Василиса Опасная. Воздушныи? наряд пери

– Василиса, я просто сказал, что ты хочешь поговорить с ректором, – забормотал он. – Я не говорил, из-за чего ты туда пошла.

– Неважно, – ответила я ледяным тоном. – Иди, общайся со своей Кариночкой. Она – само то для предателей.

– Почему это – предатель? – вдруг вспыхнул он и почти проорал мне в лицо: – Ты же с Царёвым в «Небеса» ходила, я же не называл тебя предательницей!

– Да пошел ты со своим Царёвым и своей Вольпиной, – крикнула я и убежала. Он не стал меня догонять.

А я бежала и злилась всё сильнее.

Значит, у Царёва тоже язычок без пуговки. Тоже всё разболтал. И кому – Анчуткину, которого считает неудачником. Парни, порой, как кокосы – снаружи твердо, внутри жидко. Теперь вся надежда на ректора.

Я приготовилась ждать разборок ректора не меньше недели, но уже вечером, после занятий, Кош Невмертич неожиданно появился передо мной, когда я в одиночестве спускалась по лестнице, размышляя – идти на ужин или перекусить печеньем у себя в комнате.

– Вы что-то узнали? – я сбежала по ступеням, жадно вглядываясь ему в лицо.

– Кое-что узнал, – подтвердил он и отступил на шаг, будто боялся, что сейчас я брошусь ему на шею.

Было обидно, но пришлось стерпеть, чтобы услышать, что же ему стало известно.

– Это Вольпина? – выдохнула я.

– Перо, которое вы принесли, это перо утки-поганки, – сказал ректор невозможно холодным голосом. – Оборотень превращается в черношейную поганку. И это не Вольпина. Вольпина – утка-огарь. И по официальным базам в нашей стране вообще нет зарегистрированных поганок-оборотней. Значит, это какой-то нелегал. Откуда появился черный лебедь в ваших иллюзиях, пока не понятно. Но теперь на все занятия по магическому внушению – надевать новый кокошник. И ни под каким предлогом не убегать из «Ивы». Ясно?

– Ясно, – мрачно сказала я. – Но это точно не Вольпина? Ошибки быть не может?

– Когда на вас напали, – Кош Невмертич вдруг смягчился и посмотрел на меня почти с сочувствием, – Вольпина была с Анчуткиным. В кинотеатре. Я сам проверил по камерам.

Это был не просто удар – а ударище.

Значит, не Вольпина напала на меня во дворе. Получается, я выставила себя идиоткой. И этот браслет… Разве он что-то доказывает? Сколько таких браслетов – тысячи? Миллион?

Но сдаваться я не собиралась. Наверняка, Вольпина провернула какую-нибудь хитрость – отвела всем глаза, подменила видео на камерах…

Я понимала, что придумываю всякую чушь, но не могла поверить в невиновность Кариночки. Просто не могла! Слишком она была противной… Слишком… слишком!

Будь я дома, раздобыла бы инфу об утках в интернете, но в «Иве» гаджеты были запрещены, и мне пришлось идти в библиотеку. Там по моей просьбе принесли толстенную книгу о мире пернатых, и я уединилась за стеллажами, отыскивая страничку на букву «п».

Поганка нашлась сразу же, после павлина. И я озадаченно уставилась на картинку – больше всего птица была похожа на нескладного чёрного лебедя. Коротковатая шея, тонкий кривой клюв… А глаза… я вздрогнула, увидев эту фотографию. Глаза – как у чудовища из страшной сказки. Красные, будто налитые кровью, с черной точкой-зрачком. Жуткое впечатление.

Посмотрела я и на утку-огарь – яркая, совсем не похожая на поганку птица. Слишком яркая. Как и Вольпина.

Но я всё равно была убеждена, что Вольпина как-то связана с поганкой. И долго не могла заснуть, ворочаясь в постели и пытаясь вспомнить всё до мелочей – как на меня напали, как в моих иллюзиях появилась черная утка, как я выдернула на ленту Коша Невмертича…

Ректор и Ягушевская были уверены, что применялся какой-то сильный артефакт.

