Вчера

Итак, ответь мне без выкрутасов, что лучше, Москва или дети? Кроме того, я бы предпочел второй вариант, вот только тётка Манька мешает. А вообще, это практически невыполнимо, даже если бы я согласился с твоими сказочками. Стало быть, и время на обсуждение таких вариантов тратить не надо.

4) Куда я уеду и что буду делать, выяснится через месячишко, т. к. я никогда заранее не намечаю плана действий. Сейчас я должен быть здесь, так как надо закончить много всяких малоприятных дел…

5) Высылаю фото. Это лето ещё 1960-го. На нем твой друг — безработный.

6) Толку с того, что у нас может оказаться общее мировоззрение. Надо надеяться, что у нас обоих оно — «научное». Но ты философствуешь на досуге, а я от собственного бессилия чувствую неполноту жизни. Скорее всего я прагматист. Я считаю, что человечество бесперспективно. И вот в каком смысле. Мы живём, зная, что каждый смертен индивидуально. Но утешает мысль, что останутся дети, а из них ещё дети и тэпэ. Далее. Есть вера в бессмертие человечества как совокупности, как носителя разумного духа. Дескать, пусть даже солнце погаснет, пусть любые несчастья грянут, но человек расселится по Галактике, спасая и расселяя свою сущность…

Так что, с одной стороны, дёргаться особенно вроде бы не стоит, а с другой стороны, если не упираться, так как же добиться расцвета науки и личности, чтобы вырваться на просторы космоса?..

Наверное, можно быть ВСЯКИМ. Таким образом, двигать цивилизацию будет не конкретный многогрешный человек, а некая тенденция в лице человечества в целом…

Ладно, хватит трепаться. Мне скоро на работу в ночную смену. Пиши.

Твой бестолковый ненормальный Сенька. "

Не прошло и пары недель, как, зайдя на главпочтамт, Сенька получил ответ Галки Хлопониной и нетерпеливо разорвал конверт.

«Сенька! Ты нахал!

Я, конечно, очень рада, хотя уже и перестала ждать твоего письма. Но ты — нахал!

Я никогда не мечтала спать с тобой в одной постели, хотя всю жизнь тебя люблю. Но ты этого слова не понимаешь, как и все жеребцы на этом свете. Меня всегда это оскорбляет, и так и будет до внуков и правнуков, и тогда эта старая карга будет любить и любить по–своему. А ты — дурак, и я тебя прощаю. Я тебя всегда прощала, потому что я — женщина, и любовь для меня — жизнь.

А что я в тебе люблю — это неизвестно. Ни тебе, ни даже мне. Но это несущественно.

Хорошо бы твои цветочки, когда подрастут и раскусят тебя, не поленились бы избить тебя, как следует, и оторвать тебе уши. За что? За твое отношение к женщине. Хотя бы плакатное. Ты представляешь, я и сейчас не верю, а может быть, и никогда не поверю, что ты такой, каким притворяешься. Но почему ты боишься счастья? Черт тебя знает. Ты помнишь, как ты мне всегда улыбался? А я помню, я всегда помню тебя улыбающимся.

Ну, ладно. Всё это для тебя китайская грамота, и я даю слово больше никогда не повторяться.

Теперь о делах. Я — мирный и смирный обыватель, и чистого бланка трудовой у меня нет и негде взять. Социология — для заработка и для души. Упражнения на вольную тему в рамках данной системы. У тебя, что, есть другая? Другой системы не будет еще лет 200-ти в России. А в другой стране мне неинтересно. Я люблю и умру здесь.

Обещанная личная беседа — хорошо бы весной!

А и дурак же ты, если, как мне кажется, действительно совсем не любишь своих детей. Ты теряешь пол жизни. Я говорю не о времени, им отданном, а о любви. Времени мне тоже жалко.

Девочки мои — мои ровесницы, хотя и смотрят на закат, но обе по–старомодному «порядочные», т. е. любят порядок и общественное мнение. Некурящие. Одна живет одна в комнате, работает в проектном ин–те за 180. Другая живет в двух изолированных комнатах с тёткой вдвоем, работает в «Мосфильме» за 200, а с экспедициями почти круглый год я не знаю, сколько у нее выходит. По крайней мере, «случайно» ездит в экскурсии за 300 руб. в Среднюю Азию или в Карелию. Я таких денег, разумеется, и в глаза не видела. Денег я не люблю и они меня тоже.

Ни в том, ни в другом варианте без «излишних обязательств» не обойтись. Обеим нужен ЗАГС и ребенок, и то и другое обязательно. Без «дурацких предисловий» тоже не пройдёт. Если это для тебя невыполнимо, то говорить больше не стоит.

Есть ещё у меня на работе разведённая женщина. Молода и красива, с кулацким крепким характером, темпераментна, но строга. Живет в комнате с сыном 6-ти лет и матерью. «Ищет мужа», но так, чтобы он её нашел.

Ещё есть одна женщина дальняя знакомая, у неё умер муж, пять человек детей, она моложе меня, работает няней в яслях. Живет в двух больших смежных комнатах. Её сестра работает со мной, держит её в руках, помогает. Та её слушается и во всем спрашивает разрешения. Анастасия, которая ею руководит, имеет строгую и жесткую до ханжества христианскую мораль.

Заинтересует ли это тебя? А вообще–то девочек в Москве полно.

Насчет почтовых ящиков. Я останусь лояльной. Если на конверте будет адрес какой–либо организации, то можешь рассчитывать, что я его передам, если хочешь, под расписку. Могу и справляться об ответе. Остальные нелояльные сношения — исключаются.

Безусловно, судьба жаждет борьбы, а мне–то все кажется, ну почему–то кажется, что у нас с тобой одно мировоззрение. Вот–то будет анекдот, когда я наконец прозрею!

Да, ты хочешь прикончить какую–то парочку. Давай, кончай! Это я люблю! Жаль, что я почти не могу участвовать в твоей борьбе. Рамки лояльности и рамки порядочности — ты уж мне прости. Но откровенность — это открытость, т. е. приглашение войти. Ты должен это понять. Я хочу сделать всё, что смогу. Мне очень интересно всё, что ты найдешь у аборигенов. Но практика без теории иногда бывает слепа. Знаешь ли хорошо ты нашу систему и пути человека в ней? И кто тебя будет кормить в этих скитаниях? Мне интересно обсудить твой путь и твои занятия.

А ещё мне нужно какое–нибудь гнездо в лесу и с речкой на лето. Это с ребятами я мечтаю попастись.

Всецело мой С.! Приезжай! Я очень хочу тебя видеть. Смотреть и молчать. Этого удовольствия я не могу исчерпать. Галя.

(У нас можно переночевать с понедельника до пятницы)».

Не успев ответить, получил ещё одно письмецо от старого другана Галки Хлопониной:

«Здравствуй, Сенька!