Василий Лановой. Самый обворожительный офицер

Надо сказать, что дед Иван при всех властях хозяйствовал исправно. Поэтому за долгие военные годы Василию вместе с сестрами голодать по-настоящему не пришлось. Однако напряженка с едой временами все же случалась, особенно ближе к весне. Поэтому Вася и не любил коротких зимних дней и длинных вечеров, всегда жил с трепетной мечтой о лете, когда вопреки желанию просыпаться приходилось рано.

Зато потом, продрав глаза и напялив латаные-перелатаные штаны, можно было по утренней росе убежать за деревню, насладиться звенящей свежестью, неуемным птичьим гомоном, ласковым шепотом ручья у копанки, наблюдать бурное пробуждение природы, когда жаворонки с радостными переливами взмывают в небо, по полям и лугам разливаются умопомрачительные ароматы полыни, клевера, гречихи, смешанные с запахами стада коров и коз.

Эти удивительные и неповторимые картины деревенской жизни запали в память Василия Семеновича Ланового на всю последующую жизнь. Многие годы, десятилетия спустя он часто повторял, что для него цвета, звуки, запахи материальны с самого детства. Он всегда ощущал их почти физически, всеми нервами, клеточками собственного тела и струнами души.

С чего начинается Родина? Этот вопрос рано или поздно ставит перед собой любой нормальный человек. А вот отвечать на него каждый из нас будет по-разному. Кто-то – известной песенной строкой, но большинство – воспоминаниями детства. Ибо все мы родом оттуда, из далекого прошлого, где у каждого из нас устанавливались свои индивидуальные, сугубо личные и даже интимные связи с родным домом, с тропинкой, знакомой с детства до каждого ее изгиба, с речкой, где мы когда-то плескались, со своим двором, с первой любовью. Эти картины стоят перед нашими глазами до самой гробовой доски. Все это и создает тот полный, всеобъемлющий, живой образ Родины. Для Василия Ланового он берет начало с деревеньки Стрымбы.

Мгновенья, мгновенья…

Лови мгновение, пока еще возможно:Так редко в жизни нашей наступаютМинуты высшего, глубокого значенья.Ф. Шиллер

Цепкая, десятилетиями тренированная память Василия Семеновича удерживает в себе великое множество мгновений, пережитых им в детстве. Но я заметил, что среди них есть особенные, самые важные для него. Они особенно звонко вибрируют в его широкой душе.

Например, Лановому никогда не забыть, как он однажды вел годовалого бычка на выгон, где тот должен был пастись, привязанный к колышку. Телка то ли слепень укусил, то ли он испугался чего-то, стал брыкаться, вырываться, потом и вовсе побежал, словно ужаленный. Вася хотел удержать его на месте, но не тут-то было. Бычок потянул за собой пацана по кочкам, камням и кизякам за околицу.

Васильку стоило бы выпустить веревку из рук, но он не покорился, удерживал телка до тех пор, покуда тот не выбился из сил. Трудно даже представить себе, в каком виде юный «тореадор» явился домой. От штанов и рубашки остались одни лохмотья. А одежда в военное время ценилась очень дорого. Что дед и втолковал внучку через то место, где спина теряет это свое благородное название.

Об этом никто в селе не говорил в открытую, однако все от мала до велика знали, что в обширных лесах Винницкой области действовали партизанские отряды, организованные обкомом партии. Народные мстители пускали под откос поезда, нападали на немецкие опорные пункты, уничтожали военную технику, распространяли листовки. Словом, борьба с фашистами велась активная.

Естественно, усилились и карательные операции со стороны захватчиков. Они сжигали целые деревни, расстреливали мирных жителей, публично казнили пойманных партизан. Ходили слухи и о том, что возле железнодорожной станции Кодыма несколько десятков пленных красноармейцев поднялись против вооруженных до зубов фашистов. Все они погибли, предпочли смерть позору. Народная молва воздавала таким смельчакам должное.

