Вань, я не Яга! История попаданки

К спору Ягини и Вани я не прислушивалась, размышляя о том, что парню лучше про меня ничего не знать. Пусть возвращается в свою сытую царскую жизнь. Что я ему могу дать, у меня даже тело днем чужое…

У печи слышались иногда окрики Ягини:

— Криворукая осина, ты что творишь!.. Глазенки твои любопытные на завтрак сожру, если еще раз такое учудишь… Кикимору тебе в жены, мухомор соленый!

Ваня терпеливо сносил все обидные слова и ругательства. Но после последнего доброго пожелания раздался грохот, я обернулась и обомлела.

Ваня стоял возле белоснежной печи, бока ее были не везде ровно покрашены, местами видны были подтеки, но общей картины это не портило и в глаза не бросалось. Рубаха Бабы-яги, в которой работал парень, тоже была еще раз побелена. Рукава он закатал, демонстрируя до локтя сильные, красивые руки, будто специально меня дразнил. Хорошо, что они тоже были перепачканы белилами, поэтому смотрелись чуть менее сексуально. Но при всей моей симпатии к Ване не он полностью завладел моим вниманием, а кот. Ягиня выла от злобы и пыталась выбраться из-под ведра, в котором наш добровольный работник разводил белила. Ваня просто накрыл им рыжего хама сверху. С ужасом представила, на что сейчас будет походить Ягуся, и строго сказала Ване:

— Дождь кончился, иди, куда шел. Озеро тут рядом. Умойся. Вещи твои на крыльце оставлю.

Ваня кивнул и выскочил за дверь. Я с опаской подошла к гремящему об пол ведру, из-под которого пыталась вырваться на свободу кошачья ярость. Быстро освободила котика и отскочила. И правильно сделала. Потому что кот-яга с места подпрыгнул на метр, распушив хвост и растопырив острые когти.

— На полоски порву! — взвыла Ягуся. Ее прекрасный рыжий мех был безнадежно испорчен. Капли белил по всей кошечьей тушке склеили шерстку, превратив кота в ежика. Моська тоже была вся перепачкана.

— Ягиня Берендеевна, ты сама виновата. Нельзя так с мужчинами разговаривать. Ваня еще долго терпел твои ругательства, — очень мягко проговорила я, выставив вперед ведро в защитном жесте.

— Где он? — прорычал кот-яга.

— Умывается на озере, а потом уйдет. И тебе нужно умыться, — посоветовала я.

— Ненавижу воду, — проворчала Ягиня.

— Я заметила.

— На озере, говоришь? — переспросила Баба-яга и посеменила к двери.

— Не обижай его. А то я все ему о нас расскажу, а он царю нажалуется, и нас с тобой сожгут.

Кот замер, сверкнул желтыми глазами в мою сторону.

— Ишь чаго… Ради него собой не дорожишь?

— Да меня, считай, и нет… — грустно заметила я.

— Он смазливый, конечно, но что ты в нем этакого нашла? — возмутилась Ягиня.

— Добродушный он и наивный. Таких людей беречь надо, — призналась я.

Кот горделиво удалился. Я осмотрела кавардак, оставленный этой парочкой, и решила, что ведро и поварешку не спасти. Сожгла их в печке. Пол намыла и тряпку тоже сожгла.

Осмотрев домик, я удовлетворенно кивнула. Теперь все было идеально чисто и на своем месте. Внезапно почувствовала, как старческая тяжесть во всем теле отступает, глянула в окно, а там уже темно. Значит, я снова стала собой. За дверью послышался кошачий крик:

— Я тебе сказала, проваливай! Нельзя тебе туда-а-а!

Последнее слово затихало вдали так, будто кто-то кота откинул подальше от избушки. Я заполошно осмотрелась — куда бы мне спрятаться, но было поздно. Ваня распахнул дверь и, уставившись на меня, с восторгом прошептал:

— Солнышко мое…

Он шагнул ко мне, а у меня душа затрепетала, будто голубь в клетке, и музыка в голове зазвучала соловьиной трелью. Руки сами к нему потянулись. Какой он все-таки искренний, открытый…

— Я спасу тебя, душа моя. Доверься мне. Зарублю Ягусю. Доброй она притворялась, коварная! А тебя в неволе где-то держит. Со мной тебе ничего не грозит.

Я проглотила непрошенные слезы и замахала на парня моей мечты руками:

— Уходи, Иван. Никто меня здесь не неволит. Это дом мой. Как ты можешь на Ягиню Берендеевну клеветать, сам сегодня ее гостеприимством пользовался, добротой ее восхищался.

— Так она околдовала меня, наверно. И тебя околдовала! Раз ты бежать от нее не хочешь. Но я тебя все равно спасу… — решительно заявил парень и прижал меня к себе, так что я почувствовала, как гулко бьется в его могучей груди молодецкое сердце.

— Уходи… — прошептала ему в губы…

Да, он снова меня поцеловал. Видать, всерьез думал, что так можно любое заклятье снять.

— Сейчас откушу чьи-то бубенчики, — послышалось шипенье. Я отскочила от Вани, он обернулся и сразу выхватил из ножен, что болтались у него на поясе, небольшой, но ладный меч и на лохматого, прихрамывающего кота стал наступать. А у того хвост столбом, спина — колесом, когти по деревянному полу скребут, клыки в лунном свете поблескивают.

— Я так и знал, что жди беды от этого ведьмовского отродья, — прошептал Ванечка, не спуская глаз с опасного противника, — Он стережет тебя? Да, моя Улечка? Я одолею страшного зверя и спасу тебя!

— Прости меня, Ванечка, — прошептала я и со всей силы опустила на белокурую головушку чугунный котелок. Мой спаситель упал к моим ногам, как мешок с репкой, только меч жалобно звякнул об пол.

Глава 5. Как на духу

Я взяла с лавки одеяло и накрыла прекрасного юношу, а подушку подложила под светлую головушку. Полюбовалась.

— Что ты делаешь? — завопил кот-яга мне в ухо, — Прирежь его! Он слишком любопытный. Не к добру это!

— И не подумаю.

— Тогда я сама! — не сдавалась Ягиня Берендеевна.

Я этого стерпеть никак не могла. Схватила кота за шкирку и выкинула за порог, еще и дверь на щеколду закрыла.

— Что ты творишь, пустая голова! Это моя избушка! Я в ней хозяйка. Открывай немедленно! — слышался кошачий визг с улицы.

— Ты сначала тело себе верни, а потом уже жилплощадь отвоевывать будешь, — усмехнулась я.

— Избушка, избушка, открой дверь, — громко приказала Ягиня. Домик затрясся.

— Избушка, не открывай дверь! Я же тебя сегодня убрала, мусор весь вынесла, пыль да паутину из углов вымела. Не открывай дверь.

Домик тут же затих. Дверь осталась запертой.

— Что?! — завопила Яга снаружи, — Предательница!

Я же спокойно забралась на теплую печку и уснула.

Утром меня разбудил тихий стон. Я тут же соскочила с лежанки и, кряхтя, направилась к Ване. Он сидел на полу, лохматый, сонный… Так захотелось его поцеловать…