Ваенга эир
Шрифт:
– Думал - бобылю проще. Жену с дитём одних не оставлю, если что...
– Плохо думал, Борис. Надо не о "если что", а о светлом будущем, которое мы построим. Или построят после нас. Кто в этом будущем жить будет? Во-от! Есть на примете кто? Бабы за вашим братом - молодыми летунами - косяками носятся.
Сафонов чуть смутился.
– Ну... есть, конечно. Только гордая слишком. Считает лётчиков ветреными. Евгенией зовут.
– Женя? Хорошее имя. Коль надумаешь всерьёз - веди к нам. Теща научит "гефильте фиш" готовить.
– Есть "гефильте фиш" готовить!
– не слишком бойкий на язык, Борис смешался.
–
Потому что невесту красного командира полагается до росписи долго и тщательно проверять: не из "бывших" ли её родители, а то вдруг родственники остались в западной части страны, под белополяками. Да мало ли что...
Рапорт Сафонов подал, и комиссар бригады объявил, что партия выбор одобряет. Но в остальном случилось иначе.
Смушкевича забросило в Испанию, потом на Халхин-Гол, летал он и над Карельским перешейком. Сафонов рвался в бой, но начальство не вняло мольбам, пилот-истребитель по-прежнему отсиживался в тылу. А повышение состоялось с переводом в Заполярье.
Обустроившись, перевёз туда и семью.
Однажды, это была середина июня, в штабе авиации Северного флота он случайно услышал обрывок разговора. Командующий авиацией сквозь зубы прорычал на командира бомбардировочного полка:
– Не борзей! Ещё схватят тебя как Яшу Смушкевича...
Борис постарался не выдать своих чувств. В приёмной толпилось до дюжины офицеров, никто больше не уловил эту фразу, просочившуюся через неплотно прикрытую дверь. А Сафонова натурально вогнало в штопор...
Не может быть!
Яков Владимирович - дважды Герой Светского Союза! Друг самого Ворошилова!
Невольно вспомнилась маленькая, но удивительно солнечная и уютная квартирка на улице Безбожной, рюмка водки в руке наркома, а ещё сервиз на двенадцать персон...
Потом всплыло в памяти другое. О парном построении, об атаке от солнца, используя высоту, о взаимодействии... Вся накопленная премудрость учителя.
Лётчик тяжело вздохнул. Если завтра война, то впереди себя в линии полка Сафонов предпочёл бы видеть многоопытного Смушкевича или кого-то другого из испанских ветеранов.
И через неделю действительно пришла война.
Глава вторая. Борис
Одинокий истребитель И-16, именуемый в народе "ишак", из последних сил тянул над тундрой. Тупорылый самолёт с красными звёздами качался из стороны в сторону - лётчик едва удерживал его от падения. Немецкому пилоту в кабине "Мессершмитта" русского было даже немного жаль. Высота малая, метров сто, на прыжок с парашютом не хватит, и в Ваенгу не добраться, а внизу сплошные камни - не жилец.
Чтобы получить полоску на киле о победе - абшуссбалкен, надо стрелять. Это будет удар милосердия. Палец в перчатке лёг на кнопку.
Истребитель Bf-109Е "эмиль" выровнялся в двух сотнях метров от жертвы, когда случилось неожиданное. Советский самолётик с непостижимой быстротой выпрыгнул из прицела в глубоком вираже. Чёрный дым бесследно исчез. В наушниках прозвучал панический крик ведомого...
Через четверть часа тот же "ишак" зарулил на стоянку. Вместе с механиком у самолёта оказался лейтенант Кухаренко, севший на полчаса раньше. Сафонов спрыгнул с крыла и устало стащил с головы потный шлемофон.
Кухаренко колупнул пальцем чёрную сажу на боку фюзеляжа. Копоть неумолимо доказала: отважный до безумия лётчик снова провернул
запрещённый трюк. Он выставил из кабины горящую промасленную ветошь, чтобы враг принял истребитель за подранка.– Ты что творишь, командир?! "Ишак" сгореть же мог...
– Лёша, ну как по другому "Мессера" поймать? Не догонишь же. А так они сами в прицел лезут.
Лейтенант пожал плечами. Отчитывать командира, тем более в присутствии техника, выглядело совсем не уместно, даже с некоторой демократичностью военно-воздушных сил по сравнению с сухопутными.
– Борис, смотри! Кузнецов идёт... Факт - по твою душу. Вот за подвиги взгреет! Фрица хоть завалил?
– Шут его знает...
– широкий лоб Сафонова перечеркнула задумчивая складка.
– Врезал крепко ведомому. Дым пустил, но, зараза, в облака шмыгнул. А дотянул до аэродрома или спёкся по пути...
Он расстроено махнул рукой. Тем более, не удалось догнать ведущего. Советские истребители маневренные в вираже, но по скорости с "эмилями" им не тягаться.
Стараясь не пачкать сапоги в грязи - в августе дождливые дни выпадали чаще сухих - к стоянке эскадрильи приблизился генерал Кузнецов, командующий авиацией Северного флота. С ним прибыли два незнакомых офицера. При виде начальственной когорты Сафонов натянул шлем и козырнул.
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор.
По тому, как неохотно командующий приподнял ладонь к фуражке, было заметно - он не в духе.
– Опять своевольничаете?
Сафонов вытянулся по струнке. В армии всегда так - тебя в чём-то обвиняют, а ты даже не знаешь, какой из грехов выполз наружу именно сегодня. Но пререкаться с генералом, тем более в присутствии посторонних, было явно не благоразумно.
– Так точно, виноват.
– Что "мессера" сбил - хорошо. Но твой анархизм мне уже вот где сидит!
– для доходчивости генерал провёл ладонью у горла.
Краем глаза Сафонов заметил радость на веснушчатой физиономии Лёши Кухаренко и сам едва сдержался, чтоб не разулыбаться на все тридцать два. Раз Кузнецов сказал про сбитого, значит - наземные подтвердили. Грохнулся тот фриц!
– Что-то случилось, товарищ генерал?
– Дело хотел тебе поручить, очень ответственное. Сейчас сомневаюсь.
Из-за спины невысокого генерала строго уставились две пары глаз. Так неподкупно и сурово глядят товарищи, наделённые особыми полномочиями. Сафонов никогда не стремился к плотному с ними общению. Неужели задание связано с особистами? На войне службу не выбирают, и он сказал то, что должен был:
– Не подведу, Александр Алексеевич.
– Посмотрим... У меня приказ из Москвы - сформировать авиационный истребительный полк на английских самолётах. А тебя предложил командиром.
– На английских?!
– вякнул от неожиданности Кухаренко, но генерал не обратил внимания.
– Через неделю на Ваенгу прилетит английское крыло, полк по-нашему. Передадут "Харрикейны". Воевать на них научат.
– Этому мы и сами кого хочешь научим, товарищ генерал-майор, - снова встрял Кухаренко, заслужив толчок локтем Сафонова. Мол, совсем краёв не видишь, язык на узде не держишь, тем более - в присутствии орлов из Особого отдела.
– Отставить самоуверенность, товарищи красные командиры!
– одёрнул их Кузнецов.
– После Испании и мне казалось - любого с неба сниму. Гляди как вышло... Давят нас!