В тылу врага

Отряд проскочил дорогу. Еще через два ночных перехода они еще раз пересекли дорогу. На этот раз партизаны стали свидетелем, как возвращались пустые грузовики. Вряд ли они успели за такое короткое время довезти танки до Чойбалсана и вернуться, хотя кто знает, номеров они не записали, слишком далеко было, но в любом случае подтверждалась версия того, что перевозка техники ведется постоянно и в больших объемах. А это, в свою очередь подтверждало информацию старого монгола о большом количестве войск, скапливающихся в районе Чойбалсана. Вот только серолицые они ли обычные неясно, но не верить монголу причин тоже нет…

Глава 23

Вода во фляжках снова закончилась, иссушенный организм с неохотой отдавал влагу окрашивая выделения в виде мочи которые уже просто опасно держать в организме в темный, устрашающе коричневый цвет. Но партизанам повезло, буквально через десять километров после перехода дороги они вышли к истоку Улуз-Гола, а потом и к Онону, на берегах которого собственно заканчивались остатки, несомненно, древнего оборонительного сооружения. Как потом выяснилось, это был Вал Чингисхана.

Впрочем, надобность в вале как в укрытии от возможного обнаружения с воздуха и защиты от внезапных самумов уже давно отпала. В горах имелось достаточно других, гораздо более надежных укрытий, коими и пользовались партизаны, уходившие все дальше на запад.

В принципе можно было воспользоваться рекой Онон как транспортной магистралью и спуститься по его водам хоть до самой Читы, но делать этого никто естественно не стал. Слишком много на реке населенных пунктов, а им никак светиться нельзя. Так что выбрали путь через горы, что называется напрямки. Для чего пришлось пройти еще дальше на запад вверх по течению реки, где Онон изгибался так, что вплотную примыкал к российской границе. Там ее и перешли, выходя аккурат на высоту 2519, что чуть западнее Сохондийского заповедника.

— Вот мы и дома, — расплывшись в улыбке, произнес Пахомов, когда они уже точно знали что перешли границу.

— Не вижу в этом ничего радостного, — приструнил его и остальных бойцов Вадим Куликов.

Он никак не мог понять, почему они все вдруг "поплыли".

— Не время расслабляться, я бы даже сказал наоборот, нужно максимально сосредоточиться.

— Да, конечно… — смутившись, кивнул Пахомов.

— Напоминаю всем, нам предстоит немаленький, я бы даже сказал охренительный по своей протяженности марш-бросок до своих. Причем половина территории из этого тысячекилометрового перехода занята противником.

Бойцы, услышав, сколько и в каких непростых условиях им еще нужно тащиться изрядно приуныли. Вадим же увидев их изменение в настроении, наоборот почувствовал удовлетворение. Так оно всяко лучше, по крайней мере не будут вести себя как бойскауты на прогулке.

— Интересно все-таки, спасся кто-нибудь кроме нас, — поинтересовался помощник.

— Чего гадать, если мы еще не спаслись. Вот дойдем и узнаем, единственные мы кто уцелел или еще есть счастливчики.

В родных лесах стало все же намного легче и свободнее. Не приходилось каждые пять минут останавливаться и вглядываться в небеса и горизонт в поиске самолета-разведчика и таиться при каждом подозрительном движении в окрестностях, будь то дикий як, козел или стадо лошадей или верблюдов охраняемые пастухами. Листва и хвоя надежно скрывала их от возможного обнаружения. Кроме того можно было идти днем, а не только ночью как в Монголии.

Все это не могло не сказаться на поведении. Люди волей-неволей стали беспечнее и это дало о себе знать самым печальным образом.

— Китайцы!!!

Завязался бой, но сразу стало ясно, что он безнадежен. Китайцы давили партизан со всех сторон, и не было никаких сомнений в том, что это хорошо подготовленная операция, а не случайное столкновение двух групп. То есть их ждали, и устроили засаду по всем правилам.

"Вот ведь гадство, — с бесконечным чувством разочарования и досады подумал Куликов. — Сдохнуть на полпути к безопасной гавани, и это после двух недель скитаний по адской Монголии… Лучше бы уж все кончилось тогда, при выходе из окружения…"

— Сдавайтесь! — с сильным китайским акцентом прогремел усиленный рупором голос, когда накал боя на минутку утих. — У вас нет ни единого шанса на спасение! Вы окружены. Предлагаю только один раз! Дальше будет бой на уничтожение!

"Большего и не надо…" – подумал Куликов и выкрикнул:

— Мы сдаемся! Всем сложить оружие!!

— Командир?! — опешил Пахомов.

— Что?

— Вы это вправду?

— Вправду.

— Но…

— Что "но"?! Что?!! Если торопишься сдохнуть, то валяй, флаг тебе в руки и айда на врага с песнями "Врагу не сдается наш гордый "Варяг"".

— Но… но мы обязаны проскочить. У нас важная информация для командования…

— Это ты про серолицых китайцев?

Пахомов кивнул.

— Да брось ты… — отмахнулся Вадим. — Ну что она, в самом деле, меняет, информация эта? Да ничего… ровным счетом ничего…

"Хотя, — появилась настырная мысль, — может и меняет… Вот только что?"

— Бросить оружие! — потребовал усиленный голос. — Любая провокация с вашей стороны повлечет самые жесткие ответные меры!

— Бросай, — кивнул Вадим и сам бросил свой автомат в сторону.

— Встать в шеренгу! Руки за головы!

Появилась нехорошая мысль, что их сейчас возьмут и расстреляют, срезав одной очередью, но нет, появившиеся китайцы именно китайцы, а не полицаи, повалили сдавшихся на землю и связали пластиковыми ремешками.

Ближе к вечеру появился вместительный вертолет и всех оставшихся в живых после скоротечного боя, а их осталось всего пятнадцать человек, увезли. Китайская спецгруппа осталась в лесу для дальнейшего патрулирования территории и поиска партизан.

* * *

Капитан Уси Нанкин был разочарован. Несмотря на переход в военную разведку вся его деятельность сводилась к функции переводчика в системе дознания, то есть допрашивал пленных, благодаря совершенному знанию русского языка.

Китайское командование, после разгрома пятидесятитысячной армии аборигенов двухтысячным партизанским отрядом (хотя это было не совсем так, но именно такое впечатление сложилось у командования), и из-за неспособности справиться с этой самой партизанской деятельностью русских, потеряло всякое доверие к подконтрольным местным вооруженным силам и оставило им только чисто полицейские функции.

Но проблема партизанских отрядов осталась, точнее даже возросла. Теперь диверсии проходили на территории от реки Ангара до Благовещенска. И решать эту проблему как-то требовалось, причем в срочном порядке. Командование пусть с запозданием но все же пришло к разумному выводу, что раз уж движение все равно застопорено партизанскими диверсиями и сотни тысяч солдат стоят без движения на дороге, то стоит их чем-то занять, а именно патрулированием, поиском и уничтожением партизан, для чего выделили две армии.