Вампиры – дети падших ангелов. Голоса дрейфующих льдов
Шрифт:
Девушка порывисто обняла его и впилась губами в рот. Даймонд напряженно застыл, да так и стоял, не шевелясь, пока она настойчиво и безответно его целовала.
Поняв, что он не ответит, руки так и будут висеть вдоль тела, а губы останутся тверды, она оттолкнула его. Большего унижения ей не приходилось испытывать, если, конечно, не считать того, что учинил над ней Наркисс, обращая в вампира, и краха отношений с Лайонелом из-за невзрачной куклы.
Могла ли девушка подумать, когда много-много лет назад спряталась в сарае возле леса от охотников на вампиров, что мальчишка с синими глазами и охапкой сена в руках станет однажды
– Простите, - пробормотал Даймонд, отступая.
Анжелика несколько секунд молча смотрела на него, затем, собрав всю свою волю, как ни в чем не бывало улыбнулась.
– Мне скучно, - пояснила она и с гордо поднятой головой вышла из комнаты.
Дверь, вопреки желанию ее выломать, Анжелика притворила за собой тихо-тихо.
Вода в Фонтанке блестела на солнце и под резкими порывами ветра собиралась заостренными складками, а потом резко опадала, становясь зеркально-гладкой. По широкой реке то и дело проплывали экскурсионные паромы.
Лайонел стоял на Аничковом мосту, опершись локтями о чугунные зеленые перила с чередующимися парными изображениями русалок и морских коньков. Взгляд его полупрозрачных голубых глаз был устремлен вдаль.
Молодой человек в тонком черном пальто не видел проходящих мимо людей, не слышал шума дневного города, мысли его застряли далеко отсюда - где-то у берегов Антарктиды.
Он чувствовал боль, солнечные лучи резали незащищенные очками глаза точно лезвие бритвы. Бледное красивое лицо, шею, руки, все тело жгли тысячи пылающих костров. И ему нравилась, бесконечно нравилась эта пытка. Он не мог ни о чем толком думать, мысли благословенно кружились вокруг одного - боли. После нахождения на улице больше пяти часов она невероятно усилилась. И огненный образ обнаженной девушки на фоне белой льдины перед глазами померк. Сперва он стал тускнеть, а потом его поглотила тьма.
В тот миг, когда боль показалась невыносимой, всякие мысли, даже о боли, исчезли вослед за тьмой и сделалось спокойно и необычайно тихо. Но долго наслаждаться ему не пришлось, позади раздалось: «Притворяешься курицей гриль?»
Лайонел резко обернулся, и на секунду его лицо исказилось от боли.
– Как ты меня нашел?
– удивился молодой человек.
«Следил», - ответил огромный черный волк.
Мысли вернулись в голову, как осы в свой улей и, казалось, все те, что о Кате, зажужжали одновременно.
– Ты что-то хотел?
– резче чем собирался, спросил Лайонел, прикасаясь пальцами к переносице, чтобы хоть как-то заглушать шум в голове.
«Хотел посмотреть еще раз в твою наглую физиономию и убедиться, что на ней нет ни тени раскаяния», - пояснил оборотень.
Молодой человек хмыкнул, спустился с моста по ступенькам, перешел узкую дорогу и неспешно направился в сторону Адмиралтейства.
Оборотень последовал за ним.
Некоторое время они шли молча, потом Йоро поинтересовался: «Почему же ты не уехал в Лондон?»
– Были кое-какие дела, - туманно объяснил Лайонел и вновь задал вопрос: - Зачем ты меня разыскал?
– И после паузы, напряженно уточнил: - С ней все в порядке?
– В порядке?
– переспросил волк.
– Шутишь, да?
Молодой
человек раздраженно сжал губы, а его спутник нехотя ответил:– Не хочет никого видеть, ни с кем не разговаривает, сидит дни наполет в своей комнате и смотрит в стену. Ты доволен?
Лайонел чертыхнулся и раздраженно уставился на оборотня.
– А мой брат чем занимается? Он уделяет ей внимание?
– С таким же успехом и фонарному столбу можно уделять внимание! Полагаю, даже фонарный столб быстрее ответил бы на чувства Вильяма.
– А от меня ты что хочешь?
– разлился молодой человек.
– Или ты все никак не поймешь, что тут я абсолютно бессилен!
– Бессильны только трусы!
– спокойно сказал Йоро.
Лайонел посмотрел на него как на сумасшедшего и нахмурился.
– Ты предлагаешь мне… - Он осекся и огляделся по сторонам.
– Ты хоть представляешь, как важен их союз для всех вампиров мира?
– А кто-нибудь вообще спросил у вампиров, хотят ли они этого самого Искупления? Что скажут они, узнай вдруг, что их вечность может закончиться со дня на день?
– Неважно, кто чего хочет, - отчеканил Лайонел.
– Все покорятся воли Создателя и старейшин.
– Но тебе не нравится покоряться!
– отметил Йоро.
– А ты решил поиграть в дьявола-искусителя?
– А ты в мученика?
– парировал оборотень.
Они двигались в длинном потоке Невского проспекта, и люди обходили их стороной и оборачивались вслед, провожая глазами. Странную картину являла собой эта парочка - высокий златовласый молодой человек в черном и огромный волк, без ошейника и намордника.
– Я не понимаю цели нашей беседы, - наконец заключил Лайонел.
– Нет никакой цели, не воображай! Цели - они не для тех, кто бежит с корабля вслед за крысами. Где цели, там сражения и либо победа, либо поражение. А крысы не сражаются, они бегут-бегут, не живут, а выживают. Так что, мы просто болтаем, как старые приятели, бесцельно!
– Господи, если бы в тот день, когда поймал тебя в Сенегале, я знал, что ты собираешься заменить мне обоих родителей и проповедника одновременно, то бежал бы от тебя с Африки до Петербурга не останавливаясь.
– Белоснежные зубы сверкнули в улыбке.
– С крысой меня еще никто не сравнивал, благодарю. Долго готовил речь? Или у тебя врожденный дар оратора-импровизатора?
Оборотень посмотрел на него пронизывающим взглядом теплых карих глаз.
– Глядя вслед уходящей любви, труднее всего в отчаянии не поселить в своем сердце ненависть.
– И как я об этом не подумал, - продолжал глумиться Лайонел.
Тем временем они добрались до Зеленого моста через Мойку и пошли по набережной канала. Когда же миновали Дворцовую площадь, залитую солнцем и пестреющую туристами, Лайонел тяжело вздохнул и неожиданно спросил:
– Ты собрал картину-пазл, которую я оставил?
– Мы с Кирой собрали, но Катя… - Он запнулся.
– Она сожгла ее по возращении домой.
Молодой человек коротко кивнул.
– Что на ней было изображено?
– Разве ты не знаешь?
– изумился оборотень.
– Конечно, нет! Купил ее у слепой Даримы - она немая художница-предсказательница.
– Лайонел криво усмехнулся.
– Я ходил к ней перед Тартарусом, у нее очень сильный дар предвидения.
– О чем ты ее спросил?
– Попросил показать мне силу моей любви.
Йоро оскалился.