Варенье с косточкой

Ни с чем несравнимое блаженство проникло в кровь, заструилось по жилам.

Вода была сладкой, со вкусом вишневого листа и до ломоты в зубах студеной.

Отвалился от бочки, только когда ломота стала нестерпимой. Ополоснул лицо и пригладил волосы.

– Мне бы поесть, – обрадовал Андрей конвоиршу.

– Тебя сюда не жрать привезли.

– Голодом морить?

– Наверное, Липка права, – поделилась надзирательница, – мы тебя не прокормим. Иди, давай.

Андрей хмыкнул. Ага! Значит, во вражеском стане нет единства…

Пропуская работника, фурия сдала назад.

Андрей проследовал мимо дула по каменным ступенькам (сарай стоял в низинке), поднырнул под ветвями какого-то плодового дерева и остановился, как вкопанный: в центре участка высился настоящий терем.

Ставни, карнизы, подзоры, балкон, фронтон с коньком, терраса, ставни и наличники – все было украшено деревянным кружевом…

Впечатление не портили даже два шезлонга, обтянутых полосатой парусиной, плетеная мебель в колониальном стиле и стул, напоминающий царский престол. Тяжелый, массивный, с высокой спинкой, украшенной резьбой, и короткими, толстыми, широко расставленными ножками – настоящее чудовище.

Андрей сейчас же представил, как смотрелся бы этот терем в ролике с рекламой загородного жилья из бруса. Или в рекламе инвентаря для сада-огорода. И еще много чего другого…

Эту способность моментально переводить мысль в картинку Валерка называл «клиповым» мышлением. Говорил, что это редкость даже среди режиссеров. Льстил, наверное.

– А не секрет, где это райское место находится? В каком населенном пункте?

– Не секрет. В Желтушино.

– Это что?

– Дачный поселок.

– Никогда не слышал о таком.

– Не удивительно. Такие, как ты, кроме гастронома ничего не знают.

– Вообще-то не так часто я напиваюсь.

– Редко, но метко. Что застыл? Давай, шагай, – Вика кивнула на дорожку между вымеренными до сантиметра грядками с луком, редисом, зеленым салатом и укропом. Чуть в стороне стояла тепличка, вдоль которой цеплялись усиками за сетку огурцы. Все было крепким, ухоженным и добротным, начиная с луковых стрелок и заканчивая теплицей.

Андрей присвистнул.

– Деньги не высвистывай!

– Ты прям как моя жена.

– Не заливай, нет у тебя никакой жены.

Андрей посмотрел на валькирию озадаченно.

– Ах, да, у тебя же мой паспорт. Не всегда можно доверять официальному документу, ой не всегда…

– Слушай сюда, философ: вон ведро, вон стремянка, вон вишня. – Вика последовательно переводила дуло с одного на другое.

– Да убери ты, наконец, ружье.

– Не отвлекайся. Значит, так. Все предельно просто. Ставишь стремянку под это дерево, берешь ведро, влезаешь на стремянку и наполняешь ведро ягодой. Ферштейн?

– Вишня – это фрукт, а не ягода.

– Прикуси язык, грамотей. Для тебя имеет значение только одно: ты у меня на мушке. Я с тебя глаз не спущу.

– Офигеть!

– В каком смысле?

– Если вы так меня боитесь, какого лешего привезли?

– Размечтался. Кто это тебя боится? Ты на себя посмотри! Глиста в томате.

– А если я обижусь?

– На обиженных воду возят.

Андрей хотел ответить в том смысле, что он не ишак, но тут на террасе появилось обворожительное создание в панаме, сарафане колоколом и с забинтованной лодыжкой. Заметно прихрамывая, создание выдвинулось в сторону грядок. Очевидно, это и была сестра султанши, Олимпиада.

Внезапно Андрей почувствовал легкое волнение.

– Здравствуйте, – громко приветствовал он. Следовало обзавестись хоть одним союзником в этой шайке.

Создание вскинуло ресницы – из-под панамы на Андрея устремился полный суеверного ужаса взгляд, – развернулось и бросилось назад, в терем. Впрочем, Андрей уже ничему не удивлялся.

– Задание получил – выполняй, – активизировалась Вика.

– Мэм! А как же завтрак?

– Никак.

– Я требую: верните меня обратно.

– В наркологию?

– Хоть в наркологию, хоть в камеру! Там сейчас как раз время завтрака.

– Я смотрю, ты человек бывалый.

– Просто я умный.

– Умные не попадаются.

– Мне не повезло. Так как насчет завтрака?

– Завтрак, говоришь? – медовым голосом уточнила Виктория. – Ладно, будет тебе завтрак.

…Войдя на кухню, Вика прислонила к стене ружье, включила чайник и достала из шкафа пакетик с кашей быстрого приготовления – спасение холостяков, лентяев и «белых воротничков».

За ее спиной произошло движение – Липочка возникла в дверном проеме, прижалась щекой к наличнику и осталась так стоять, точно прилипла. Вика оглянулась на сестру – взгляд у той был отсутствующий.

– Э, ты чего?

– Неисповедимы пути Господни. Это он.

– Кто?

– Это он, – как в бреду повторила Липа.

– Кто – он? Можешь толком сказать?

– Наши велосипеды сталкиваются, мы падаем, я подворачиваю ногу. Это он.

– Ни себе чего! – поразилась на японский манер Вика. – А ты не путаешь?

– Ничего я не путаю! Это он! Нет, ты представляешь?

– Отлично! Звонок Димке отменяется.

– Нет-нет! Наоборот! Звони! От греха подальше. А то наше незаряженное ружье выстрелит.

– Ты ничего не поняла. Это же не случайно, что он здесь оказался! Это возмездие. Мы с ним поквитаемся за вывихнутую ногу.

– Не знаю, не уверена, – скучным голосом возразила Липочка, – он достанет нас раньше, чем мы его.

– А это бабка надвое сказала. Нас трое, а он один.

– Да он один троих стоит.

– Ничего ты в людях не понимаешь. Он – тюфяк. Интеллигентишка. Это он в абстинентом синдроме такой угрюмый, агрессивный и колючий, а в обычное время – типичное беспозвоночное. Инфузория. Поверь моему опыту.

Профессионализм сестры не вызывал сомнений у Олимпиады.

– И вообще. Может, это твоя судьба? – присовокупила Вика.

Липа хотела смолчать. По здравом помышлении она не видела смысла в споре, который тянулся с тех пор, как Леша…

– Судьба? Вот этот недоумок? – против воли включилась в дискуссию Липочка.