Валентин Катаев

— Я требую, чтобы о нас доложили Матапалю! — воскликнула Елена.

— Что здесь происходит? — грозно спросил усатый генерал, появляясь, как из-под земли, перед профессором Грантом. — Вы требуете свидания с Матапалем? Хорошо. Я вас запишу в очередь. Пятнадцатого сентября, в двенадцать часов пятьдесят две минуты вы будете приняты мистером Матапалем, даю вам слово коменданта Дворца Центра. А теперь прошу вас уйти. Вы чуть не довели до удара господина шестого секретаря мистера Матапаля.

— Что? Пятнадцатого сентября? Да к этому времени… — воскликнула Елена. Она осеклась.

Вероятно, в ее тоне было нечто очень значительное, так как генерал-комендант круто повернулся на каблуках и подошел к телефону.

Матапаль только что выслушал по радиотелефону последнюю сводку первого секретаря.

Всюду дела были неважны.

Без сомнения, игра зашла слишком далеко. Пейч не сдавался.

Напротив, он увеличил свои требования.

Со всех концов земного шара поступали сведения о забастовках и брожениях. Кое-где накапливались интернациональные пролетарские армии.

Пятая тихоокеанская эскадра взбунтовалась.

Нет, дело зашло действительно слишком далеко. Путем мирных переговоров ничего добиться нельзя.

Это ясно.

И от дурака Галифакса каждые четверть часа получаются все менее и менее утешительные донесения.

Пожалуй, что на карту приходится ставить слишком многое.

Матапаль закурил папиросу и грустно задумался: «Нет, положительно, человечество необходимо переродить в корне. Иначе ничего не выйдет».

Именно эту грустную задумчивость и прервал звонок коменданта.

Матапаль машинально включил усилитель. Приятный баритон коменданта наполнил комнату.

— Профессор Грант… Он очень взволнован. Его надо принять. До ученого мира может дойти о вашей недоступности… Это вызовет нежелательные толки…

— Что ему надо? — спросил Матапаль, зевая. Он не спал две ночи кряду.

— Профессор Грант желает поговорить с вами по делу, имеющему общечеловеческое значение.

— Три минуты, — сказал Матапаль. — Для дела, имеющего общечеловеческое значение, этого вполне хватит.

Матапаль выключил усилитель.

И сейчас имя профессора Гранта показалось ему знакомым.

— Профессор Грант… Да, да… Это тот самый геолог, который в свое время сделал поразительное открытие в области предсказания землетрясений.

У Матапаля была феноменальная память.

— Общечеловеческое значение… Немедленно… Лично… Это любопытно… Гм…

VIII. Честное слово короля королей

Профессор Грант бережно поставил сверток на подоконник, взволнованно откашлялся и, усевшись против Матапаля в кресло, положил на стол объемистый портфель.

Елена поправила волосы.

Матапаль сидел прямо и неподвижно, как языческий бог. Его лицо было деревянным.

Профессор Грант опустил очки ниже глаз и, глядя поверх них на повелителя мира, заговорил.

Он раскладывал перед Матапалем листы бумаги, сплошь исписанные косыми колонками цифр, он извлекал корни, бегло производил интегральные вычисления, закрывал и открывал фигурные скобки и перечеркивал карандашом материки на карманной карте, которая лежала у него на коленях.

Изредка Матапаль задавал короткие вопросы, судя по которым можно было заключить, что Матапаль прекрасный математик.

Три минуты, ассигнованные Матапалем на разговор с настойчивым ученым, уже давно прошли. Несколько раз третий секретарь Матапаля, сидевший у двери кабинета с хронометром в руках, порывался вскочить с места. Он ужасался столь грубому нарушению регламента рабочего времени своего великого патрона.

Однако Матапаль внимательно слушал горячую речь ученого, потрясавшего над головой карандашом.

Лицо Матапаля изменилось. О нет, теперь оно уже не было деревянным лицом языческого идола. Теперь оно, это лицо, было живым, острым и подвижным. Чем дальше говорил профессор, тем ярче загорались зеленоватые, припухшие глаза Матапаля. Легкий румянец багровым кружевом пошел по его голубоватым бритым щекам.

Наконец, перечеркнув все материки и обведя остров в Атлантическом океане кружком, профессор Грант умолк. Он быстро поднял консервы на лоб и стал ходить по комнате, время от времени останавливаясь то перед Еленой, то перед Матапалем.

Елена тревожно следила за королем королей. Лицо Матапаля стало сосредоточенным. Он вцепился пальцами и поручни кресла. Елена затаила дыхание. Она ждала, что скажет, узнав о предстоящей гибели человечества, этот маленький, толстенький человек, в руках которого находится три пятых земного шара.

И Матапаль не заставил себя ждать. Он энергично потер руки, встал с места, потом опять сел и залился тоненьким, захлебывающимся смехом.

— Отлично! — сказал он. — Великолепно! Это очень кстати!

Он ударил пухлой ладонью по столу.

— Черт возьми! Это гениально! Профессор, благодарю вас! Сама судьба дает мне возможность организовать человечество заново. Сударыня, прошу меня простить, но я слишком восхищен открытием вашего отца, чтобы скрывать свои чувства. Отлично, отлично! Сейчас мы это все устроим.

Третий секретарь, услышавший смех Матапаля, побледнел и уронил хронометр. Матапаль смеется! Это было выше его понимания.

Матапаль забегал по ковру.

Он бормотал:

— Пятнадцать километров в длину и десять — в ширину… Это вполне достаточная площадь для того, чтобы сконцентрировать на ней в сжатом виде все элементы моего будущего идеального человеческого общества. Центральная библиотека… Сто ученых… Депо изобретений и чертежей… Тридцать избранных миллиардеров… Пара рафинированных монархов… По два экземпляра полезных животных… Небольшой питомник лакеев… Питомник кинорежиссеров… Модели всех машин… Казино… Да, да… Мы это все устроим… Завод чернорабочих лучших пород…

— Я вас не совсем понимаю, — робко перебил его профессор Грант.

Матапаль остановился перед Грантом.

— Что? Ну да! Ваш остров, дорогой профессор, станет рассадником идеальной капиталистической культуры на новых материках обновленного земного шара, которые возникнут вследствие предсказанной вами катастрофы. Это так ясно. Сама судьба пошла мне навстречу. Человечество заражено гангреной. Капитализму грозит гибель. Весь мир охвачен мятежом. Социализм надвигается на нас со всех сторон, и удержать его напор невозможно. И вот всемирная катастрофа. Все человечество гибнет. И только на маленьком клочке земли, в Атлантическом океане, сохраняется город, в котором собраны все элементы общественных и моральных форм будущего человечества. И я буду создателем этих форм!