Вампиры не обязаны... просить?
Шрифт:
Он провёл кончиками пальцев по ключице Иш Таб, повторяя её ласки. О боги, она чувствовала его горячее дыхание на своей коже, и хотела, чтобы он коснулся каждого дюйма её тела. Антонио облизнул губы, запутал руку в её волосах и погладил изгиб обнажённой шеи.
— Твои губы, — прошептал он и склонил голову чуть ниже, так что его рот оказался прямо у уха, — были такими мягкими и тёплыми, когда я их целовал.
Он целовал её?
— Когда? — спросила она, тяжело дыша.
— Пока ты была в отключке, перед тем как исчезнуть, — ответил он соблазнительно.
Она вздрогнула, а тело пульсировало
— А что ещё ты делал?
Не убирая одну руку от её шеи, второй он скользнул под вуаль и провёл большим пальцем по губам.
— Лишь их. — Он уткнулся носом ей в шею, прежде чем положить руку ей на подбородок. — И его. — Затем вниз по передней части шеи. Неужели он пытается свести её с ума? — Я хочу увидеть остальное.
Снять с неё вуаль? Позволить ему увидеть её лицо?
Да, она хотела, чтобы он её увидел. Ей нужно, чтобы он заглянул ей в глаза, увидел душу и понял, может ли принять её такой, какая она есть.
«Да, именно так».
Схватив край ткани, он начал её задирать.
За Антонио звякнул таймер, и Иш Таб тут же отстранилась. В его глазах мгновенно появилось раздражение. Антонио отступил.
«Ох, нет. Он подумал, что она его отвергла?»
— Антонио, я… Я…
Он отвернулся и выключил таймер.
— Я в гостиной поставил твой… алтарь для поклонения перед пальчиками ног, — проговорил он.
«Алтарь для ног?»
Пенелопа и Кинич всё же перестарались.
— Антонио, я хочу…
— Я идиот, — прошептал он себе под нос.
— Что? Нет, я…
— Сейчас вернусь, — холодно бросил он.
Почему бы не дать ей всё объяснить? Тогда Иш Таб рассказала бы, что именно делают с ней его прикосновения. Антонио услышал бы, что она хочет большего, но ей нужно время, набраться храбрости и снять вуаль. Ведь это не просто вуаль, а её броня, покаяние и способ не дать другим восхищаться Иш Таб.
— Прекрасно, вампир. — Чувствуя опустошение, она вышла из комнаты. Боги, она совсем не умела работать со всей этой интимностью. Она, как полная дура, вела себя с ним.
Иш Таб шла по коридору в роскошную гостиную, а голова кружилась. Ей нужно, чтобы Антонио выслушал её историю: почему она прячет лицо, как он похож на Франсиско и что лишь он может прикасаться к ней. Она расскажет, что он наполнял её надеждой. Но как можно начать такой разговор с… чертовски упрямым, властным вампиром! Иш Таб фыркнула. Неужели Антонио не понимает, как это тяжело для неё? У Иш Таб не было опыта интимной физической или какой-то другой близости. Это всё ей не изведано.
Она завернула за угол в гостиную и чуть не споткнулась. В очаге потрескивало только что зажжённое полено, и белые свечи заливали каждый угол комнаты тёплым мерцающим светом. Стопка аккуратно сложенных белых пушистых полотенец лежала у мягкого кресла, стоявшего у камина, вместе с дымящейся металлической бадьёй с водой, которая манила ноги. Неужели Антонио сделал это всё для неё? Ничего из этого в списке не было.
«Окей. Дыши. Ты же богиня. И можешь заставить его слушать. Ты очень сильная. Ты… такая глупая! Перестань вести себя как ребёнок».
Она села в кресло и осторожно погрузила пальцы ног в воду. Запах роз мгновенно проник в ноздри,
и Иш Таб откинула голову. Перед каждой женщиной обязаны лебезить в стиле бессмертного. По крайней мере, раз в год. И с таким мужчиной, как Антонио — отчаянно мужественным и до неприличия красивым.«Который очень на тебя зол!»
— Наслаждаешься?
Иш Таб подняла глаза, но ничего не увидела.
— Внизу, о, божественная, — с раздражением сказал Антонио.
— О да ради всего святого, зови меня Иш Таб.
— Да, Иш Таб, — сказал он, медленно и тщательно выговаривая каждую букву её имени, а затем бросил яростно-чувственный взгляд прямо в её глаза. Она готова была упасть в обморок. Как можно говорить что-то связное, когда он так смотрел на неё?
Иш Таб сглотнула.
— Антонио, знаю, что ты мне не доверяешь, и я продолжаю всё портить, но я… я… — Она запнулась и потянула себя за вырез платья. Становилось всё жарче. Не отрывая от неё грубого взгляда, он опустил голову, достал её ноги из воды и отодвинул бадью в сторону. Затем завернул левую ногу в тёплое мягкое полотенце и крепко ухватился за правую.
— Закрой глаза.
— Нет, погоди, — запротестовала она. — Тебе не нужно это делать… — Её слова затихли, когда она потерялась в ощущении его прикосновения и впилась ногтями в подлокотник кресла. Горячими, грубыми руками Антонио нежно поглаживали её пятку, но ощущение было такое, будто он гладит все её тело.
«Вот почему так много человеческих женщин делают педикюр! Вау. Неужели я это упустила?»
— Закрой глаза и расслабься, — быстро повторил он. На этот раз она обратила внимание на его низкий скрипучий голос. М-м-м… Опять этот гул.
— Я не хочу закрывать глаза. Хочу… — О, боги, невероятное ощущение.
«Чего я там говорила?»
— Как тебе будет угодно, — холодно ответил он, массируя грубыми прикосновениями каждый палец Иш Таб. О, это уже слишком. Он не только прикасался к ней, но и чувственность его рук стала знойным блаженством. Она смотрела на обнажённую грудь Антонио, свет костра освещал мускулистые бицепсы, которые изгибались, пока он ласкал и массировал её ногу. Его эротический образ она едва могла выдержать. Иш Таб невольно застонала.
Антонио замер и посмотрел на её скрытое вуалью лицо.
«Проклятье».
Иш Таб выставляла себя полной дурой. Его обманом втянули в этот унизительный план, заставили прикасаться к ней. Не этого она хотела. Иш Таб желала настоящего. Хотела… Антонио.
Ладно, пора поговорить. Она резко отдёрнула ногу.
— Хватит. Антонио, нужно…
Он схватил её ногу и крепко держал двумя руками.
— Я ещё не закончил, — прорычал он.
И снова она отдёрнула ногу.
— Нет. Думаю, закончил.
В его глазах вспыхнула ярость.
— Что? Недостаточно хорош для тебя? Неужели отвратительный вампир оскверняет святость твоих пальцев? — И снова он схватил её за ногу.
— Что? Нет. Я только хотела…
Он встал, устроившись между её бёдер, и усадил обратно на кресло.
— Я прилетел, чтобы лебезить перед твоей напыщенной, высокомерной задницей из-за несчастного случая. Так что, позволю вновь унизить меня. Позволю ещё надавить, о, божественная, прежде чем закончу массаж ног.