Вампиры тут беспризорные

— Что? Как умер? — растерянно вырвалось у Степана.

Да разве ж может герцог так просто умереть?

Насколько сильным нужно быть, чтоб убить такого вампира и выжить самому?

— Вчера он уходил на осмотр территорий со старейшинами, все, кроме него, вернулись. — Маниэр снова вздохнула. Вампиры погибали часто и в этом не было чего-то странного. Но не когда так просто умирает кто-то вроде Касара. — Он наткнулся на гнездо Грантака и задержал монстра, пока старейшины уходили. — закончила она.

Степан опустил разочарованный взгляд. Он прочел большую часть книг, подаренных герцогом, и знал, что уж от Грантака бы Касар не пострадал. Не зря же герцог разработал отдельное атакующее заклинание специально для этого монстра.

Но тут герцог вдруг якобы погиб от лап Грантака.

— Вот значит как. — осипло прошептал Степан и взглянул в тот миг на Маниэр иначе, потому что предателем мог оказаться кто угодно. И она тоже.

Кто знает, сколько крыс в клане? Только вот Маниэр примчалась с вестью о смерти Касара первая, и это одновременно располагало, и настораживало.

Но ведь кто угодно может оказаться предателем. И Маниэр в том числе.

Вдруг её любовь всё же стала маниакальной, и она решила пойти на крайности? Впрочем, вряд ли бы она смогла прикончить Касара своими силами. Но, с другой стороны, девушка могла рассердиться на Степана и убить герцога, выместив на нем свою злость — лица-то у вампиров одинаковые.

Попаданец напряженно свел брови. Нет. Герцог был со старейшинами, и вернулись все, кроме него, значит, и предатели должны быть среди совета. Только нельзя и исключать, что и нижестоящие вампиры тоже вполне могут оказаться не очень чисты.

Агх, слишком сложно. Простым мозговым штурмом он предателей не вычислит.

Степан понял лишь одно — никому нельзя доверять, и никто не должен узнать о послании герцога Касара. Пока вся шумиха не уляжется, попаданец в зоне риска. Если уж такого, как Кровавый герцог смогли незаметно убрать, то чего предателям будет стоить избавиться от вольного бесправного вампира?

— Я хотела отдать это тебе. — и протянула сверток. Попаданец с опаской взял его и вопросительно посмотрел на Маниэр. — Там последние записи герцога. С его смерти не прошло и суток, но кто-то начал уничтожать все вещи, принадлежащие ему. Мне кажется, что все это не просто так. — проговорила она взволнованно, комкая подол юбки.

— А если они узнают, что ты принесла мне это? — пусть девушка и может оказаться предательницей, а этот жест доверия не более чем обманом, Степан не хотел доставлять ей проблем. Вальдернеские не те, с кем можно шутить.

— Они не узнают. — улыбнулась Маниэр лучезарно, — Я подожгла комнату, в которой жил герцог. Никто не станет там ничего искать. — знаете, она действительно пугала Степана своей гениальностью. Честно, он бы до такого вредительства не додумался.

Попаданец на секунду задержал взгляд на свертке и снова поднял глаза на Маниэр.

— Почему ты принесла вещи герцога именно мне?

— Ты единственный, кто имел право его убить, но еще и единственный, кто бы не стал это делать. — ответила девушка и Степан поджал губы.

Как странно слышать, что кто-то имеет право отнять чужую жизнь. Как будто такое право вообще существует. Эти слова и мысли слишком чужды для него, но в реальности другие произносят их так легко, словно от рождения имеют право распоряжаться чужими жизнями на свое усмотрение.

— Почему ты так думаешь? — проронил Степан.

С чего она взяла, что жизнь здесь еще не настолько озлобила его. Почему решила, что он вообще имел право убить Касара? Герцог был одним из немногих, кто относился к Степану по-человечески, так чем же провинился Касар перед попаданцем, что мог расплатиться лишь жизнью?

Степан не понимал и этого, и того, что Маниэр продолжала оптимистично верить, что Кифен ни при чём. Нет, он, конечно, вообще случайно оказался втянут в ту историю, но теперь подозрительным казалось все: от появления Маниэр, до записей герцога.

И вампир в те секунды чувствовал, как медленно разрастается паранойя.

В мире, где никому нельзя верить, как он может заставить себя сомневаться в словах Маниэр, когда сердце так предательски трепещет рядом с ней?

— Ты не любишь кровь. Вот и все. — она не стала дожидаться, пока Степан найдется с ответом, кивнула на прощанье и ушла.

А вампир так и стоял, держа в руках сверток и глядя на то место, где она стояла.

Попаданца раздирали противоречия и опять все было так не вовремя — и появление предателя, и гибель герцога, и глупая любовь, которая уже порядком измотала и его и Маниэр.

Степан зашел в дом, тихо закрыл дверь за засов и скатился спиной по стене, уронив голову на руки.

— Ушла? — спросил Веце, осторожно высунув нос из-за угла. — Ушла. — довольно констатировал он, увидев понурого господина, — Чего нос повесили? Ну, соврал я малек, добавил чутка, но не настолько, чтоб убиваться. — проворчал полукровка, на пробу пнув свёрток на полу, — Что, сильно она вас? — сочувствующе посмотрел на хозяина Веце, но не увидев следов побоев пренебрежительно фыркнул.

Степан бросил мрачный взгляд исподлобья на полукровку и подтащил сверток поближе.

— Герцог Касар умер. — сухо проскрипел вампир. Веце промяукал что-то сочувствующее, мол, крепитесь господин, Вальдернеские умирают часто, и сел рядом.

— Там опыт ваш, испортиться ведь, если сейчас не пойдете. — осторожно произнес полукровка, ковыряя ногтем пол, — Вам надо все лишнее из головы выкинуть и набраться сил. Раз такого сильного вампира, как герцог Касар грохнули, то и вас на раз-два уберут при желании. Тем более Маниэр адрес наш уже знает. — вздохнул Веце. — Она сама нас нашла, кстати. Меня, наверно, выследила. Вы же за пределы деревни и не выходите толком.

— А что Маниэр? — бросил тоскливо попаданец, вкладывая в свой вопрос все то, что не давало покоя.

Веце аж мерзко стало от этого влюбленного голоса.

— Вальдернеская она, клановая, и этим все сказано. — сказал полукровка, недовольно пихнув господина, — Клан там, а вы здесь. И ее жизнь принадлежит клану. И между вами и кланом выберет она клан. — припечатал полукровка так, словно это было неписаной истиной.

— Почему ты так уверен в этом? — вяло спросил Степан, хотя подсознательно догадывался о причине.