В усадьбе

— А безъ двустволки вора не поймать. Тутъ надо въ корень… прямо чтобы въ жилу ему…

— Да ты, кажется, пьянъ?

— Маковой росинки во рту не было… А чтобы бекасинникомъ его попугать…

— Ну, ну… Не разговаривай и иди! Да чтобъ воры у меня больше ни на огород, ни въ фруктовомъ саду не показывались.

— Прикажите вы дать двустволку… Я въ мягкое мсто, а ему острастка…

— Вонъ!..

Садовникъ, покачнувшись на ногахъ, отошелъ отъ террасы. Онъ шелъ и бормоталъ. Доносились слова:

— Какъ тутъ безъ двустволки! Безъ двустволки вора не поймать… Безъ двустволки у насъ все разворуютъ.

— Вотъ теб и дыни! сказала барыня барину. — Холили, леляли, ходили на нихъ любоваться, а какъ поспли он — ихъ кабатчикъ сълъ.

— Да, это, дйствительно, возмутительно! Просто хоть невызрвшіе плоды срывай и шь! А то, пока ты сбираешься ихъ снять, — другіе снимутъ и съдятъ. Помилуйте, третья дыня!.. Просто онъ самъ ихъ снимаетъ и носитъ въ кабакъ. Съ чего же онъ пьянъ-то? На какія деньги пьянъ-то? Половину его жалованья я отдалъ за него сапожнику, другую половину онъ послалъ на подати и за паспортъ. А яблоки, яблоки! Надо итти въ фруктовый садъ и снять, что осталось.

— Но, послушай… Вдь нельзя же, въ самомъ дл, зеленыя…

— Не зеленыя, но мало-мальски созрвшія. Сорванныя какъ-нибудь ужъ дозрютъ. Ну, ежели сырыми ихъ нельзя будетъ сть, такъ хоть въ пироги… Печеными будемъ сть… А то вдь этакъ ни одного яблока не дождешься. Надо пойти сейчасъ и снять… Снять и арбузы… Тамъ четыре арбуза… Хорошо еще, что арбузы-то цлы.

На террас появилась ключница.

— Говорилъ вамъ Тихонъ, что сегодня ночью дыня и арбузы пропали?

— Какъ, и арбузы? воскликнулъ баринъ. — Ну, что же это такое! Помилуйте!

— И арбузы, и яблоки… Грушъ также много посня-то…

— Господи! Да что же это такое!

— Словно на возу кто фрукты вывезъ, продолжала ключница.

Баринъ въ волненіи ходилъ по террас и говорилъ:

— И вдь, что обидно, первые фрукты! Первянка…

— Первянку-то и продавать. Первянка дороже… Потомъ начнутъ вызрвать по многу, такъ что за нихъ дадутъ! Нтъ, безпремнно вамъ нужно этого самаго Тихона долой, а Василья Савельева взять.

— Не возьму я Василья. Василій завдомый пьяница. Лучше безъ садовника останусь, а Василья не возьму.

У балкона стояла птичница Василиса.

— Баринъ, не знаю ужъ, какъ и доложить вашей милости… говорила она. — Сейчасъ стала я считать гусенятъ раннихъ — и одной гусыньки нтъ.

V

Баринъ стоялъ въ саду своей усадьбы и смотрлъ, какъ садовникъ, помстившись на двойной лстниц, подрзывалъ ножницами кусты акаціи. По дорожкамъ сада, мелькая изъ-за кустовъ, прокрадывался тщедушный мужиченко съ рденькой бородкой на красномъ лиц и вскор остановился передъ бариномъ, снявъ замасленный картузъ.

— Къ вашей милости… началъ онъ, — Ключница Афимья сказывала, что вамъ караульный требуется, чтобы усадьбу караулить… началъ онъ.

Баринъ посмотрлъ на него съ ногъ до головы. Мужиченко былъ полупьянъ. Одтъ онъ былъ въ рваный пиджакъ совершенно безъ пуговицъ, съ дырьями и на локтяхъ и на спин, изъ-подъ котораго виднлась линючая ситцевая рубаха. На ногахъ были старыя опорки.

