Вдали от берегов

Вацлав напряженно всматривался во мрак, но ничего не видел, кроме мутно-желтого отражения неба с неподвижным куполом зарева. Самих огней нельзя было разглядеть: что-то закрывало их. Кто знает, может быть, они вот-вот появятся над морем? Что ж, он готов. И товарищи готовы. Но зачем спешить, все будет так, как задумано, и никто не сможет помешать им.

Минут через десять Вацлав услышал голос Милутина:

— Там, в глубине, Бургас светится?

— Бургас, — спокойно подтвердил капитан.

Вацлав почувствовал, как мурашки пробежали по его спине. Наступила тишина. Только вода ударялась о деревянные борта, а за кормой кипела пенистая борозда, таявшая во мраке.

Снова тихий свист — знакомая мелодия, которую Вацлав повторял про себя сотни раз.

Не спеша он сунул руку в карман и вынул фонарик. Палец легко нажал на прохладную кнопку. В глубине лодки вспыхнул белый круг, сразу же переместившийся к корме. В кругу возникли знакомые фигуры капитана за рулем, Ставроса, сидевшего у мотора, и прислонившегося к борту шурина капитана.

Милутин встал с места, и Вацлав увидел, как в руке его холодно блеснул пистолет.

— Руки вверх!

Голос был громкий, но не крикливый.

Люди в белом круглом пятне, видимо, растерялись. Они таращили глаза, но никто не поднял рук. Никогда в жизни никто из них не был под дулом пистолета.

— Руки вверх! — еще тверже, с ноткой нетерпения в голосе повторил Милутин.

На этот раз все трое подняли руки. Ставрос казался просто изумленным, Дафин испуганным, и только лицо капитана оставалось мрачным и непроницаемым.

— Ваша жизнь в безопасности, — сказал Милутин. — Вы понимаете, что вам говорят?.. Если подчинитесь, ничего с вами не случится.

— Это пиратство! — глухо промолвил капитан. — Вы ответите за это.

Вацлав улыбнулся — слова ему понравились. Именно так и должен был сказать настоящий капитан! Вацлав считал капитана слишком неотесанным, неспособным на такой ответ, но, видно, ошибся.

— Слушай, что я тебе скажу, приятель! — продолжал Милутин. — Прежде всего, ты должен запомнить, что я шесть лет плавал боцманом на корабле… Не на вашем море, а на Адриатике… Если я продырявлю тебе голову пулей, ничего не изменится. Я сам доведу лодку куда надо. Ясно?

Капитан молчал.

— Ясно? — повторил Милутин.

— Чего ты с ним церемонишься? — грубо вмешался коренастый. — Слушай, скотина, с тобой разговаривают! Воды в рот набрал?

— Чего вам надо? — мрачно, с ненавистью отозвался капитан.

— Об этом я и хочу сказать тебе, — ответил Милутин. — Сейчас же поверни лодку прямо на Созополь, и как можно дальше от берега… При любой попытке звать на помощь или отклониться от курса — первым получишь ты… — Милутин взмахнул пистолетом и снова прицелился в капитана.

— Теперь ясно?

— Ясно, — глухо пробормотал капитан и взялся за руль.

— Руки вверх! — громовым голосом потребовал Милутин. — Сначала обыщем вас, а потом за дело!

Печатник и коренастый вышли вперед. После тщательного обыска у всей команды был найден лишь перочинный нож.

— А теперь — за руль! — скомандовал Милутин. — Курс на Созополь!

Капитан повернул лодку.

— Слушай, Стефан, — снова раздался голос Милутина. — Перенеси все твердые предметы на нос.

— Сейчас, — кивнув, ответил коренастый.

— Капитан, у вас нет спрятанного оружия?

— Нет, — мрачно буркнул капитан.

— А не врешь?

— Не вру…

— Обыщем лодку, — предупредил Милутин. — Плохо тебе будет, если найдем…

— Довольно пугать, я не ребенок, — сказал капитан.

— Я не пугаю, а предупреждаю…

— Я не ребенок, — повторил капитан.

В резком свете фонарика Вацлав ясно видел мелкие капельки пота, выступившие на лбу капитана.

Стефан с печатником тщательно обыскали всю лодку, но ничего не нашли.

— Отдерите доски дна! — распорядился Милутин.

Задача оказалась не из легких, потому что под рукой не было никаких инструментов. Наконец с помощью якоря удалось оторвать среднюю доску, обнажив киль. Там тоже ничего не было, кроме пятилевовой монеты, оброненной кем-нибудь из пассажиров, и большой, обтянутой материей дамской пуговицы.

Криво усмехаясь, коренастый швырнул пуговицу в море, а монету бросил Ставросу.

— Забей доску! — приказал Милутин.

Когда и это было сделано, он медленно опустился на скамейку и провел рукою по лицу.

— Принимай дежурство, Стефан! — сказал он спокойно, но властно.

— Слушаю! — откликнулся коренастый.

— Вацлав, можешь погасить фонарь!

Свет погас. В лодке сразу стало темно, но мрак уже не казался таким непроглядным, как полчаса назад.

Стефан перебрался на нос и уселся в ногах у Вацлава. Словаку хорошо был виден его пистолет, направленный на капитана.

— Должен вам еще сказать, — снова заговорил Милутин, — чтобы никто не смел двигаться с кормы… Запрещается переходить на середину лодки. Запомните это хорошенько! Кто осмелится — тому пуля… Ясно?

— Ясно! — отозвался Дафин.

Наступило молчание. Лодка стояла боком к волнам, и море шумно плескалось о борта.

— Можно попить воды? — спросил капитан.

— Можно! — коротко ответил Милутин.

Печатник передал пленникам бутыль. Некоторое время в темноте слышалось тихое бульканье воды в узком горлышке бутыли. Только сейчас Милутин почувствовал, что и у него горло пересохло и, наверное, поэтому в голосе появилась хрипота. Не выпить ли и ему пару глотков? Нет, к чертям такое дело! Вода их, пусть они и держат ее у себя.

— Убери бутыль! — сказал он. — Еще осталась вода?

— Есть…

— Прибереги ее для своих.

Милутин немного помолчал, потом продолжал:

— Хочу договориться с вами, как с людьми… По-человечески… А то, что сейчас было… лучше позабыть…

Он умолк, стараясь подобрать самые нужные слова. Да, сейчас надо говорить очень просто и только правду. Нет ничего лучше, чем высказаться начистоту. После этого все понемногу наладится и пойдет по-хорошему.

— Мы не пираты и не разбойники, — продолжал далматинец. — Вы сами поймете, что мы не плохие люди… Хотя капитану, наверно, не понять — он, пожалуй, дальше своей кокарды ничего не видит.