Вампир на передержку

Впрочем, не успело оно протянуть ко мне жадные пальцы, как было отброшено неведомой силой.

Впрочем… это был Пушок. Хотя сначала метнувшаяся белая молния показалась просто взбесившейся меховой лентой.

Которая моментально раскрошила череп умертвия крепкими зубками. И азартно кинулась на следующее.

Мы уже на практике? Кто меня сюда притащил? Вроде только недавно была теория по упыреведению, а сейчас я обнаруживаю себя лежащую на лужайке в разгар упокоения.

— О, девчуля очнулась, — неторопливо проговорил Вальбуш Третий, лёжа рядом на травке и с удовольствием наблюдая за разворачивающейся битвой на лужайке.

Приподнявшись на локтях, я рассеянно проводила взглядом летящий скелет, отправленный в короткий полёт хуком справа. Игорь крушил кости, разворачиваясь в стороны, откуда вылезали из-под земли поднимающиеся умертвия.

— Что здесь творится? — прошептала я, вставая и прижимаясь спиной к дереву.

— Так я объясню, пока не занят, — с удовольствием сказал портрет, поправляя гадюку на шее.

Та прошипела что-то недружелюбное в мою сторону, показывая длинный раздвоенный язык.

— Ой, да девочка просто тогда ошиблась, не шипи, — отмахнулся Вальбуш Третий, — ну не опознала в тебе сразу Стража Портала, когда в узел завязывала, потом извинится. Если, конечно, выживет. Тут на вас с принцем покушеньице, как видишь, организовали. Сначала его отравили. А ты его душу быстренько обратно призвала. Потом на тебе отыгрались. Ауру не успели отследить, кто это был… Но вампирчик ничего, тоже кое-что умеет. Потом вот… массово подняли мирное до этого кладбище. Триста лет без движения скелетики были. И тех не пожалели потревожить. Это кому вы так мешаете, хотелось бы знать?

— Зачем тебе это знать? — спросила я, ёжась от резкого запаха, наполнившего поляну.

Нам такое на теории нюхать не давали!

— Ну, я на море немного денег заработаю, — скромно признался портрет, почёсывая гадюку, — да и помаду, знаешь, ли, тоже бесплатно не дают. А сколько стоит корм Стражу Портала?! Это же разориться можно. А так — я говорю, где вы прячетесь. Мне платят. Делюсь с вами… э-э-э… десять процентов хватит? Вы раскидываете нападавших. Повторяем процедуру. Мне кажется, отличный план. И у вас насыщенный медовый месяц, и мы с Мурзей при финансах.

— Что у нас насыщенный?.. — переспросила я.

— Внимание на правую руку, лапуля! Вечеринку устроим. Ты, я и Мурзя. Только девочки. Пока нас защищают от этих гадких костей… кто хрюкнул?! Мадам, ваша тайна, что вторая леди Арании может так неэлегантно радоваться, уйдёт со мной в могилу. За Мурзю не ручаюсь, правда — такая болтушка…

В мою сторону прилетел очередной упокоенный скелет. Полуголый вампирский принц использовал какие-то свои, мне неизвестные чары, чтобы дарить восставшим забвение.

А они, в свою очередь, желали подарить нам всем хороший такой «кусь», чтобы прибрать в свою компанию. Опушка, на которую нас заботливо сгрузили перед битвой, похоже, была единственным спокойным местечком, надо мной склонила разлапистые ветки серебристая ель, которую я не сразу увидела.

