Варяжский меч

— Белун, мы готовы. Когда выступать? — раздался за спиной спокойный, уверенный голос князя Святобора.

Князь резко обернулся на голос. Святобор стоял в трех шагах, опираясь на высокий овальный щит, светло-русые усы серба топорщились, глаза горели огнем. Воин был готов хоть сейчас бросить в бой своих людей, но ждал, что скажет старший. Белун на мгновенье задумался, прикидывал, как лучше применить эту дружину.

У стен города уже кипела яростная битва. Натиск саксов постепенно ослаб, сейчас они уже рубились, стиснутые со всех сторон дружинами ободритов. На месте двух пороков к небу поднимались черные смоляные дымные столбы, в вечернем сумраке были хорошо видны языки пламени, объявшие машины. Еще два камнемета нелепо перекосились, подрубленные саксонскими секирами. Князь молча смотрел, как дерутся его воины, как накатывается на вражьих копейщиков волна конных дружин Мечислава и Ольгерда, как яростно отбивается от наседавших со всех сторон русов оторвавшаяся от своих группа императорских рыцарей.

При виде золоченого с маской в виде оскалившейся волчьей морды шлема княжича в самой гуще схватки Белун почувствовал удовлетворение и законную гордость за сына — молодец отрок! Не струсил, одним из первых повел своих гридней навстречу саксам, и голову в сече не теряет, от своих не отрывается, в строю идет. Видно, что скоро русы прорвут строй противника, стопчут и изрубят вражескую пехоту.

Вот навстречу Мечиславу бросается отряд всадников в два десятка человек, пытаются остановить натиск дружинников. Но силы не равны, с каждой минутой саксонских рыцарей становится все меньше и меньше. На левом крыле дело обстоит хуже. Именно там собрались лучшие рыцари графа, сейчас они теснили русов. Эх, силен и опасен оказался граф Рено, и воины у него не робкого десятка, отчаянно рубятся против княжеских дружин.

Князь перевел взгляд на город. Равнодушно скользнул взглядом по отблескам пожаров за городской стеной, чуть задержался на покосившейся надвратной башне и неровной, готовой обрушиться стене. А пожалуй, сакс вывел в поле всех своих людей, можно и рискнуть. Решение пришло неожиданно, словно отблеск молнии сверкнула в голове догадка.

— Святобор, пусть твои витязи берут лестницы, веревки с крюками и идут к угловой башне. Как саксы побегут, лезьте на стены. Понял?

— Ясненько, — коротко кивнул серб и, надевая на ходу шлем, быстрым шагом направился к своей дружине.

— И нам пора, — негромко пробормотал Белун, проверяя, как сгибаются пальцы в железной рукавице на правой руке. Затем забросил за плечи щит и одним махом, без посторонней помощи, вскочил в седло. Конь негромко заржал, чувствуя седока, князь потрепал его по холке и легонько тронул коленями, подгоняя вперед.

— Перун! Слава! — разнесся над станом боевой клич варягов.

Подняв правую руку, князь сжал пальцы в кулак и затем резко выбросил руку вперед.

— Перун! Радегаст! Слава! — гремел многоголосый призыв к битве.

Подхватив на скаку копье, князь пришпорил коня. Следом за Белуном поскакали четыре сотни его отборной старшей дружины. Верные товарищи, закаленные в походах мечники, лучшие из лучших. Те, кто делает князя князем. Клявшиеся на оружии перед ликами Богов: «Куда князь, туда и мы». Ближники, даже в помыслах не способные нарушить клятву и тем навеки опозорить свой род.

На ходу дружина построилась ударным клином. На острие шел сам Белун, рядом держались самые лучшие и надежные бояре. В небе над стальной лавиной реяла Багряная Челка. В ушах барабанной дробью отдавался мерный топот сотен копыт, звенело железо. Дружина неумолимо разгонялась для таранного удара. Быстро оценив положение на поле боя, князь Белун вел своих воинов на левое крыло, заходя дугой вдоль крепостного рва в бок саксам.

Ренуар фон Штаде уже успел отбросить русов от крепостных стен, хоть и сам потерял при этом немало бойцов. Поле перед воротами покрылось изрубленными телами. За спинами алеманов открытые ворота, они уже готовятся организованно отступить и укрыться за городскими стенами. Конница графа отжимает русов подальше от ворот, истекающая кровью пехота, еле сдерживая натиск витязей Мечислава и Ольгерда, постепенно отступает к воротам.

