В твоем плену

Я умирала несколько раз в его руках, воспаряя к небесам, теряя ощущение реальности, но уже через небольшое время возвращалась на землю со жгучим желанием повторить. И каждый раз удовольствие огненной лавой растекалось по кровеносной системе, доставая до всех потайных уголков.

И, если раньше я боялась момента проникновения, боялась той боли, что сопровождала меня весь прошлый раз, то теперь молила об ощущении наполненности себя им.

Хрипло, закусывая губы до солоноватого вкуса крови во рту:

— Пожалуйста!

— Что? Что пожалуйста? Скажи мне? — прошептал мне в ухо, потираясь каменной плотью о мою изнывающую промежность.

— Возьми меня. Войди! Тебя хочу всего!

И всхлипнуть, задрожать, ощутив резкий толчок внутрь меня. Как горячая волна окатила с ног до головы, как вся моя сущность сжимается вокруг него, такого долгожданного, такого желанного, такого большого и распирающего меня изнутри, впитывает эти соприкосновения самых сокровенных частей тела и жаждет его господства надо мной и внутри меня.

И он дал мне это! Задвигался, заполняя пустоту. С каждым разом словно продвигаясь все глубже, увеличивая амплитуду, входя до упора и тараня так, будто наказывал за что-то.

— Смотри на меня! — приказал и я распахнула глаза, потонув сразу же в плавящейся ртути, что воронкой затянула меня.

Венка на виске вздулась, на лбу выступили капли пота. Взгляд нечеловеческий. В нем смешались все оттенки серого, какие только можно встретить в нашем мире. Навис надо мной такой красивый и опасный одновременно.

Мой!

Пусть всего лишь в эти мгновения, пусть в последний раз, но я вижу как он теряет человеческий облик, как хрипло стонет, двигаясь глубоко во мне и вбивается до черных точек перед глазами, и именно Я причина его одержимости!

Все именно так, как должно быть, все слишком правильно. Он и я. Кого не должно было быть, но Мы есть, и мы вместе. Сейчас, в это мгновение. Ощущение безупречности происходящего. Настолько, что пугает. И завораживает.

Замер на секунду, тяжело дыша. Прикрыл веки, пытаясь выровнять дыхание, прислонившись лбом к моему лбу, а я чувствую как его разрывает изнутри бешеное желание, как едва сдерживается, стиснув зубы и у меня у самой начинает срывать крышу от нетерпения.

Подмахнула бедрами, заерзав под ним. Еще и еще, несмотря на то, что пытается придавить меня весом своего тела.

Закинула ноги ему на поясницу, подавшись вверх и ощутила как под этим углом он болезненно вошел глубже. Боль прострелила вбок и взорвалась яркими пятнами перед глазами, заставив всхлипнуть, а следом цунами судорожных сокращений по телу вперемешку с каким-то неправильным, но таким убийственно-приторным удовольствием.

— Давай! — выдохнула ему в губы. — Сейчас.

И он не выдержал. Сорвался, подобно дикому зверю, зарычал, взяв бешеный темп и выбивая из меня пронзительный крик, когда вселенная посыпалась передо мной, уступая место бесконечности. Когда звезды поплыли под прикрытыми веками и тысячи разрядов разом пронзили каждую нервную клетку, выжимая свой максимум.

Я умерла. Расплавилась. Превратилась в прах. Меня больше нет и я везде.

Это непостижимо, но я в раю…

35. Тамин

Бывают моменты, когда хочется послать в преисподнюю весь мир, всех окружающих, все проблемы. Абсолютно все!

Кроме одного единственного человека. Моей девочки. Моего чистого и непорочного лучика солнца в этой никчемной жизни до ее появления.

Я — реалист и прекрасно понимал, что на протяжении последних лет меня окружали корыстные и погрязшие в разврате люди. Я и сам был не лучше.

Одно только наличие сильно развитого дара давало мне почти безграничные возможности и связи, которые я с выгодой использовал, иногда переступая через общепринятые человеческие нормы и всегда выходил сухим из воды.

Да, я был любимчик у судьбы и, наверное, это во многом испортило меня.

Раньше я этого не осознавал. Принимал за норму человеческие пороки, что были не чужды и нам — миаро, смотрел на мир в черно-белых тонах и, признаюсь, в последнее время начинал подуставать от жизни.

Пока в моей размеренной вселенной не появилась она — невинная преступница с глазами цвета весеннего неба. Пока не раздавила в крошку все мои убеждения, всю мою выдержку и не вытряхнула всю пыль с обратной стороны моего характера, которая, оказывается, у меня все же имелась, показав совсем иные ценности, дав на мгновение прикоснуться к Ее хрупкому миру и открыла целую гамму оттенков новых для меня чувств и эмоций, заставив взглянуть на жизнь под другим углом.

Я бы очень хотел провести хотя бы парочку дней не вылезая с ней из спальни, забывшись в ее объятиях и слушая сладкие стоны удовольствия, но, увы, свалившиеся внезапно на мою голову проблемы требовали немедленного решения и мне, хоть и с большим трудом, но пришлось вынырнуть из параллельной сказочной реальности и окунуться в настоящую.

Нужно было связаться с Рэем, выловить Алекса и обсудить последние новости.

Лаура сглупила, выложив все карты разом, наивно полагая, что загнала меня в угол.

И мне даже стало интересно как долго она сможет продержаться? Может, не стоит так резко обрубать ее, а поиграть немного?

По дороге заехал к одному своему постоянному клиенту

Старку. Его агенство по стерилизации акхе славилось безупречной репутацией. И я, наверное, стану первым кто будет просить его об одолжении, способном бросить тень на его имя.

Я действительно не соврал Армиле, когда говорил о том, что готов пойти ей навстречу и не лишать ее в будущем возможности стать матерью.

Я рисковал. Серьезно. Деньги, конечно, во все времена открывали любые двери и решали самые неразрешимые проблемы, но здесь дело было в другом.

Я не был уверен, что Мила — временное увлечение. Слишком сильно я ее хотел, слишком безумно меня тянуло к ней. Это не была обычная симпатия. Даже не влюбленность.

Любовь? К чертям! Я не верю в подобные глупости.

Розовые сопли для наивных девчонок, навязанные дешевыми бульварными романами.

Странная тяга, одержимость.

У меня в постели побывало немало женщин. Я не запоминал их имен, лиц, семейного положения. Для меня они остались в памяти серой массой.

Тут не хвастаться — краснеть надо, если поднять реальную цифру, но не к одной из них меня не магнитило настолько, чтобы я готов был совершать глупости и подвиги ради нее.

А ради Милы — готов.

Что это, если не безумие?