А нам говорили, что это злобные вампирюги наложили своё проклятие так, что наши умершие, спустя какое-то время начинают вести псевдожизнь. Не все, конечно, но тех, что восставали, нам вполне хватало для проблем. Оказывается, у них точно такие же проблемы, как у нас. Так как мы определённо были в Арании. Только здесь росли серебристые ели, обладающие чудодейственными свойствами. Нам их показывали на одном из занятий по упыреведению, и сокрушались, что жадные Истиннорождённые прибрали к лапам такое действенное средство. Которое в виде отвара лечит раны, дарит покой, если пожевать иголочку, и отпугивает умертвий…

Подумав, подобралась поближе к ели. И, с трудом привстав — каждое движение отдавалось болью в ногах, отломала несколько веток. Серебристые иголочки разметались вокруг, одну поймала, и зажала в зубах, осторожно прикусив. Терпкая горечь разлилась во рту, но я только ухмыльнулась.

И пошла на умертвий, размахивая ветками серебристой ели.

Острые иголочки, как зачарованные, разлетелись в сторону, прицельно метя в оскаленные черепа.

Пушок недоумённо взвыл, отвлекаясь от разгрызания очередного черепа, когда ему в пушистую попу воткнулась шальная иголка. И с утроенной злостью кинулся на следующее умертвие.

Встретив взгляд Игоря, коротко кивнула головой, и он кинул в мою сторону скелетом, который бессильно повис, едва в него впились иголки серебристой ели.

Вдвоём мы застыли, почти спина к спине. Мне на руки с разбегу прыгнул Пушок, заставив выронить почти лысую ветку, радостно пытаясь облизать мне лицо. Вскрикнув, я его отстранила, держа на весу.

— Во-первых, ты только что грыз череп, — высказала я, — а, во-вторых, я уже замучилась вытирать зелёные слюни. В-третьих, хватит об меня тереться, мне жарко.

— Эльза, кажется, у тебя видения, — озабоченно сказал вампир, — у меня зелёные слюни? До или после того, как я грыз череп, появились? Имей в виду, поляна зачарованная. Если увидишь страшную рожу, возможно, глюк.

А страшная лошадь за глюк сойдёт? Я с надеждой, что исчезнет, потрогала оскаленную лошадиную морду, нависшую надо мной, Пушком. Тот с готовностью вцепился глюку за глазницу, и с рычанием начал трепать. Лошадь, с хрипом, заметалась по поляне, шарахнувшись всеми четырьмя костями, на которых еле стояла.

— Что за?… — спросил принц, резко обернувшись, и откидывая меня в сторону.

Спасибо, всегда мечтала быть скинутой в гору упокоенных костей.

Впрочем, Игорь приземлился рядом спустя секунду, с отпечатком от копыта на лбу.

Однако какой хороший кузнец подковывал эту сдохшую кобылу! Вон, от седла ошмётки болтаются, а с подковой хоть бы что случилось! Хотя она же железная. Как лоб вампира. Если бы меня так приложили, я бы точно стала умертвием. Бодрым и злобным.

А этот, хоть и шипит от боли, а тащить под серебристую ель не прекращает.

— Мурзя, ша, сиди тихо, похоже, активная часть медового месяца началась, — прокомментировал Вальбуш Третий, который нашёл где-то ярко-красные ягоды, и от души угощался, — вы, молодёжь, на нас внимание не обращайте. Я портрет, а Мурзя и не такое видела.

Не жалея и без того ободранную ель, Игорь отломал низко висящие ветки, бросая их в меня, еле уворачивалась.

По поляне, с подобием ржания, бегала неупокоенная лошадь, украшенная меховым помпоном. Пушок добросовестно грыз череп.

Неупокоенные умертвия, если и делали попытки подняться вновь, были втоптаны в землю крепкими копытами. Этот участок земли ещё долго будет безопасным.

Как только с него уберётся обезумевшая дохлая лошадь, и загробный перевёртыш, конечно.

— Нас предали, — коротко сказал принц, прекращая издеваться над елью, — кто-то следил, как мы вылетели из замка. И проклял.

Хорошо, что объяснил. Плохо, что я ничего не поняла.

Зачем он кидал ветки, впрочем, было ясно. Серебристые иглы веером разлетались в стороны, делая защитный круг.