ВЦ 3

— Лев Абрамович, а давайте я у вас два месяца поживу. Меня из общежития выселяют. А вы что же с детьми и с женой в Керчь?

— Да, там, в санатории нам две комнаты выделяют. Правда, поживёте, за фикусами и канарейками поухаживаете?

— Конечно. Мне же жить негде …

— Вот и замечательно. Я обещаю вам, молодой человек, что закончу повесть за эти два месяца и, как вернусь, мы с вами и напишем повесть про финты в футболе. Именно с ВАМИ. Будете моим соавтором.

Событие сорок девятое

Знаменитость —

человек, который всю жизнь кладёт на то, чтобы добиться известности, а потом ходит в темных очках, чтобы его не узнали. Фред Аллен

Попав на выставку не изображай из себя знаменитость, пока не убедишься, что тебя там никто не знает.

Козьма Прутков

Эту неделю можно назвать неделей походов по звёздам, первым был писатель Лев Кассиль, вторым — поход к целому семейству звёзд. Всё не получалось, то Вовка приболел, то заболел сам Лазарь Вайсбейн, простыл. Теперь вот все в более или менее нормальном здравии.

Сказать, что Фомин не хотел идти в эту квартиру на Красносельской в недавно построенном Доме железнодорожников, так это ещё ничего не сказать. Всё естество противилось. И если бы не настойчивость Антонины Павловны, то ещё бы оттягивал и оттягивал «визит вежливости». Но мама Тоня железной рукой боролась за счастье дочери. Пока у неё ничего не получалось. Да, приехала в школу, устроив переполох, Русланова, да сказала «Гут» и всё, ну, разве что, рассказала о хорошей песне Утёсову, сказала и исчезла, укатила на юга с гастролями. Юга это не Сочи, это Ташкент, Сталинабад, Фрунзе и прочие Ашхабады с Ленинаканами.

Леонид Утёсов во второй раз согласился послушать молодое дарование. На этот раз Аркадию Николаевичу пришлось для этого просить самого Кагановича позвонить мэтру. Леонид Осипович, он же Лазарь Вайсбейн был обижен на правительство, но отказать Кагановичу не мог. Обидел же не он, а сам товарищ Сталин. Чем обидел? Не дал премию своего имени. Тихон Хренников включил его в список лауреатов Сталинской премии, однако Сталин его фамилию из списка вычеркнул. Он при обсуждении небрежно бросил: «Это какой Утёсов? Который песенки поёт? Но у него же в голосе ничего нет, кроме хрипоты!»

Самое интересное, что тот же Каганович говорил, что Сталину очень нравятся блатные песни в исполнении Утёсова, при любой возможности заставляет ставить себе пластинку на граммофон с песней «Лимончики» и «Гоп со смыком». Вот и пойми великих.

Вовка не считал, что Утёсов это тот человек, который может помочь маме Тоне сделать Наташу певицей. А ещё он ну очень сильно не хотел, чтобы она этой певицей становилась. Перед глазами была судьба Игоря Нетто, который женился на известной актрисе. Какая там жизнь, если то он всегда в разъездах по стране, то она. И чем она на тех съёмках и гастролях занимается — неизвестно. А когда Игорь заболел, испытывал проблемы с памятью, то просто сбежала от больного мужа. Вот так и не получилось у Игоря с Ольгой Яковлевой. «Клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас».

Но чего не сделаешь, чтобы зелёные глаза светились радостью. Приехали вчетвером к Утёсовым. Кроме самих Утёсовых послушать молодое дарование приехала и его дочь Эдит или Дита с мужем. «А кто у нас муж»? Нет не волшебник, всего лишь известный кинорежиссёр Альберт Гендельштейн. Который впоследствии даже в Каннах приз отхватит.

