Вальхалла

Она была героем.

Героям — везёт.

С этой мыслью она спрятала свой новый меч за пояс, между делом подбирая для него название (потому что у всякого легендарного оружия обязательно должно быть собственное название… как насчёт клинка Маргариты?.. Версия 2?..) как вдруг её прервали овации.

Маргарита удивлённо вскинула голову и улыбнулась, когда обнаружила, что трибуны, на которых воцарилась тишина после смерти чудовища, теперь разрывались от восторга. Люди кричали, хлопали, махали руками и свистели… Снова раздался сперва немного неуверенный, а затем торжественный грохот барабанов.

Совсем недавно зрители хотели видеть кровь безымянной рабыни — теперь они праздновали её победу. Это могло показаться странным, но в первую очередь они пришли посмотреть именно на представление, а неожиданный поворот — как вишенка на торте для хорошей пьесы.

— Хо… как интересно. Вы спрятали нового гладиатора среди рабов, мастер Бетроний? — с улыбкой спросил Луний.

— Н-никак нет, ваше святейшество, — дрожащим голосом ответил Верховный мастер Колизея Бетроний, замечая, что глаза регента совершенно не улыбались. — Наверное, наверное, среди новых рабов попался сильный.

— Занятная случайность… — прищурился Луний.

— Вы не расстроены, что представление пошло не по плану? — спросила принцесса Фила, с интересом разглядывая девушку посреди арены.

— Вовсе нет, ваше высочество, — немедленно переменился Луний. — Напротив, неожиданность — моя самая любимая специя… Впрочем, если вам не нравится подобное развитие событий, ваше величество, — обратился он к мальчику на чёрном троне. — Я немедленно прикажу четвертовать эту рабыню.

— Н-нет, ненужно! — придя в себя ответил ребёнок. — Мы тоже находим это… занятным.

— Ваша воля — божественный закон, — низко поклонился регент.

После этого на арену вышли надзиратели и хлестая плётками стали прогонять рабов. Только Маргариту теперь старались особенно не трогать, поглядывая на неё с опаской. Сперва девушку увели, к величайшему недовольству зрителей, а затем вернули обратно, только теперь на шее у неё сверкал новый, серебристый обруч — почётный символ Гладиатора…

…

Игры продолжались целый час, за время которого Маргарите ещё несколько раз пришлось сразиться против монстров, зверей и других гладиаторов; после этого праздничная процессия переместилась в верхний город и царский дворец, а сама девушка проследовала в свою новую комнату на втором этаже Колизея, где немедленно свалилась на кровать и задремала.

В это же время «рабыню в красном» продолжали обсуждать на улицах и в кабаках. Игры всегда пользовались огромной популярностью, и победа обыкновенной девчонки над могучим зверем произвела сильнейшее впечатление. Разумеется, на данный момент её слава представляла собой всего лишь тусклую серебристую дымку на фоне золотой горы «Огненного Императора» Гермеса, который носил титул повелителя и сильнейшего гладиатора Колизея, и всё равно она смогла прославиться и спасла при этом множество рабов, а потому книжка занесла её победу в список «Подвигов».

На самом деле у действий девушки были даже более глобальные последствия, чем кто-либо (кроме Михаила) мог себе представить, ибо в итоге она помогла отсрочить восстание рабов, первые искры которого должны были вспыхнуть на великой арене в разгар сегодняшнего представления, но всё по порядку…

Глава 12 И снова: Путник

В этот раз Михаил подошёл к делу более основательно и детально изучил, что именно должно произойти.

На первый взгляд восстание действительно устроят рабы — на самом же деле его зачинщиком и покровителем был Великий регент Луний, который ещё несколько часов назад невозмутимо наблюдал за тем, как невольники увлажняют песок своей кровью.

Для регента они были не более чем средством — средством заполучить верховную власть. Вот уже несколько месяцев он снабжал их оружием, которое списывал у городской стражи и гарнизона, и готовился ко дню рождения молодого царя. Во время сегодняшних игр Мантикор должен был «случайно» запрыгнуть на царскую ложу, после чего гладиаторы сбросили бы оковы и устроили расправу, отвлекая генерала Леонида. Сам же Луний провёл бы царя в сторону под предлогом защиты и придушил.

После этого Луний собирался вонзить кинжал уже в спину самих восставших и прославиться героем, который «отомстил его величество». Таким образом он получит поддержку патрициев из великих родов, которых считал намного более надежной опорой, нежели рабское отребье.

Сразу подавить восстание, однако, не получится. Последнее будет продолжаться несколько дней, и за это время погибнет больше сотни тысяч человек; многочисленные склады и плантации обратятся в пепелище. Это будет не смертельный, но решающий удар для всего города, который на многие годы приблизит кончину последней жемчужины пустыни.

Сам же Луний будет править ещё двадцать лет, до самого своего инфаркта, после которого уже другие чиновники и патриции станут воевать за власть — именно в разгар этой бойни стены города наконец рухнут под натиском чудовищ, после чего исчезнет последний оплот человечества на Восточном побережье.

В общем, всё было далеко не так однозначно, как могло показаться на первый взгляд. Михаил смог оттянуть восстание, но не более того. Рабы всё ещё готовы были в любой момент схватиться за оружие. Он мог раскрыть планы Луния, но тогда верная царю городская стража уже самостоятельно устроит резню среди невольников. Последние действительно страдали под гнётом священного города, и восстание представлялось им единственной надеждой на свободу.

Что же делать?

Долгое время Михаил перебирал варианты; наконец он медленно кивнул и приступил к работе.

…

Поздней ночью, когда игры закончились, а великий Колизей погрузился в темноту, на одной из многочисленных тренировочных площадок последнего произошла примечательная встреча.

Среди множества деревянных столбов, на которых гладиаторы отрабатывали удары, разговаривали двое:

С одной стороны — сутулый человек в капюшоне.

С другой — двухметровый мужчина, громадное тело которого покрывала рельефная мускулатура. Сияние луны разливалось из единственного окна у самого потолка и освещало его длинные, похожие на гриву волосы цвета красной глины, и мощную, как древесный ствол, шею, на которой переливался золотой ошейник. Голос его был глубоким, но плавным:

— Сколько ещё? — спросил великий гладиатор Гермес, «Огненный Император» Колизея.

— Три недели, — ответила тёмная фигура.

— Ты говорил сегодня.

— Ты сам знаешь, что сегодня не вышло.

— Слишком долго, — мрачно прищурился гладиатор.

— Мой повелитель доволен этим не больше тебя, презренный. Прояви терпение, и ты получишь свободу.

— Великий Ре…

— Не смей называть его имя! — огрызнулась фигура, в руках у которой блеснул, поймав сияние луны, искривлённый кинжал. — Даже у стен бывают уши… Если про него узнают, нам конец. Тебе конец и твоему отребью.