Валюта для надежды

– Маркело задаром ничего не обещает. Так хотелось дать ему в рожу. Просто руки чесались. Ушел бы куда, да везде одно и то же.

Георгий свернул во двор и остановился.

– Схожу в иксчейндж, тут рядом.
– Он взял пакет и выбрался из машины, кузов качнулся, освободившись от тяжести.

– А я пока куплю бананов.
– Вика ловко выпорхнула из машины.

Георгий прошел мимо невысокого милиционера и встал в очередь.

– Купил?
– спросила Вика, когда Георгий снова взялся за дверь машины.

– Семьсот баксов, - Он покосился на пакет с бананами: - Перешла на мартышкину пищу?

– А что? Пища наших предков. Хочешь, очищу?

– Давай.

Через пятнадцать минут они снова продирались сквозь потоки машин.

– Не протолкнуться, - ворчал Георгий, - Говорят, бензин дорогой. На чем же они ездят, на воде, что ли? А баб сколько за рулем! Тоже мне, драйверы, еле ползут... Вот что, я тебя высажу у поворота, а сам на заправку. Идет?

Глава 8. ТРЕНИРОВОЧНОЕ ОГРАБЛЕНИЕ

Георгий, Вика и Костя Горелов жили в одном доме и знали друг друга много лет - выросли вместе. Георгий никогда специально не занимался спортом, он был могуч от природы, а Костя, несмотря на то, что пропадал в спортивных секциях, ходил в тренажерный зал, поглощал килограммы специального белка, остался тонкокостным и щуплым. Он был ершист, задирист, склонен к авантюрам и нередко нарывался на неприятности. Потом их разлучила армия - Георгий был старше на год, да и попал в десантные войска, куда Костю, конечно, все равно бы не взяли.

Их восьмиэтажный кирпичный дом в Новых Черемушках стоял на отшибе и выделялся среди окружающих бетонных коробок необычным силуэтом - высокой теремком - крышей с почерневшим от времени деревянным чердачным окном. Это был самый старый дом в округе, послевоенной постройки - с высокими потолками, просторными лестничными клетками и старорежимным, ползущим внутри сетчатого короба лифтом.

Костя устроился в кустах на пустом ящике, брошенном любителями пива, и закурил. Отсюда просматривалась входная дверь и ведущая к ней асфальтовая дорожка. Наблюдательный пункт идиота, с горечью подумал он.

Он вспомнил, как подкараулил Вику у подъезда в первый же вечер после своего возвращения. Она вышла из серебристой БМВ, небрежно махнула кому-то в кабине рукой и направилась к подъезду. Костя настиг её в дверях, задыхаясь от ревности, любви и отчаяния, загородил ей дорогу и начал бормотать что-то пересохшими губами. Хотел затеять веселый, непринужденный разговор, но, ослепленный её видом, только таращил глаза и топтался у двери. Неужели за два казарменных года ему вколотили столько робости?

– О, Костя, привет... Прибыл?
– Тон её был насмешливо-снисходительным, словно они виделись только вчера и не он почти полгода бомбардировал её письмами.

– Вон ты какая стала... Мужики катают.
– Вышло у него грубо и вызывающе.

– Только без сцен... Еще один воспитатель появился. Тоже мне...

– Да я... Да подожди... Извини, сорвалось... Я просто поговорить хотел...
– потерянно бормотал он, чувствуя, как бешено колотится сердце.

– Сначала научись разговаривать, дружок, - холодно отрезала она и окинула его сверху вниз прищуренным взглядом.
– Заведи машину, может, и с тобой прокатнусь... По старой памяти.

Она, как ему показалось, брезгливо обошла его и скрылась за дверью. Он растерянно оглядел себя и словно впервые увидел и стоптанные туфли, и обвисшие брюки, и рубашку, которую ещё носил его старший брат... Вот и поговорил, выяснил отношения... Ну что, получил? Сейчас он её почти ненавидел. Вспомнились и обида, и отчаяние длинных казарменных ночей.

А каких-то два с половиной года назад они встречались с ней здесь же, недалеко, у этой же рощи. Целовались бешено, взасос, до головокружения и стонов. Он теперь просто не мог поверить, понять не мог, почему это все вдруг кончилось. Фанга говорил, у неё никого нет, а может быть, просто утешал его? Тяжелые мысли, постоянная горечь где-то в глубине души, как болезнь, отравляли жизнь, даже сны приходили какие-то темные и тяжелые. На два месяца отложил он решительный с ней разговор, точнее, на пятьдесят дней. Зачем, зачем он это придумал? Никак не избавится от солдатских привычек. Теперь этот срок прошел, и что изменилось? Она его демонстративно не замечает, только молча усмехается при встрече. Красивая стала: то вся в кожаном блеске, то в джинсовой голубизне, только золотистые колени сверкают да рыжие - до плеч - волосы.

...Вика появилась не со стороны дороги, откуда он её ждал, а из-за дома. Значит, прошла напрямую, через школьный двор, мелькнуло у него. Пока он выбрался из кустов, она вошла в подъезд и уехала в лифте. Догнал он её уже в коридоре, когда она отпирала дверь.

Он поздоровался и взял её за руку. Они были одного роста и смотрели прямо в глаза друг другу.

– Подожди, давай поговорим, - почти прошептал Костя.

– О чем?
– Она произнесла это ледяным тоном.

– У меня дело есть... Важное... Так и будем здесь стоять?
– уже спокойно сказал он.

– Заходи.
– Она распахнула дверь, и они оказались в тесной полутемной прихожей. Вика вопросительно смотрела на него, вся в сумеречном свете, от неё веяло какими-то невозможными духами. Сколько бессонных ночей в переполненной душной казарме он мечтал о такой встрече.

Он шагнул вперед и обнял её. Вика, полгода посещавшая курсы каратэ, не раздумывая, как пружину, отвела правое предплечье в сторону и хлестко, со всего разворота всадила локтем в его подбородок. Костя как подкошенный рухнул к её ногам. Она с ужасом смотрела на поверженного школьного друга этот удар для ближнего боя в замкнутом пространстве она блестяще освоила на курсах у Саранцева и вот теперь впервые в жизни применила. Вика опустилась рядом и заглянула ему в глаза. Он держался рукой за нижнюю челюсть и молчал.

– Костя, Костик... Ну как ты? Он вздохнул и тряхнул головой.

– Поздравляю... Образовалась. Бей своих, чтоб чужие боялись.

– Ну а что же ты... сразу лапать... В темноте. Я испугалась.

– Тебя испугаешь...

Он отвернулся, чтобы она не заметила его наполненных слезами обиды и боли глаз.

– Ну прости, Костя. Ну?
– Она чмокнула его в щеку.

Он опустил голову.

Вика была смущена, раздражение давно исчезло, ей уже было жаль нескладного одноклассника. Она погладила его по щеке и вдруг поцеловала в губы. Они были соленые. Да ведь он плакал, бедняга, догадалась она.

Она поднялась и потянула его за руку:

– Пойдем в кухню... Поговорим. Что ты хотел сказать?

– Что, что1 Ты что, все забыла, да? Я два года, два года только и думал о тебе... Столько писем написал... Все кончено, да?

– Не кончено. Костя. Но все изменилось. Начался новый век, не по календарю. Жизнь стала другой. Все изменилось. Жизнь - не такая, как мы думали в школе.

– Выходи за меня замуж.

– Спасибо за доверие, Костя. Давай не будем об этом.

– Тебе миллионер нужен? Фирмач, да?