— Да, думаю я нанять караульнаго… протянулъ баринъ посл нкоторой паузы и спросилъ:- да ты здшній, что ли?

— Изъ Кулакина. Три версты отъ васъ.

— Знаю. Да ты сможешь ли караульнымъ-то быть?

— Господи Іисусе! Съ какой же стати не смочь-то?.. Мы въ лучшемъ вид… Мы у графа Лидерса всю прошлую зиму собакъ караулили. И медвжонка караулили. Медвжонокъ у нихъ изъ сосунковъ былъ пойманъ. Можемъ даже такъ сказать, что вся ихъ охота была на нашихъ рукахъ. Пять собакъ, ружья ихнія… Надо тоже и накормить, и напоить…

— Постой, постой… Собаки и усадьба дв вещи разныя, перебилъ мужика баринъ. — Караулить усадьбу, такъ вдь надо ночь не спать.

— Знаемъ-съ… Будьте покойны.

— Надо дворъ и фруктовый садъ и парниковый огородъ разъ пять въ ночь обойти.

— Въ лучшемъ вид… У меня и воры-то вс знакомые. Вдь мы знаемъ, кто воровствомъ-то занимается въ нашихъ мстахъ. Будто не знаемъ!

— Кажется, братъ, ты брешешь.

— Истинный Христосъ, знаемъ. Четыре вора тутъ у насъ собственно…

— Не мели, пожалуйста, вздору. Такъ вотъ нужно караулить.

— Вы мн прежде всего три доски предоставьте, чтобы бить. Я вамъ такую дробь начну закатывать, что первый сортъ.

Баринъ смотрлъ на мужика подозрительно и говорилъ:

— Доски-то я теб предоставлю, но дло не въ томъ. Ты вотъ и теперь наниматься идешь выпивши, а караульный пить не долженъ.

— Караульному-то и выпить, ваше благородіе. Нон ночи холодныя, на зар утренники. Тулупъ караульному будетъ отъ вашей милости?

Баринъ пожалъ плечами.

— Какой тулупъ! Я и не слыхивалъ, чтобы караульнымъ тулупы давались. Вдь это не казенный часовой. И наконецъ, теперь не зима.

— Ну, можемъ и безъ тулупа, ежели впередъ рубликъ пожертвуете, то я полушубокъ свой выкуплю. Какъ ваше положеніе въ мсяцъ?

— Постой, постой… Я все думаю, что теб это дло не сподручное. Мн лучше какого-нибудь отставного солдата…

— Лучше всякаго солдата будемъ руководствовать…

— Нтъ, я къ тому, что вдь ты крестьянинъ, а теперь осеннія полевыя работы, такъ сможешь ли ты, чтобы день на себя работать, а ночью не спать и караулить?

Мужиченко ухмыльнулся и махнулъ рукой.

— Насчетъ этого будьте покойны. Крестьянствомъ мы не занимаемся, давно не занимаемся, сказалъ онъ. — А коли ежели что вокругъ огорода, то это у насъ бабы.

— У нихъ вся деревня свои надлы бросила, вставилъ садовникъ, подстригавшій акацію. — Староста ихній только одинъ хлбопашествомъ и занимается.

— Такъ, такъ… поддакнулъ мужиченко. — Вотъ ему-то мы и отдаемъ нашъ участокъ. Отъ всхъ отъ насъ онъ арендатель.

— Отчего же вы сами хлбопашествомъ не занимаетесь? спросилъ баринъ.

— Да будемъ говорить такъ, что все какъ-то несподручно выходитъ. Да и расчету нтъ. Мсто у насъ подгороднее, господа охотники назжаютъ…

— Просто лнятся, облнились… проговорилъ садовникъ. — Вдь полевыя-то работы нешто сладки? Ой-ой-ой! А тутъ онъ около охотника вертится, ерничаетъ, — ну, смотришь, за это сытъ и пьянъ. На бездльномъ-то дл легче.