Семейство див встретило в полном параде. И мать, и дочь все в золоте и бриллиантах. Мужская же составляющая — во фраках. Прямо, приём во дворце. Когда Наташа нацепила на себя гарнитур с зелёными камнями, Вовка на неё зашипел. Зачем? Мы туда не пиписьками меряться едем. Их не превзойти в бриллиантовости. И главное — это для будущей «дружбы» противопоказано. Нужно выглядеть очень скромно, пусть звёзды потешат свое эго.

Вовка специально купил даже пластинку и поставил у Аполлоновых на граммофон с песней этой Эдит. «Песня о неизвестном любимом». С точки зрения искусства — хрень полная, противный детско-писклявый голосок. Но сейчас все певицы поют таким. Потому, наверное, и рванёт вверх Эдита Пьеха. Другой голос, настоящий.

Мама Тоня тоже всё золото, что было в доме надела, даже с дочери цепочку сняла. Фомин тяжело вздохнул, отвёл Аркадия Николаевича и объяснил, что это будет неправильно. Не богатством же едем меряться. Нужно наоборот — выглядеть как можно скромнее. Нет маленького чёрного платья? Наташу уговорил надеть то синее, что ей чуть мало и белые гольфы. Девочка. Припевочка. Глава семейства заржал и сказал, что встревать в это не будет. Если на русский перевести, то звучит это так: «Я жизнь не на помойке нашёл».

Пришлось самому. Пять минут. Десять. Как там про пять стадий?! Все пять отразились на лице. На губах. Всё они изобразили.

— Тоня опаздываем, ты готова? — прервал воспитательный процесс голос Аркадия Николаевича.

Мама Тоня фыркнула и пошла к двери в золоте, но дойдя до зеркала, что висит в прихожей, остановилась и поглядела на себя.

— Володя, ты умный мальчик. — И сняла с себя всё, даже серёжки.

А вот дамы семейства Утёсовых не поскупились, все в бриллиантах предстали, как ёлки новогодние блистают. Дита на пластинке выглядела просто красавицей. На самом деле, была довольно толстенькой, и при этом слишком зализанной. Наверное, мода такая. Себе бы такой жены Фёдор не хотел.

Уселись, Вовка забрался за фикус на стул с гитарой, а сильные мира сего завели разговоры про погоды. Так это смешно смотрелось со стороны, что Вовка даже успокоился, перестал его бить мандраж. Великий певец? Да, бесспорно. Ну, и что, а Аркадий Николаевич — великий организатор. А Фёдор Челенков — великий футболист. Шутка юмора. А сейчас они с Наташей им споют песни, которые на века останутся, когда уже про «Песню о неизвестном любимом» ни один человек даже и не вспомнит.

Наконец, приличия были соблюдены и Мэтр своим хриплым голосом произнёс долгожданное:

— Молодые люди вы я вижу с инструментами пришли. Споёте нам что-нибудь ваше — молодёжное.

Так засмеяться захотелось Фомину. Цирк уехал, клоуны остались. С ним блин сам Каганович договаривался, а он тут Ваньку валяет.

— Вам хочется песен? Их есть у меня.

Событие пятидесятое

Я не люблю выходить в свет, не люблю, когда меня узнают. Не хочу, чтобы на меня смотрели. Я очень не люблю выходить на сцену, но, тем не менее, я же мазохист, и это идеальное наказание.

Питер Стил

Хотели они с Наташей начать с песни Григория Кропивского «Это просто Война». Там зеленоглазка могла блеснуть проигрышем на саксофоне. Только встреча семейства Наташу, Вовка видел, выбила из колеи. Какой там саксофон. Налажает. Нет. Бросим сперва тактическую ядерную бомбу. Прорвём эшелонированную оборону. Растопим лёд сомнения радием.

— Наташ, отложи инструмент, споём «До свидания мальчики» на два голоса.

Как сомнамбула.

— Наташ! Очнись! «До свидания, мальчики». Начинай. Нет. Вступишь на второй строчке. Соберись. Подошёл, ущипнул за мочку уха.