Не на шутку опасаясь партизан, немцы минировали поля на опасных для них направлениях, особенно вдоль железной дороги, проходившей всего в нескольких километрах от Стрымбы. На тех минах массово подрывались люди, скот.

Нередко гибли дети. Немцы изготавливали особые мины-ловушки. Это были яркие, броские предметы, чаще всего привлекавшие внимание. Любопытство малышни порою брало верх над возможной смертельной опасностью. Именно на это и делали ставку циничные и коварные захватчики. Многие смертоносные игрушки взрывались в руках детей. Такие трагедии сеяли страх и панику среди населения, чего, собственно, немцы и добивались. Напуганными людьми легко управлять.

Однажды Вася стал свидетелем гибели двух мальчишек, которые тоже пасли скот. Причем сам он миновал беду каким-то чудом, словно бы Провидение именно его почему-то отвело в сторону от взрыва. А все потому, что старшие подростки послали младшего завернуть корову, отбившуюся от стада. Сами они в это время занялись разборкой немецкого снаряда, найденного где-то в траве.

Когда Вася уже возвращался в компанию, прогремел взрыв страшной силы. Ударной волной его повалило на землю. Когда паренек поднялся, то увидел бездыханных товарищей и чуть поодаль – корову, умирающую от ран. Жуткий страх охватил мальца, и он стал заикаться еще сильнее.

Дед Иван после того трагического случая строго-настрого наказал внуку не брать в руки никаких игрушек, валяющихся на полях. Тем более не трогать снарядов, патронов, гранат и прочего оружия.

Как уже говорилось, наши приднестровские края немцы отдали на прокорм румынам. Тем казалось, что это навечно. А раз так, то и относились эти вот наследники древних римлян к этим землям и людям, на них живущим, рачительно, как и подобает настоящим хозяевам. Я уже упоминал о том, что они практически не тронули колхозную структуру.

Румыны даже открыли в Стрымбе начальную школу. Правда, без парт. Ребятишки сидели на табуретках, записи на клочках бумаги делали на спинах друг друга. Новые хозяева не запрещали местным детям заниматься на украинском языке, но конечно же ввели румынский в качестве обязательного предмета. Уроки проходили под наблюдением румынского офицера, который сидел в классе, но временами надолго отлучался, особенно когда его приглашали где-то выпить.

В одну из таких отлучек учитель украинского языка и литературы Николай Иванович – его фамилия, к сожалению, Лановому не запомнилась – заговорщически прошептал детям, что сейчас он почитает им одну книжку. Но давайте, мол, сразу договоримся, что вы никому про это не скажете. Иначе меня застрелят или повесят. Он достал из потрепанного портфеля книжку Николая Островского «Как закалялась сталь», переведенную на украинский.

Когда я провожу здесь какие-то исторические параллели и доискиваюсь неких литературных реминисценций между детством своего героя и его дальнейшей богатейшей творческой биографией, то, разумеется, всякий раз отдаю себе четкий отчет в том, что не всегда это у меня получается по-настоящему жизненно и правдоподобно. Может быть, литератор и публицист посильнее меня проделал бы все это более грамотно, квалифицированнее, что ли. Все это так, но не о том же речь.

Вот в данном конкретном примере не кажется ли вам, дорогой читатель, что пацан Вася Лановой совсем не случайно встретился с Павкой Корчагиным, когда ему было восемь, ну край девять лет? Он тогда еще и читать-то как следует не умел. Тем более что в мирные советские времена это произведение вообще изучалось в десятом классе!

Однако по большому счету в нашей жизни никаких случайностей не происходит. В этом прекрасном подлунном мире все взаимосвязано и взаимозависимо.

Значит, вполне закономерен и тот факт, что спустя многие годы молодой артист Василий Лановой так прекрасно, правдиво и достоверно воплотил на экране великий образ святого борца за лучшую жизнь народа. При работе над ролью его наверняка каким-то непостижимым образом вдохновляло то давнее чтение учителем легендарного романа.

Тогда пацаненок сидел рядом с другими учениками и, затаив дыхание, позабыв о времени, голоде и холоде, слушал эти великие строки: