Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь

На глазах у схватившихся за оружие саксов Богуслав (не разжимая хватки) свободной рукой поднял кружку и с демонстративным удовольствием отхлебнул.

– Не надо крови, – произнес он, со стуком опустив кружку на стол. – Мой человек пошутил. Он не сомневается в вашей храбрости.

И метнул в сторону Хриси сердитый взгляд.

Хриси был по крови нурманом, сыном и внуком викингов, но по воспитанию – киевским гриднем. Пусть наглым, но далеко не глупым. Если сотник хочет разойтись мирно, то перечить не стоит.

– Само собой, пошутил, – ухмыльнулся Хриси. – Одином клянусь!

Викинги называли своего главного бога Отцом лжи, но саксы, очевидно, об этом не знали.

Обладатель золотой цепи убрал руку с меча, и Славка разжал пальцы.

Сакс принялся баюкать онемевшую руку.

– Скоро отпустит, – пообещал Богуслав. – Но пока тебе придется кушать одной рукой.

– Ты сам колдун! – с ненавистью процедил сакс.

– Разве это колдовство? – усмехнулся Богуслав. – Вот если бы молния Перуна ударила тебя в макушку, вот это было бы колдовство. А это так, игры для детских. Но я гляжу, тебе, сакс, везде колдовство мерещится. Должно быть, слаб ты в вере, если так боишься бесов. Мой добрый друг (выделил Славка голосом), настоятель Сандомирской обители, мог бы тебе помочь. Но он далеко, а здесь – земля язычников. Будь осторожен, сакс! Колдовство особенно опасно для тех, кто его боится!

– Я не боюсь колдовства! – угрюмо заявил сакс, нянча беспомощную десницу. – Я знаю, как поступать с колдунами! В огонь их!

– Опрометчивые слова, – укоризненно произнес Славка. – Здесь – не христианская земля. Как бы тебе самому не угодить в огонь.

– Ништо! – с яростью процедил сакс. – Скоро и сюда придет Крест!

– Пасть закрой! – рявкнул на него обладатель золотой цепи.

Славка не знал германского языка, но о сути сказанного догадался.

Еще он обратил внимание, что к их разговору прислушиваются и местные.

Тут очень кстати русам принесли здоровенное деревянное блюдо с жареными потрохами – и разговор естественным образом прервался.

Наверху, в просторной горнице с надежной дверью, Богуслав сказал Антифу:

– Переночуем здесь, а завтра я, пожалуй, потолкую с местными старейшинами.

– О чем? – поинтересовался друг.

– О том, что сегодня сболтнул сакс. Кажется мне, им будет легче общаться с людьми князя Мешко, если они будут уверены в дружеском расположении Киева.

– А оно есть, это дружеское расположение? – усомнился Антиф. – Волыняне платили дань Святославу и Ярополку… пару раз. Но что-то я не слыхал, чтобы они кланялись оброком Владимиру. Забыли, наверное…

– Такую забывчивость еще можно исправить, – усмехнулся Богуслав. – Пока еще можно…

Глава двадцать восьмая Старый друг

Ночь прошла спокойно.

Лучинка, как и прошлую ночь, спала под боком у Богуслава. Но, как и в прошлую ночь, ничего меж ними не было, хотя Лучинка знала (женским чутьем), что рус ее хочет. Только знака от нее ждет. Лучинке же сделать такой знак было трудно, и потому она даже немного сердилась на Богуслава. Почему он ей не поможет?

Утром вои проснулись с рассветом. Устах и Соколик пошли проверить коней, Богуслав с Крысой во дворе сначала обливали друг друга колодезной водой, потом затеяли возню – кто кого. Прочие гости стояли в сторонке и не решались подойти к колодцу. Два огромных воина, мощных, нечеловечески быстрых, даже без оружия внушали простым смердам почти суеверный страх.

Завтракали у себя. Потом Богуслав с нурманом оседлали коней и уехали. Лучинка видела, как один из вчерашних лехитов пешком побежал за ними. Сказала об этом Антифу. Тот спокойно кивнул и принялся перебирать стрелы. Важное дело. Русы холили свое оружие так же тщательно и бережно, как семья землепашцев – единственную лошадку. О лошадях, впрочем, русы тоже заботились очень хорошо. И лошади у них были такие умные, что Лучинка диву давалась. Понимали всё, почти как люди.

Богуслав решил начать свое знакомство с волынской знатью с того самого десницы, который не испугался лехитов и не побоялся предложить себя в князья.

Оказалось, что после смерти прежнего князя старшина городская от власти десницу отставила, так что жил он теперь не в кремле, а на собственном подворье.

Подворье, впрочем, было немаленькое.

На решительный стук в воротах отворилась узкая (всаднику не проехать) калитка.

– Кто такие? – строго спросил плечистый отрок с редкой порослью на щеках.

За спиной отрока скалили клыки два кудлатых волкодава.

– Не твоего ума дело! – отрезал Хриси. – Хозяина зови! Видеть его хотим!

– А он тебя, нурман, видеть хочет? – насмешливо поинтересовался отрок.

Хривла схватился за плеть – поучить дерзкого, но Славка тронул его руку – погоди! – и двинул Ворона вперед, чтоб отрок увидел и его.

– Дурня не валяй, – строго произнес Славка. – Я – сотник великого князя Владимира Богуслав Серегеич. Довольно тебе?

– Дык ясное дело! – Отрок улыбнулся Славке широко и радостно. – Варягу батюшка завсегда рад, а уж тебе, сотник Богуслав, – и вовсе! Подождите малость, я ворота отворю.

– Богуслав! – Ворота только открылись, а с крыльца уже сбегал седоусый воин, хорошо знакомый Богуславу.

– Драй! – воскликнул Славка, спрыгивая наземь. Обнялись, будто старые друзья.

Собственно, Драй был скорее отцовским другом, чем Славкиным. Но знакомы они были давно и хорошо.

– Сынок мой Улад! – Драй кивнул на отрока.

– Хриси, гридень из русов киевских, – представил Славка своего спутника.

– Русов? – уронил крепкую челюсть Драев сынок. – Не серчай, Хриси! – повинился он. – Ты ж с виду – чистый нурман.

– А я и есть нурман! – осклабился Хриси и хлопнул отрока по плечу. – Молодец, глазастый!

– Пожалуйте в дом! – пригласил Драй. – Сынок, распорядись, чтоб челядь на стол накрыла. Хозяйка моя померла позапрошлой зимой, а младшая женка – в тягости. Последние дни донашивает. Я ее к мамке отправил, а то у нас в граде нынче и повитухи надежной нет. Была девка, так ее старшина здешняя, пни старые, лехитам отдали. Будто заморила она кого…

– Что ж не вступился? – спросил Богуслав.

– Так я для них чужой теперь. Жена моя покойная со здешними князьями в родстве была. Детишек у нас не было, а Улад – у меня от первой. Так что для здешних я – не родович, а как есть пришлый. Считай, изгой.

– В нашем доме тебе всегда рады будут, – заверил Славка. – Да и воевода Устах, чай, не чужой тебе человек.

– Устах живой? – обрадовался Драй. – Точно знаешь?

– Когда из Киева уезжал, был живой, – заверил Славка. – Поживей тебя.

Обменялись новостями. Драй покинул Полоцк, женившись второй раз. То есть восемь лет назад. Служил волынскому князю. Теперь – никому.

Посидели до полудня. Поговорили обо всем. Потом Драй послал сына к Толстому Выже: забрать Славкиных спутников и вещи.