вступили тромбон и пианино, за ними последовал вокал Дениса. Зрители в зале начали вставать по ходу песни, словно на минуте молчания. Поднялся и ветеран из состава жюри. Когда закончились последние аккорды композиции, раздался оглушительный шквал аплодисментов и крики: «Браво»! Все в зале уже стояли. Ветеран вышел на сцену и с чувством пожал солисту руку. Затем, не удержался и обнял его. Кобзон попросил уточнить данные авторов песни. Ведущая повторила в микрофон:

— Музыка Анатолия Шиловского, слова — Александра Шиловского.

Видно было, как рожа Толяна раскраснелась довольно. Он с братцем вместе выступили вперёд и поклонились. Даже пятерню к сердцу прижал, волнение изображая. Гад махровый. Поднялся на сцену теперь Йосик Давыдыч со своей извечной кривой улыбочкой. Пожал им обоим руки. Что-то им тихо проговорил. О чём-то сговариваются. Впрочем, чему тут удивляться? Подобное притягивается к подобному.

Пристально наблюдал из-за штор за композитором Мигулей. Исполнение его затронуло сильно, но не удивило. Бывает ведь так, что автор делает какие-то общие наброски нового произведения и затем откладывает в долгий ящик, даёт вылежаться. Не положил, значит.

Спектровцы не остались за кулисами смотреть на последующие выступления, предполагая первое место уже в своём кармане. Нет, вру. Раиса осталась переживать. Дальнейшие выступления были откровенно скучноваты. Зрители хлопали участникам жиденько, наверное, чтобы не обидеть. Только ребята из подмосковных Химок спели душевно «За того парня». Ветераны им горячо поаплодировали, провожая со сцены.

Объявили наш выход. Рабочие со звукооператором почти моментально установили усилители с колонками и подключили инструменты. Ведущая представила песню и автора Павла Чекалина. Лейсан оторвалась от своих бумажек и с удивлением взглянула на нас. Ребятки в своих военниках выглядели как приговорённые к расстрелу, с трудом держась на ногах. Наташа в белом халатике, изображая медсестру, сидела на стуле и нервно поглаживала аккордеон. У меня тоже коленки малость потряхивало. Тискал гитару, как стати девушки, успокаиваясь тем самым. Придумал мизансцену со стульями, как будто воины отдыхали на привале. В основном все сидели в разных позах. Кто-то стоял, поставив ногу на стул. Я собирался солировать сидя. В зале вдруг заметил рожи своих ледовых соратников. Молодцы, успели. На душе стало как-то теплее. У некоторых в жюри физии слегка поморщились. ВИА, а у вокалиста в руках гитара, как у какого-то паршивого рокера. Да ещё и сидит. Непорядок. Наконец, прозвучало вступление на лидер-гитаре и аккордеоне, лениво так, спокойно. И, затем, мы дали шороха:

…

— Давай за жизнь, давай, брат, до конца. Давай за тех, кто с нами был тогда…

Я ушёл в себя. Смотрел на свои пальцы, струны. Удалось немного сбросить напряжение. Когда мы дружно встали на третьем куплете со своих стульев, согласно логике сюжета композиции, многие, особенно молодняк в зале, тоже повскакивали со своих мест. Стояли так, обнявшись и покачиваясь в такт мелодии. Пацанчики лучистые просто молотки! Так слаженно и истово орали припевы, что не дали зрителям шансов оставаться спокойными. К концу исполнения повторилась ситуация со «Спектром». Все в зале стояли. Затем, даже не шквал, ураган аплодисментов начался с каким-то истошным воем и категоричным требованием исполнить песню ещё раз. Публика свистела, гомонила и не давала продолжать концерт, пока снова не прозвучит полюбившаяся композиция. Мастодонты возражали. Я с ними, в принципе, был солидарен. Выдохся эмоционально, панимаш. Пацанчики тоже, судя по кислым мордахам, не горели желанием бисировать. Однако, Лейсан взмахом руки приговорила нас к повтору.