Варяги

— Всех уничтожать? — спросил Снеульв, и Рюрик уловил в его голосе сомнение.

— Нет, нам не нужно столько трупов. Только окружить и держать до тех пор, пока не признают нашей власти.

— А если они всё же не признают? — упрямо наклонил голову Снеульв.

— Тогда всех сопротивляющихся убивать, но по моей команде. — Рюрик поднял глаза и встретил восхищенный взгляд Олега.

Когда в градскую избу в сопровождении десятка оружных воинов властно вошёл Рюрик, Блашко растерялся. Поспешно встал, одёрнул складки кафтана, пригладил бороду и всё не знал, куда девать руки. Поднялись и старейшины, с изумлением глядя на заталкиваемых в избу смердов.

— Посаженный Блашко, требую суда незамедлительного над смердами твоими, — резко сказал Рюрик. — Ваши люди пойманы мной в воровстве. Воры — перед тобой. Тому есть свидетели, — и указал рукой на своих дружинников.

— Быть по сему, — опомнился Блашко. — Ты требуешь суда, воевода, будет суд. Я извещу тебя, когда соберутся люди. Может, ноне, а может, завтрева утром...

— Ежели к полудню не соберёте людей, — неожиданно тихо, но с угрозой сказал Рюрик, — эти смерды отправятся к праотцам без вашего суда, и тогда я по-другому спрошу, почему вы нарушили закон и не захотели дать нам суда. — Он повернулся к дружинникам и распорядился: — Увести воров в княжеские хоромы. Они будут под моей сторожей.

— Княжна, — приоткрыл дверь в трапезную Завид, — князь пожаловал...

Милослава подбежала к высокому оконцу. Двор был полон воинами. Все оружны, как в походе.

Отыскала глазами Рюрика. В шлеме и коротком плаще, он торопливо отдавал приказания воинам. Она успела заметить, как старший сторожи княжеских хором поспешил к заднему двору и вскоре погнал оттуда намётом жеребца — видать, торопился выполнить повеление воеводы.

Не в силах оторваться от окна, Милослава с бьющимся сердцем следила за поднявшейся суматохой. И отошла от него только тогда, когда увидела, как Рюрик энергично махнул рукой вслед последнему дружиннику и направился к крыльцу.

Она встретила его у дверей и непривычно для себя смело спросила:

— Что ты задумал, Рюрик?

— Пришла пора напомнить словенам, что они призвали меня володеть ими, а не сидеть под стенами града. Сегодня кончится власть старейшин в Новеграде и установится новая — княжеская. Всё готово, и к вечеру ты станешь полноправной княгиней. Или тебе не нравится это?

— Я и так княгиня в моём граде. А ты, кажется, поверил тому, что... — она хотела сказать «сам придумал», но замешкалась и нерешительно закончила: — что придумали твои воеводы о приглашении словен...

— Разве не твой отец был здесь князем? Разве я не имею права наследовать ему?

— Имеешь, и я буду рада, коли град примет тебя князем, — тихо и растерянно ответила Милослава и вдруг страстно заговорила: — Только обещай, что не будешь лить крови новеградцев. Ты ведь замыслил чёрное дело. Я знаю словен. Угрозой их не покоришь. Если прольётся кровь, они полезут в драку все как один. Ты не станешь князем, а мы погибнем. Хочешь, я пойду на вече и буду молить градских, чтобы они признали тебя князем? Они послушают меня. Только не проливай крови...

— Хорошо, — хрипло ответил Рюрик. — Я изменю приказ. Воины не будут убивать, но новеградцы должны признать меня князем. Иначе...

— Они признают, но помни: ты обещал...

— Люди новеградские! — раздался громкий и властный голос Блашко, и торжище утихло. — Воевода Рюрик винит смердов наших в воровстве и просит суд ему с ними чинить на всей воле градской. Пойманы те смерды воеводой на худом деле: пытались своровать у дружины ладью. При расспросе повинились. Мы со старейшинами размыслили: пусть ответ держат по закону нашему. Так ли, новеградцы?

— Так! — закричали в разных концах торжища.

— А пущай скажут, что за люди и пошто им ладья чужая надобна стала...

— Смердов давай, посаженный. Поглядеть надо, кто честь словенскую рушит...

Блашко поднял руку, призывая к тишине.

— Смерды те за сторожей воеводы Рюрика. Расспрос мы им чинили, вину свою они признали. След ли, новеградцы, ещё раз их пытать? Дело ясное, наказание за воровство нашим законом определено. — И Блашко, чуть растягивая слова, напомнил: — А ежели ладью украдёт, то за неё платити тридесять резан, а продажа шестьдесят резан...

— Не мути воды, посаженный, — разнёсся над торжищем низкий голос Михолапа. — Законы мы знаем.

Пусть смерды сами скажут, пошто им ладья чужая понадобилась...

— Верно! Не прячь смердов, посаженный!

— Что за суд, коли мы виноватых не видим!

Недовольство нарастало. Блашко несколько раз оглянулся на Рюрика, стоявшего в полукольце охраны, и повторил уже слышанное:

— Смерды за воеводской сторожей...

Заволновалось торжище. Со всех сторон в посаженного и старейшин полетели насмешливые выкрики:

— Мы сами суд править будем...

— Пусть убираются бодричи с варягами вместях...

— Продажу им уплатим и за бесчестье накинем, а распоряжаться не позволим...

— Привести смердов из-за сторожи...

На край помоста, легонько отстранив посаженного, шагнул воевода Рюрик. Следом, в двух шагах, остановились его воины. Рюрик стоял с высоко поднятой головой, рукой опирался на рукоять меча — ждал, когда утихнет шум. Заговорил спокойно, не напрягая голоса:

— Люди Новеграда! Мы пришли к вам требовать суда над вашими смердами. Посаженный хочет их судить по вашему закону. Я не согласен с этим, поэтому смерды и находятся за моей сторожей. Они хотели завладеть нашим добром. Человеку, пойманному в воровстве, должно рубить руку. Если он попадётся второй раз — рубить другую...

Крики в задних рядах заглушили голос Рюрика. Оказалось, выходящие на торжище улицы стремительно заняли воины. С обнажёнными мечами, они тесными рядами наступали на толпу, и не успели новеградцы прийти в себя, как оказались в кольце. Словно по команде, всколыхнулась толпа, повернувшись к помосту. Вокруг старейшин сомкнулось другое кольцо дружинников, из воеводовой сторожи.

Торжище загомонило сотнями голосов. Крайние сделали попытку прорваться через заслон. Сверкнули обнажённые клинки. Градские попятились. От помоста пошло встречное движение — сильнейшие пытались пробиться к кольцу.

Среди поднявшегося шума резко запел воинский рожок на помосте. Дружинники ощетинились тяжёлыми копьями. Солнце вспыхнуло на стальных жалах. Одновременно, плечом к плечу, бодричи-варяги медленно двинулись вперёд, сужая огромный круг. Уже и сильному не повернуться, не поднять руки. То в одном, то в другом месте раздаются вопли задавленных женщин и подростков. А вои идут…

— Продолжим суд, новеградцы! Думаю, посаженный со старейшинами сговорчивее теперь будут. Да и вы тоже.

— Князь Рюрик! — неожиданно зазвенел пронзительный голос Милославы. — Прекрати издеваться. Или ты не видишь, как гибнут люди?! Ты обещал!..