В тылу врага

Костры, что партизаны жгли всю ночь напролет, выполняли сразу две функции. Первая и самая очевидная это, естественно, освещение пространства, чтобы противник не смог незамеченным пойти в атаку и в этом случае оказался на виду.

Вторая функция костров, это засветка тепловых датчиков беспилотных самолетов-разведчиков, а также других средств обнаружения, за счет того, что костры постарались сделать максимально дымными. За счет этого, некоторой части партизан удалось создать укрытия и спрятаться в них до особого сигнала командования.

Укрывшись дымом костров, произвели дополнительное минирование ущелий и теперь эти минные сектора начинали действовать.

Подразделения противника, что ворвались с "севера", а точнее, пропущенные партизанами, оказались на таком тротиловом поле. Авдеев активировал детонатор и сотни атакующих полицаев в буквальном смысле этого слова взлетели на воздух. Многие сотни получили тяжелейшие осколочные ранения. Те, кто не попал в зону взрыва плотной толпой рванули назад и попали на второе минное поле и адское представление повторилось. Сотни полицаев были смешаны с землей и камнем и живые с ужасными ранами завидовали мертвым.

Почти то же самое происходило на юго-западе. Только тут ущелье было несколько шире и противника еще требовалось правильно сконцентрировать на минных полях как можно более плотно. Для этого использовали пулеметы, гранаты и гранатометы. Какие-то зоны были не так хорошо простреливаемы и полицаи инстинктивно жались туда, не подозревая, что они скапливаются на пятачке, через который большинство их них попадет в ад.

Взрывы громыхали в ущелье. Полицаи бегали по его дну из конца в конец как того хотели партизаны. Они скапливались то на одном, то на другом участке и земля уходила у них из-под ног, зачастую вместе с ногами.

Тысячи и тысячи полицаев остались лежать в ущелье с оторванными конечностями и головами. Тысячи раненых вопили от боли и звали на помощь, но никто не откликнулся на их призывы. Те, что уцелели и могли двигаться, сломя голову бежали прочь оттуда, где во всей своей кошмарной чудовищности проявилась преисподняя.

* * *

Генерал Ци выслушивал доклады о происшедшем с каменным лицом. В этой атаке он потерял больше десяти тысяч человек убитыми и в два раза больше ранеными. А также партизаны сумели подбить три самолета. Но, несмотря на то, что у него оставалось еще почти двадцать тысяч человек, бой можно было считать проигранным, потому как моральный дух этих людей уже никуда не годился. А втолковать им, что у противника уже просто не осталось средств сопротивляться, было невозможно. Слишком большое потрясение они испытали.

— Отступаем… — глухо произнес генерал Ци. — Но прежде, нужно все это забросать бомбами…

— Но вы же сами… — вякнул было майор Таньхэ, но под испепеляющим взглядом генерала тут же стух и что-то пробормотал, прося прощение.

* * *

Сопротивляться у партизан действительно не осталось ни средств, ни сил. В этом сражении они потеряли больше пятисот человек только убитыми, а еще раненые… Хорошо если человек шестьсот-семьсот полностью боеспособных наберется. И то вряд ли.

— Будем прорываться, — сказал Вадим. — Оставим глушилку и "Арену" на месте, для отвлечения внимания, и делаем ноги.

Коржаков согласно кивнул, только спросил:

— Куда пойдем?

— Куда дорога уведет… на север. А там посмотрим.

Глава 21

Уйти из ущелья под химическими бомбами удалось далеко не всем, едва ли половине. Китайцы набросали их так много, что ядовитым дымом заволокло все ущелье и прилегающее к нему пространство. Ветер погнал дым в один из выходов на северо-восток и досталось ренегатам, стоявшим в оцеплении. Естественно, что они не хотели погибнуть от химического оружия и вынуждены были отойти. Китайские командиры пытались заставить их стоять на месте, но страх получить химическое отравление и умереть, несмотря на защиту оказался слишком велик для простых людей и они, плевав на все приказы стали разбегаться. Вследствие чего в оцеплении образовались бреши, через которые партизанский отряд смог с боем пробиться и буквально сразу же начать растворяться в тайге, делясь на малые группы до пяти человек и расходясь веером.

Охотиться за таким массовым исходом на самолетах не представлялось возможным, тем более что самим самолетам после массового бомбометания требовалось довооружиться, на что нужно время, а с помощью полицаев это получалось еще хуже. Не были они готовы к такому повороту событий ни физически, ни морально, ни технически. Первые попытки закончились плачевно, отряды беглецов на первых порах все еще оставались достаточно крупными и преследователи получили по полной программе от боевых заградительных групп, в итоге партизаны смогли затеряться среди гор.

Постепенно группы собирались в первоначальные отряды и подходили в условленные точки сбора, пока все, кто уцелел после газовой атаки и избежал столкновения с поисковыми группами полицаев, что наводнили тайгу, не собрались вместе. Всего около полутора тысяч человек, причем только одна треть из них гражданские.

Старшина Коржаков оказался на месте одним из первых, что Куликова нисколько не удивило.

— Вы уже связывались с командованием? — спросил Вадим.

— Да и даже получил ответ.

— Что сказали?

— Даже не знаю, хорошая это или плохая для тебя новость, — слегка усмехнулся старшина и продолжил, прежде чем Вадим успел что-то сказать: – Командование настоятельно просило продолжить партизанские действия в тылу противника, уж очень они эффективны. Мы ведь своими действиями парализовали железнодорожные перевозки. По сути, пропускная способность снизилась до двадцати-двадцати пяти процентов от нормы. Понимаешь, что это значит в глобальном плане?!

Куликов кивнул. Понять, чт'o это означало для вражеской армии, ведущей наступательные действия, по крайней мере пытающейся это делать, несложно. По сути, им нечем вести эту деятельность, даже оборонительные действия и те стали проблемой.

А еще он и сам не мог понять, хорошая это новость для него или плохая. С одной стороны ему уже до чертиков надоело мотаться по лесам, а с другой стороны, на официальной линии фронта будет не легче, если не сказать больше. Ведь если некому будет ставить китайцам палки в колеса, то китайская армия изрядно активизируется, и на линии фронта вновь начнутся чудовищные по своему накалу сражения, а это в свою очередь, подразумевает большие, огромные потери.

"Куда ни кинь, всюду клин, — подумал Вадим. — И еще неизвестно где он острее…"

Но есть, точнее, скоро наступит обстоятельство, что может серьезно осложнить их диверсионную работу партизанских отрядов.

— Зима скоро… — напомнил Куликов. — Еще месяц и начнется листопад. Мы для беспилотных разведчиков будем видны как на ладони.

— Да, это проблема… но только в том случае если продолжим действовать по прежней схеме, то есть сидеть на месте.

— О чем вы?

— О том, что больше никаких постоянных лагерей устраивать не станем. На одном месте будем оставаться не дольше трех дней.