В жарких объятиях Дерзкого
Шрифт:
Нехотя отрывая свой изнеженный зад от витиевато изогнутого стула и медленно подплываю к окну. Костяшками согнутых пальцев предупреждающе постукиваю по начищенному до слепящего блеска стеклу.
Илья резко обернулся.
Покачиваю осуждающе головой и вскидываю ладони в сожалеющем жесте, мол, ну что же ты родной натворил.
Кивком вбок Илья призвал сестру выйти на улицу.
Задиристо вскинув голову и тряхнув золотистыми прядями, вижу как Илюха злится, но меня это только сильнее заводит. А зная — слишком хорошо — вышеупомянутого субъекта, догадываюсь, что сейчас он закипит от негодования.
Шебурша складками,
Распахнув двустворчатую арочную дверь ведущую в сад, выныриваю из душного помещения.
Пристально сверля меня бездонной голубизной ясных глаз, братишка склоняет голову набок, ехидно выставив подбородок вперёд.
— Ну, чего тут у вас? — Лиля закатила глаза от тяжёлого вздоха брата.
— Ну что, что, — передразнивает её Илья. — Как всегда. Накосячил я.
Из груди Лили тут же вырывается ехидный смешок:
— И почему я не удивлена? Галя лучшее, что случилось в твоей грёбаной жизни, братишка! — заявила Лиля авторитетно, коснувшись тонкой ладошкой рвано вздымающейся груди брата и пристально вглядываясь в его сверкающие злобой глаза. — И что вы опять не поделили?
Илья, собрав во рту вязкую от волнения слюну, смачно сплюнул прямо под ноги и с упоением предался пятиминутной пояснительно-разъяснительной демагогии, щедро приправленной отборнейшей ненормативной лексикой.
«Услышала бы его сейчас наша преподавательница по русской литературе. Вызывали бы сейчас санитаров для её реанимирования», — только и подумала Лиля.
— И просто напрочь вылетела эта хрень из башки, — орал Илья. — Понимаешь? Напрочь!
Параллельно с безудержным выплёвыванием фраз, он активно жестикулировал, нещадно мотая головой.
— Девушка старается. К культуре тебя стремится приобщить. Купила сама билеты на спектакль, а ты… Эх, Илюха, Илюха. Стыдно мне за тебя.
— Ты как всегда! Тебе лишь бы поржать. А у меня личная жизнь рушится из-за этого грёбаного спектакля.
— А чего она тебе не позвонила? Не напомнила.
— Звонила. Триста тридцать три раза! Так у меня же телефон был отключён.
— Почему?
— Ты же знаешь, как Митрича раздражают постоянные входящие звонки и мессенджи. Вот я и угодил старому лису. Как оказалось — в ущерб себе.
— Галя, наверное, думает, что ты был у какой-нибудь профурсетки из вашей компашки?
— Да нет. Она вроде как доверяет мне. Её выбесила моя… как там она выразилась: безответственность, необязательность и расхлябанность. Вот.
— Расхлябанность-то тут причём? — пожала плечами Лиля.
— Ну, наверное было за что, — край губ парня дрогнул в кривой усмешке. — Думал хоть сегодня немного расслаблюсь. Ан-нет же. Такая подстава.
— Хочешь, поговорю с ней?
— Да не надо. Сам разберусь. Наверняка, сейчас затихарится на месяц. А мне потом выволакивай её из ипохондрического уныния.
— Даже спрашивать не буду значение слова ипохондрический… Ты сам виноват. Не надо косячить. Напоминание на телефон мог установить.
— Я же объясняю тебе, отключён он был. Какое напоминание, Лиль.
— Ладно. Забей. Помиритесь.
— А твой-то мажорио где? Постеснялся вливаться в ряды нижних слоёв нашего общества?
— Чушь не неси! — буркнула Лиля сквозь плотно стиснутые зубы и отводя в сторону потерянный взгляд. — У него сегодня
семейные дела какие-то.— Надо же, какое совпадение! И кстати, заметь, это не в первый раз.
«Надо же, какой наблюдательный братишка. Только вслух я тебе этого не скажу».
Тем временем, тот самый выхоленный отпрыск состоятельнейшего семейства столицы, упорно пререкался с главой семейства, пытаясь донести до него неоспоримые факты.
— Отец, зная тебя достаточно хорошо, могу предположить, что твоя венчурная инвестиция грозит не только непредвиденными рисками, но и коммерческим слиянием наших семей. Я прав?
Игорь Михайлович Калугин, нервно поправляя галстук и одёргивая полы пиджака, важно произнёс:
— Вита — замечательная девушка, да и старше тебя всего на каких-то пять лет.
— Замечательно! — воскликнул победно Андрей. — Значит я оказался прав. Боже, как это предсказуемо!
— Андрей, я тебя вовсе не обязываю, но…
— … но настоятельно рекомендую, — закончил за отца юноша. — Бать, ты ведь прекрасно знаешь, что у меня есть девушка!
Серые глаза мужчины — в одно мгновение — вспыхнули давящим гневом, грозящимся завертеться смертоносным тайфуном и засосать в свои цепкие щупальца всё живое в радиусе километра, не меньше.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я смирился с присутствием этой плебейки в твоей жизни только потому, что этот союз был заведомо обречён на провал. Она ничто! Пустое место! Жалкое подобие представителей слабой половины человечества, — выплёвывал мужчина гневные эпитеты в адрес той, что на данный момент занимает большую часть трепетного юношеского сердца. — Даже на минуту представить не могу, что это пугало — с бесформенным безобразием на пустой голове — может стать твоей спутницей по жизни. Ну вот правда, сынок. Ты умный, образованный парень из интеллигентнейшей семьи. Зачем себя так дискредитировать?
— А тебе не кажется, отец, что подобное словесное унижение человека, вовсе не характеризует тебя как представителя интеллигенции? А?
— Боже, сын, как же ты слеп и смешон со своим гипертрофированным чувством влюблённости. Эта простушка опостылет тебе уже спустя неделю, если вы, вдруг — не приведи Бог — начнёте совместное проживание. Да что она сможет тебе дать? С ней даже в обществе приличном не появишься.
— То есть по-твоему, девушка нужна только для того, чтобы выполнять функцию дорогой витрины, которая таскается рядом со мной и помимо того, что трясёт дорогущими побрякушками, шелестит тряпками от кутюр — ещё и зияет перед публикой своим, засвеченным в кругах бомонда, фейсом. Так? — голос Андрея понизился до критической отметки с характерным надрывным хрипом и претенциозной интонацией. — Давай так, отец. Я сам буду решать с кем мне общаться и уж тем более предаваться сладострастию. Окей, дорогой?
— Какой же ты ещё, в сущности, мальчишка! Глупец! — гремел голос отца, привлекая недвусмысленные взгляды случайных свидетелей их — некогда конфиденциальной — беседы. На коленях ко мне приползёшь, выпрашивая прощение за свою дерзость! Щенок!
За лёгким цокотом брендовых лобутенов от Christian Louboutin, что по своему номиналу схожи с инвестицией в навороченную загородную виллу в самом престижном районе ближнего подмосковья, послышалось визглявое пищание и вынудило закашляться от навязчивого флёра Clive Christian.