Вдали от берегов

И, махнув рукой, Ставрос весело направился к калитке, сразу позабыв обо всех страхах и сомнениях.

А капитану было не по себе. Он остался на скамейке, пытаясь собраться с мыслями. «В конце концов, — думал он, — им не миновать пристава. И если за ними что-нибудь есть, то приставу и отвечать. Он не простак, умеет отличить акулу от кефали».

Посидев еще немного, капитан вернулся в кухоньку и шагнул к столику, от которого разносился острый запах икры.

— Марин! — окликнула его жена.

Он приоткрыл дверь в спальню.

— Кто это был? — спросила она слабым голосом.

— Клиенты, — коротко ответил капитан. — Повезу их в Созополь…

— В Созополь? — тихо переспросила жена. — А когда вернешься?

— Сегодня же ночью…

Он подошел было к столику, но жена снова окликнула его:

— Марин!

Озабоченное лицо капитана показалось в дверях.

Слушай, Марин, говорят, что в Созополе есть какой-то очень хороший доктор по женским болезням… Расскажи ему про меня, может, даст какое-нибудь новое лекарство…

Глаза капитана блеснули. Как он сам не догадался! Конечно, он во что бы то ни стало найдет доктора! Среди ночи поднимет с постели, но добьется своего.

Вопрос о поездке в Созополь был решен окончательно.

3

Печатник и студент возвращались обратно той же самой улочкой. Но теперь они уже встретили вышедшую за ворота подслеповатую старушку, за приподнятой занавеской они разглядели сидящую у окна девушку с длинными ресницами, с клубком розовой пряжи в руках.

— Так и не понял, грек капитан или болгарин? — проговорил в раздумье печатник.

— Болгарин, — неуверенно сказал студент. — Лицо у него болгарское… А моторист, конечно, грек…

— Пожалуй, капитан что-то почуял! — озабоченно заметил печатник.

— Не думаю, — все так же неуверенно возразил студент. — По-моему, он хороший человек…

Печатник вынул из кармана пачку сигарет и закурил. Теперь на его лице застыло то же напряженное выражение, как тогда, когда он наблюдал с обрыва за ломкой.

— Глупо получилось с этим Геккелем, — сказал он. — Знаю я, кто такой Геккель, и незачем тебе было тыкать им мне в нос.

Молодой человек виновато молчал.

— Судя по всему, капитан хороший человек, — повторил он.

— Хороший-то хороший, но и ободрал нас хорошо…

— Денег хватит! — недовольно возразил молодой человек. — Я бы и вдвое больше дал.

— Ты бы и втрое дал, но он сразу побежал бы с этими деньгами к приставу.

Они вышли на небольшую городскую площадь. Посреди нее в тени раскидистого платана большой фонтан на все четыре стороны выбрасывал струи воды. Город утопал в зелени, но самое тенистое место было перед верандой ресторана.

Стояла пора цветения тополей, и в воздухе легким летним снегом носились белые пушинки, застилавшие все вокруг — и фонтан, и танцевальную площадку, и зеленые свежевыкрашенные столы ресторана.

Печатник и студент прошли в зал. Трое мужчин за одним из угловых столиков, видимо, поджидали их, потому что сразу тревожно и вопросительно взглянули на вошедших. Старшему, уже поседевшему, было лет под пятьдесят, кряжистый и огромный, он почти заслонял собою остальных двоих.

— Долго вы пропадали! — громко воскликнул он. — Мы уже начали беспокоиться.

— Тише, Милутин! — поморщился печатник.

— Не бойся! — ответил здоровяк. — Никого нет…

Печатник внимательно огляделся. В просторном зале ресторана был занят только их столик. В глубине, за оцинкованной стойкой, сидел буфетчик, и его круглая лысая голова чуть виднелась за строем чисто вымытых и еще мокрых рюмок и стаканов. Он, очевидно, спал, потому что несколько мух спокойно разгуливали по его лысине. Над стойкой на крепкой бечевке висело полуметровое красноватое чучело рыбы с широко растопыренными плавниками. Рыбаки зовут эту рыбу «морской ласточкой». Двери были раскрыты, и от сквозняка рыба медленно вращалась на бечевке, а около нее неистово кружился рой мух.

— Нанял лодку, — сдержанно сказал печатник. — Вечером, в восемь, отправляемся.

Двое за столиком с облегчением вздохнули. Третий, бледный блондин, посмотрел на них с недоумением. На его лице отразилось напряженное внимание и огорчение.

— Не понял, — с грустью сказал он по-русски.

Студент немного знал русский.

— Парус уже взят! — сказал он, не совсем уверенный в своем переводе.

— О-о-о! — воскликнул блондин, и его голубые глаза тоже засветились радостью и надеждой.

— Будет, Вацлав, все будет! — добавил студент, похлопав товарища по плечу, худому и слабому, как у подростка.

Хрупкое, мальчишеское сложение Вацлава не соответствовало его возрасту. И внешностью и одеждой он резко отличался от своих товарищей, которые хотя и не походили на кирпичников, но все же могли бы делать кирпичи. На нем был летний костюм, синяя трикотажная рубашка и чешские ботинки известной фирмы «Батя». На вид ему было лет тридцать; гладко зачесанные русые волосы, удлиненный, слегка заостренный нос и трудно поддающееся описанию выражение лица сразу выдавали в нем иностранца. Он был почти полной противоположностью последнему члену компании — человеку его же возраста, но коренастому, смуглому, с вьющимися волосами, грубоватыми чертами лица и жилистыми мозолистыми руками, которые, вероятно, с одинаковой сноровкой могли бы держать и топор дровосека, и ковш литейщика. Одежда на нем была поношенная и узкая, не по росту; грубые, заплатанные башмаки были обуты на босу ногу.

— А почему вы так опоздали? — спросил он недовольно.

Печатник в нескольких словах описал моторку и передал разговор с капитаном. То, что пропуск надо было самим добывать у пристава, заставило всех призадуматься.

Внимательно выслушав печатника, Милутин медленно покачал своей большой головой.

— Капитан усомнился в вас! — решительно заявил он.

Печатник вздохнул.

— Пожалуй, что так…

— Говорил я тебе, иди один! — более строгим голосом прибавил Милутин.

Печатник виновато молчал.

— Все надо выполнять совершенно точно! — продолжал Милутин. — Иначе из-за какого-нибудь пустяка дело пойдет к чертям…

Милутин безукоризненно говорил по-болгарски, но в некоторых словах у него иногда проскальзывал иностранный акцент.

Студент усмехнулся.

— У страха глаза велики! — сказал он. — Капитан — хороший человек…

— Знаю я этих собак! — мрачно заметил коренастый. — Как наденут капитанскую фуражку — лучше не подходи… Забывают про все на свете…