Рядом сидел Анчуткин…

Анчуткин увлекается артефакторикой…

А его воспоминание – это красная машина поперек дороги… Рыжеволосая женщина, упавшая головой на руль… Красная машина… Новенькая, блестящая…

Абсолютно целая!..

Я вскочила и забегала по комнате.

Борька врал. Не было никакой аварии. Было что-то другое. Что-то, о чем Анчуткин не желал рассказывать.

Еле дождавшись утра, я почти бегом помчалась на первую ленту, позабыв даже позавтракать. Но в этот раз Анчуткин, как назло, опоздал, и появился только когда зазвенел звонок.

Он сел рядом со мной, старательно избегая встречаться взглядом, и я тоже не знала, как с ним заговорить после вчерашнего.

Первая лента была по потаенной магии, ждали Щукину, и я достала из сумки новый кокошник. Солнце отразилось в камнях разноцветными зайчиками, которые заплясали красными и синими пятнами на доске у кафедры.

– Ого! – присвистнул Анчуткин, надевая остроконечную бархатную шапку с отворотами. – Круто! Щука позеленеет, когда это увидит.

– Ты о чем? – спросила я рассеянно, мне не терпелось поговорить с ним об «аварии», и на Щуку сейчас было совсем наплевать.

– Фиолетовый спектр, – объяснил Анчуткин. – Родители постарались? И ведь не придерешься.

– Говори яснее, какой ещё спектр.

– На занятиях запрещены фиолетовые камни, – объяснил Анчуткин, – фиолетовый спектр затрудняет проникновение в сознание. Ставит блок – и всё. Но красные и синие камни никто не запрещал. А вместе они дадут именно фиолетовый спектр. Так что Щукиной придется постараться, чтобы залезть тебе в голову.

– Придется постараться… – повторила я задумчиво.

Так вот что имел в виду Кош Невмертич, когда дарил мне этот кокошник. Фиолетовые камни… фиолетовый свет… защищает от вмешательства в сознание…

Я опомнилась и искоса посмотрела на Борьку. Он тоже покосился на меня, но тут же отвернулся.

– Мир? – я протянула ему руку.

– Мир, – сказала он, и мы обменялись рукопожатием.

У меня сразу стало легче на душе. Всё-таки, Анчуткин был рядом со мной с самого первого моего дня в «Иве». Пусть и по приказу ректора, но всё-таки был. И с ним мы вместе пережили такое, что Царёв бы в обморок упал. Я должна выяснить, почему отец Анчуткина прячется от него… А тут ещё Вольпина…

– Боря, – начала я, – ты пойми, я не против, чтобы ты нашел себе девушку. Но Вольпина… Она опасна.

– Не надо больше про Карину, – тихо, но твёрдо сказал он. – Если нет доказательств – то не надо.

– Она ещё себя покажет, вот увидишь, – не удержалась я. – Потом вспомнишь, что я говорила.

– Посмотрим, – буркнул он.

Пришла Щукина, и мы оставили болтовню. Светлана Емельяновна увидела меня в обновке, вздохнула, но ничего не сказала. Может, ректор предупредил её?

Темой лекции, как нарочно, было магическое внушение, и Щукина не оставила без внимания мой кокошник.

– Почему именно фиолетовый цветовой спектр защищает от всякого воздействия извне? – говорила она дребезжащим тонким голоском, и карандаш в ее пальцах крутился, как заведенный. – Потому что фиолетовый это слияние синего и красного, воды и огня, жизни и смерти, то есть двух противоположных субстанций. Фиолетовый помогает раскрывать тайны, разоблачать злые замыслы, он спасает от ночных кошмаров и закрывает ваше сознание защитным щитом, – она посмотрела на меня поверх очков и опять вздохнула: – Крайне неподходящий убор для сегодняшнего занятия.