Белун успел бросить короткий взгляд на небо, солнце, сверкающий Хорс, наполовину скрылось за горизонтом. На западе горит, растекаясь по земле, багровый, словно напитавшийся кровью, закат. Уже поднялся и светится холодный серп луны. Плохо дело. Князь не хотел идти на приступ ночью, знал — ни к чему хорошему это не приведет. Драться на узких городских улицах при свете луны и пожаров не самое лучшее дело. Здесь преимущество на стороне обороняющихся. Не хотел, но придется.

— Перун! Радегаст! — гремит над притихшим городом имя грозного бога русов.

Враг все ближе. Рыцари графа Рено поворачивают коней навстречу грозной лавине старшей дружины. Опасный враг, не бежит, смело идет навстречу русам. Белун приметил рыцаря в шлеме с решетчатым забралом и с щитом голубого цвета, перечеркнутым крестом. Расстояние уменьшается. Сакс несется навстречу, размахивая тяжелым полуторным мечом. Кажется, что-то кричит, что — не слышно. В ушах отдается только мерный топот копыт и грозный боевой клич ободритов.

Все. Неуловимый момент удара. Тело действует само по себе, без размышлений находит наилучший прием. Выбросить вперед руку с копьем и в последний момент чуть изменить направление удара. Рожно скользнуло по окантовке щита сакса и вошло точно в забрало украшенного плюмажем шлема. Рыцарь, нелепо взмахнув мечом, вылетел из седла. Опустить копье, высвобождая наконечник из головы мертвеца. Придержать коня, отбить скользящий удар щитом и выбрать следующего противника. Все на одном дыхании. Вскоре ударный клин дружины глубоко засел в массе саксов. В тесноте схватки все тяжелее было орудовать копьем. Князь перехватил копье в левую руку, так, чтобы не потерять в схватке, и выхватил меч. Так оно удобнее, привстав на стременах, Белун со всего размаха рубил ненавистных пришельцев. Вкладывал в каждый удар чуточку своей злости и ярости.

— Перун! — все громче звучало имя грозного бога русов.

— Перун! — надрывали глотки дружинники, нагоняя на врага страх своим боевым кличем. Некоторые бойцы испускали громкий протяжный волчий вой, от которого шарахались непривычные к таким звукам кони алеманов.

Саксов сжали в стальные клещи и теснили со всех сторон. Неуловимый миг перелома в сражении — и противник побежал. Строй нарушился, и саксы бросились к воротам. На узком мостике возникла давка. Напрасно граф Рено и немногие сохранившие спокойствие рыцари призывали воинов остановиться, их не слушали. Люди словно сошли с ума, ничего не действовало.

Наконец, отчаявшись восстановить порядок, граф фон Штаде вместе с тремя оставшимися с ним рыцарями бросился в атаку, туда, где над шлемами суровых дружинников русов реяла Багряная Челка. Миг — и двое рыцарей графа были сбиты наземь ударами копий. Третий, барон Готфрид фон Штербок, отбивался сразу от четверых язычников, уже не мысля не то что вырваться живым из схватки, а удержаться рядом со своим сюзереном. Наконец пал и он, сраженный ударом меча.

Граф Рено успел коротким коварным выпадом зарезать одного из язычников. Но следующий противник, неожиданно налетевший сбоку, одним ударом топора пробил бронь сакса и почти отрубил ему руку. На мгновение лишившийся чувств от боли, граф рухнул на землю, как подрубленный тополь. Последним, что он видел в этой жизни, был падавший на него сверху щит с гербом Мекленбурга.

Ободриты на плечах бегущих ворвались в город. Разметав толпу у ворот, воины Мечислава и Белуна захватили надвратную башню и железной лавой растеклись по улицам Мекленбурга. Одновременно на стену поднялась дружина князя Святобора. Оставшиеся в поле саксы бросали оружие и падали на колени, вымаливая пощаду. Немногие счастливцы, успевшие попасть в город, и не думали о сопротивлении. Слишком сильно было потрясение от только что понесенного поражения. Кнехты разбежались по Мекленбургу и принялись грабить местных жителей, полагая, что сейчас уже все можно и потом все будет списано на ярость язычников.