Вариант 'Омега' (Операция 'Викинг')

– Здравствуйте, Сергей Николаевич.
– Майор оглядел Скорина. Брит, вычищен, подтянут. Всегда худой или после ранения?

– Всегда, товарищ майор.

– Курите. Вера Ивановна, чай, пожалуйста. Проходите, Сергей Николаевич.
– Майор распахнул дверцу шкафа, ведущую в его кабинет, быстро прошел вперед.

Пока он снимал шинель, одергивал гимнастерку, раскладывал на столе бумаги, Скорин разглядывал нового начальника. Майор был невысок, видимо, когда-то полноват и розовощек. Сейчас гимнастерка свободно висела на нем, на лице серая кожа залегла морщинами.

– Садитесь.

– Майор показал на стул, заметив, что Скорин внимательно смотрит на него, спросил: - Ну, как вам новый начальник? Вот все не знал, как похудеть, диетой мучился. Теперь никак обмундирование перешить не соберусь.
– Он обошел стол, остановился напротив Скорина.

– Так ведь новый начальник, Николай Алексеевич, он всегда хуже старого.
– Скорин подвинул себе пепельницу, оглядел кабинет.

– Да?
– Майор удивленно посмотрел на Скорина, белесыми ресницами прикрыл выпуклые глаза, откашлялся.
– Наверно, не всегда, а сначала, сказал он, разглядывая носки начищенных сапог.
– Как здоровье?

– Вылечился, намерен воевать до победы. Дойти до Берлина. Скорин встал.

Майор долго стоял с опущенной головой, словно увидел на полу что-то интересное.

– Слова изволите говорить, молодой человек? Ну-ну! Ваш рапорт с просьбой направить на фронт у меня.
– Он поднял голову, посмотрел на вытянувшегося Скорина, поморщился.
– Сядьте, не изображайте бравого служаку.

Скорин сел, погасил папиросу, тут же зажег новую.

– Папироску держите, как красноармеец, - задумчиво протянул майор.
– Что же это, Сергей Николаевич? Знаток немецкой литературы, специалист по Германии?

– Я дома, товарищ майор, - ответил Скорин.

Майор закрыл глаза, запрокинул голову и улыбнулся.

– Сергей Николаевич, сейчас мы получим по стакану чая и побеседуем. Расскажите о себе коротко, - майор поднял палец, - но подробно. Хорошо я сказал: коротко, но подробно.
– Он приоткрыл дверь.
– Вера Ивановна, где чай?

– Иду, Николай Алексеевич.
– Вера Ивановна внесла поднос, расставила стаканы. Скорин зажал горячий стакан между ладонями и, когда Вера Ивановна вышла, сказал:

– Товарищ майор, вы ознакомьтесь с моим личным делом. Там все подробно и складно записано. Рассказчик же я, мягко выражаясь, скверный.

– Идемте, Сергей Николаевич.
– Майор, отдернув портьеру, открыл дверь в "опочивальню", так разведчики окрестили комнату отдыха начальника отдела.

Они прошли в смежную комнату. Скорин отметил, что диван теперь новый, кожаный. В остальном обстановка не изменилась. Комната напоминала жилище холостяка. Майор сел за круглый обеденный стол, покрутив ручку приемника, крякнул и выключил.

– Остановил нас немец, дороги развезло, и встали мы. В районе Харькова еще двигаемся помаленьку, но похоже, недолго теперь.
– Он перевел взгляд на Скорина.
– Анкету вашу советуете почитать? Сергей Николаевич, вроде не мальчик вы...
– Симаков запнулся, подыскивая нужное слово.
– Я иногда детство вспоминаю. Знаете ли, вспомнишь, и стыдно становится. Груб и жесток бывал по молодости и неразумению. Майор вновь разлил чай.

Скорин сидел на диване, прихлебывал горячий чай, молчал.

– Родились вы в Москве, в пятнадцатом году, в семье служащего... Это можете пропустить, Сергей Николаевич.
– Майор хрупнул сахаром, довольно жмурясь, отчего морщины на лице стали еще отчетливее, стал пить чай.
– Начните с института.

– Ну, окончил я десятилетку, - выдавил Скорин, - проработал год переводчиком в Интуристе, поступил а ИФЛИ.

– А откуда вы так хорошо язык знали, что после десятилетки могли переводчиком работать?
– спросил майор, доливая себе чай.

– Я и не знал, уговорил одного товарища в Интуристе, убедил, что справлюсь, у них переводчиков не хватало. За год поднатаскался, освоился. Говорят, способности у меня.

– Случается.
– Майор пил, обжигаясь, вытягивал губы, смешно шевеля ушами, довольно жмурился.

– Поступил я в институт, увлекся западной литературой. На третьем курсе приглашают меня в райком комсомола и путевочку в руки. Будьте любезны, говорят, очень нужны на переднем крае. Я сомнение выразил. Скорин сделал паузу, дал возможность задать вопрос, но майор отдувался и вопроса не задал.
– Объясняю, что сугубо штатский я человек, в герои-разведчики могу не подойти. Долго говорить со мной не стали - и пошел я учиться на курсы.

– Почему вы сомневались? Ведь большинство шло с воодушевлением. Майор вытащил из стакана чаинку, положил на блюдце.

– Я объяснил.

– Не понял, извините покорно. Не понял, Сергей Николаевич.

– Так.
– Скорин замялся, решал, как объяснит.
– Боялся!
– брякнул он решительно и вызывающе посмотрел на майора.
– Боялся, и все!

– Смерти боялся?
– Майор возился с чайником, на Скорина не смотрел.

– И смерти боялся. А вы не боитесь?

– Вопрос снимается как провокационный.
– Достав платок, майор вытер лоб.
– Не верю. Так почему же?

– Я ответил.

– Других версий нет?

– Нет.

Майор допил чай, отставил стакан, долго вытирал платком лицо, затем посмотрел на Скорина.

– Ладно. Итак, направили в нашу школу...

– Проучился два года, назначили сюда.

– Всех в Москве оставляли?

– Нет.

– Почему вас оставили?

– Спросите у руководства. Работал... в Германии. Привык к нашей работе. Но сейчас война - и хочу на фронт, воевать среди своих, с полевой почтой.

Майор долго, изучающе смотрел на него, затем спросил:

– Как же ты, Сергей, брак не оформил?
– Скорин вздрогнул, затем медленно поставил стакан на стол, выпрямился, хотел встать. Майор взял его за руку, заглянул в глаза, вздохнул, после паузы сказал: - Да, Сергей Николаевич, я вот тоже однолюб.

– Я вас прошу, товарищ майор...

– Зря просишь, - перебил Скорина майор.
– Нам работать вместе. Личная жизнь разведчика - его тыл, можно сказать. Ты уж извини меня за красивые слова, но человек без любви - не человек вовсе, а так пустышка.