Вакханка

– То есть ты, пока улепётывал от призрака, ещё и пьяный бардак устроил? – усмехнулся этот Влад.

Но Валерий Павлович покачал головой.

– Я только одну лопатку туда кинул, – закончил он, наконец.

История была интересная, хоть и попахивала байкой. Некоторые из присутствующих девчонок явно прониклись, начав испуганно перешёптываться.

Время незаметно утекало, и уже в нашем лагере мужчины начали ставить вокруг костра палатки.

– Вы собрались сегодня остаться здесь? – удивилась я.

– Да, почему бы и нет? – улыбнулся мне профессор. – Вы тоже можете остаться с нами, мест на всех хватит.

Я вспомнила уютное жилище на побережье под тёплым бочком моего прекрасного рыцаря и отрицательно покачала головой. Да, и я была не чужда походной романтики, но, пожалуй, разница между виллой и палаткой была слишком существенна.

– Нет, пожалуй, я откажусь. Но, может, в следующий раз? – попыталась отговориться.

– Как скажете, – пожал плечами он. – Кстати, я сейчас буду ставить свою палатку, и мне хотелось бы поговорить с вами. Может, вы поможете? Не пугайтесь, от вас потребуется только стоять рядом, – усмехнулся он. – Все самое сложное я сделаю сам.

Удивлённо кивнула. Интересно, о чем будет беседа?

Мы отошли недалеко от лагеря. Я слышала голоса рассказчиков, в один момент прервавшиеся пением под гитару. Ласковое дребезжание струн слилось с чьим-то красивым тенором, исполняющим песню на стихи Есенина “Сыпь гармоника…”

Я прислушалась и с изумлением признала в исполнителе Фёдора:

“Сыпь, гармоника. Скука... Скука...

Гармонист пальцы льёт волной.

Пей со мною, паршивая сука,

Пей со мной!

Излюбили тебя, измызгали -

Невтерпёж.

Что ж ты смотришь так синими брызгами?

Иль в морду хошь?

В огород бы тебя на чучело,

Пугать ворон.

До печёнок меня замучила

Со всех сторон.

Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.

Пей, выдра, пей.

Мне бы лучше вон ту, сисястую, -

Она глупей…”

Столько экспрессии и эмоций, сколько он вложил в исполнение этого шедевра, было сложно ожидать от щуплого и неуверенного в себе очкастого парня, который даже к концу ВУЗа не стал выглядеть прилично.

– Милана, – отвлёк меня от раздумий профессор. Он уже вытащил из мешка остов палатки и начал устанавливать его, ловко расправляя ткань и натягивая веревки. – Как вам наши посиделки?

– Очень нравится, спасибо, – улыбнулась я.

– Знаете, я ведь уже много лет этим занимаюсь, и ни разу в жизни не пожалел, – поделился он.

Задумчиво улыбнулась.

– Надеюсь, и я не пожалею.

Фёдор тем временем закончил своё исполнение:

“...Я средь женщин тебя не первую...

Немало вас,

Но с такой вот, как ты, со стервою

Лишь в первый раз.

Чем вольнее, тем звонче,

То здесь, то там.

Я с собой не покончу,

Иди к чертям.

К вашей своре собачьей

Пора простыть.

Дорогая, я плачу,

Прости... прости…”

Ещё раз удивилась таинственному превращению замшелого ботаника в золотоголосого барда, поющего о любовных терзаниях, когда услышала:

– Так вы серьёзно решили связать свою судьбу с археологией? – спросил профессор с живым интересом.

Мне импонировало его внимание. Было приятно, что и я наконец-то перестала быть “пятой кошачьей лапой”.

– Думаю, да, – ответила я. Хотя, на самом деле не была уверена. Но в данный момент мне хотелось, чтобы профессор считал меня своей коллегой. Чтобы навсегда перестал видеть перед собой взбалмошную дурочку типа моих сестёр.

– Похвально! – улыбнулся он. – Это очень интересная профессия.

Мужчина закончил работу и вдруг сел прямо напротив входа в палатку, молчаливо приглашая меня садиться рядом и поболтать. Конечно же, я не стала перечить. Как оказалось, Валерий Павлович мог рассказать много интересного, когда пребывал в благодушном настроении.

– А вы знаете, что огромный мраморный лев, что сейчас возвышается на правом, западном берегу реки Стримон — прямо напротив древнего города, вполне мог венчать нашу гробницу.

– Амфипольский лев, что в нескольких километрах отсюда? – удивилась я.

– Да, Милана, – кивнул он. – Это вполне мог быть кенотаф одного из полководцев Александра Македонского, восстановленный американскими и французскими археологами в 1937 году. Правда тогда это исключает возможность того, что наша гробница принадлежит Александру Великому. Но все же.

– В Амфиполи уже обнаружено не первое захоронение, пожала плечами я. – Возможно, лев принадлежит какой-то из них.

Профессор улыбнулся, тряхнув тёмными волосами с примесью седины.

– А вы – оптимистка! – мягко хлопнул по плечу. – Я рад, что вы и впрямь интересуетесь этим делом, многое знаете. Из вас получится отличный археолог! Но, спорим, я обладаю секретной информацией, с которой не знакомы даже вы?

Мужчина хитро и очень заразительно улыбнулся.

– Как же я могу с этим спорить, – неловко проговорила я. – Вы же знаете гораздо больше меня.

– О! Поверьте, этой тайной вообще владеют лишь единицы.

– Я внимательно слушаю, – улыбнулась, готовая приобщиться к сокровенному. Но профессор неожиданно спросил:

– Вы смотрели “Зену – королеву воинов”?

– Что? Да… когда-то давно, – промямлила я, не понимая, к чему он клонит. Этот сериал был ужасно-махровой древностью. И только воспоминания о невероятно сексапильном актёре, сыгравшем бога войны, все ещё не позволяли стереться фильму из моей памяти.

– Никому не говорите, но Зена, дай Бог здоровья сценаристу, который её выдумал, – заговорщически понизил голос Валерий Павлович, – была родом из Амфиполи…

Я глупо хлопала глазами, пытаясь переварить эту в высшей степени бесполезную информацию, пока, наконец, меня не разобрал смех.

– Похоже, вы меня подловили, – сказала я, успокоившись.

Губы профессора довольно растянулись. Обстановка вокруг нас стала наконец абсолютно расслабленной и умиротворяющей.

– Милана, – вдруг сказал он, – вы не могли бы разложить в этой палатке две “пенки” и спальники для нас с Владимиром Семёновичем. А я пока схожу, проверю его. Похоже, наш коллега выпил сегодня лишнего. Нужно куда-то уложить его бренное тело.