Вампиры – дети падших ангелов. Голоса дрейфующих льдов
Шрифт:
– А с девушками как?
– сглатывая слюну, полюбопытствовала Катя. В голове играло фортепиано - Иоган Пахельбель «Канон ре мажор» - немного грустно, немного торжественно и еще как-то… - Она не успела сообразить, на нее уставились два глаза небесной чистоты. Глеб выглядел очень юно и трогательно. Курносый, со светлым пушком на подбородке, совсем не мужественный, точно игрушечный медвежонок.
– В некоторых парней девчонки почему-то не влюбляются, - печально сообщил медвежонок, откидывая со лба русую прядь.
Катя это знала. Скромные, застенчивые, мало мнящие о себе никогда не становились
Ей было жаль юношу, но жалость вступила в противоречие с презрением. Девушка понимала, что в сущности не его - этого случайно встреченного мальчишку отвергает все ее существо. Еще в первую встречу он напоминал ей Вильяма и сейчас сходство их становилось для нее только очевиднее.
И все- таки что-то в нем ей нравилось. Может, спокойствие, надежность, верность?
Катя потянулась к нему, губы соединились с его горячими губами. Глеб неуверенно приобнял ее за плечи и придвинулся ближе.
В голове как будто щелкнуло во время поцелуя. Она не сразу поняла, что произошло, потом уловила: изменилась музыка, совсем затихла, как будто боясь им помешать. Играл Шуман, она узнала его, композиция «Первая утрата». А чувство, будто кто-то смотрит на нее, следит за ней, возросло стократ. Девушка резко отпрянула от юноши и обернулась. Лишь на какую-то долю секунды она увидела шагах в пяти от скамейки - за елками до прозрачности ледяные глаза - только их. Но они погасли, как огни в вечернем сумраке.
«Мираж, иллюзия, его тут не было», - мысленно шептала она, но все-таки вскочила со скамейки и, выкрикнув: «Лайонел», очутилась возле елки, где ей померещились любимые глаза. Она вновь позвала его по имени и от запаха, заполнившего легкие, сердце дрогнуло. Лайонел вовсе не был иллюзией, он находился секундой ранее в пяти шагах от нее и видел, как она целует другого.
– Что случилось?
– незаметно подошел Глеб и тронул ее за плечо.
– Ничего, - с трудом промолвила она и все-таки пояснила: - Мне показалось, я увидела знакомого.
Он понимающе и как-то обреченно закачал головой.
– У тебя есть парень.
Катя схватилась за эту версию как единственную удачную в данном случае.
– Да, есть. Прости.
– Она с сожалением улыбнулась ему.
– Ты славный, у тебя непременно все будет хорошо.
И не дожидаясь его слов, пошла прочь.
Если Лайонел и следил за ней, видеть ее, говорить с ней, быть с ней он по-прежнему не собирался.
Глеб за ней не побежал, чему она мысленно порадовалась под печальные звуки «Утраты».
Глава 21
Лайонел в солнечных очках, черной шелковой рубашке и черных джинсах шел по Петровскому, а ныне Иоанновскому деревянному мосту в сторону ворот, ведущих в Петропавловскую крепость.
Над мостом, с оградой светло-зеленого цвета ранней листвы парили крикливые чайки, уже зажглись фонари, а насыщенно синяя вода в Неве сверкала в заходящих лучах солнца.
Молодой человек остановился перед триумфальными Петровскими воротами,
украшенными деревянным барельефом «Низвержение Симона-волхва апостолом Петром». Злой волшебник Симон отождествлял главного соперника Петра - шведского короля Карла XII. Чуть ниже располагался лепной двуглавый орел. В нишах стен по обе стороны от арки находились аллегорические статуи: справа «Храбрость», слева «Благоразумие».Лайонел долго вглядывался в глаза статуи, олицетворяющей «Благоразумие», но, видимо, та не показалась убедительной, поскольку он решительно зашагал через ворота. И ощущал себя ничуть не лучше, чем мог себя чувствовать сам царь, ездивший через них пытать своего старшего сына.
Молодой человек миновал дворик с пушками у стен из красного кирпича и устремился по аллее к памятнику Петра. Царь с карикатурно длинным телом, длинными руками и ногами, глазами навыкате, крошечной головой с гордым видом сидел на бронзовом кресле.
Лайонел задумчиво побарабанил по неестественно длинным пальцам Петра, отполированным прикосновениями туристов, и посмотрел по сторонам. Поблизости никого не было, поэтому он вскочил на каменный постамент, зашел за кресло царя и без всяких на то усилий выдвинул скульптуру вперед, открыв люк. Лайонел шагнул в него и, пролетев метра два, приземлился в небольшом квадратном колодце. Поворот единственного рычага на каменной стене заставил постамент встать на место и открыл ход в одной из стен.
Молодой человек двинулся по открывшемуся тоннелю, углубляясь под землю, и через некоторое время достиг железных дверей, охраняемых двумя вампирами. Те поклонились ему и пропустили в круглое помещение, размером не больше десяти метров с четырьмя тоннелями, расположенными крест на крест. В центре пещеры стоял круглый стол, а за ним играли в карты четверо стражников.
Видя, что они собираются подняться, Лайонел махнул рукой и, выбрав один из коридоров, бесшумно двинулся по нему, прислушиваясь к доносящимся стонам, крикам и мольбам.
Один из стражников все-таки пошел следом, на ходу прерывисто докладывая:
– Из сто восьмой камеры вчера пленник пытался бежать. Поймали, пришлось заковать его.
– Вампир понизил голос и сообщил: - Весть о том, что, возможно, кто-то будет выпущен, сильно всех взволновала.
– Как ведет себя Павлик?
– Холодно, - захохотал стражник.
– Пленных кормите как приказано?
– спросил Лайонел, останавливаясь перед первой камерой с небольшим окошком, закрытым толстыми решетками. В качестве мер от побегов использовались ксеноновые лучи, направленные внутрь камер так, чтобы в коридорах они не мешали передвижению.
– Кормим!
– кивнул стражник.
– Но, как и говорил, пленники сильно возбуждены, прибавление в рационе делает их сильнее, а смешение… - Он поманил пальцем Лайонела к себе, подальше от камеры.
– Смешение их крови делает некоторых слишком опасными. Очередь еще не дошла до поистине сильных, но…
– Хорошо, - улыбнулся Лайонел, - нам нужны - опасные.
– И жестом приказал стражнику возвращаться.
Проходя мимо камер, в какие-то он заглядывал и смотрел на пленников. Одни были закованы в кандалы, другие свободны от них, встречались и такие, кого страже пришлось обездвижить и запереть в железные ящики.