Вдоль белой полосы

Последние слова Агата услышала, уже подходя к кабинету и чувствуя на своём локте подбадривающую руку верной подруги. Страшно было так, что даже сердце замирало. Но она была твёрдо убеждена, что лучше жалеть о сделанном, шагнула в дверной проём и внешне спокойно сказала:

— Здравствуйте!

Малюта оказалась маленькой глазастой женщиной со смешной растрёпанной шевелюрой. Времени на подготовку она Агате почти не дала:

— Идите сюда. Если вы что-то знаете, то я это и безо всякой подготовки пойму. А если не знаете — вам никакая подготовка не поможет.

Агата на секунду замерла, но тут же встала и на трясущихся ногах пошла к столу экзаменаторов, стараясь выглядеть как можно более спокойной. Всё происходившее потом она впоследствии вспоминала с трудом. Помнила только, как Малюта засыпала её таким количеством вопросов по тексту «Евгения Онегина», что Агата, которая роман в стихах прочла аж два раза, могла думать только о том, что и как ответить.

Спрашивали её долго. Вторая учительница уже пару раз шептала Малюте:

— Может быть, всё, Зинаида Осиповна? Ведь хороший полный ответ…

Но та лишь отмахивалась и продолжала задавать вопросы. Постепенно неодобрение во взгляде, с которым она встретила Агату, стало уступать место чему-то другому. Неужели симпатии?

— А расскажите-ка мне про Ленского, — уже гораздо теплее велела она.

Агата начала было отвечать, но Малюта остановила её уточнением:

— Чем вы можете объяснить выбор причёски, которую он носит? Почему у него кудри до плеч?

Ну вот и всё. И как ответить на этот вопрос? Агата почувствовала, что глаза у неё наполняются слезами. За полчаса перед Малютой она успела устать так, как не уставала за весь учебный день. И, получается, что всё зря? И даже самой смешно: срезалась на причёске Ленского. Словно она парикмахер… Она нервно сглотнула слёзы и сказала:

— Ленский романтик, он любит Шиллера, а у того именно такая причёска…

— Вы видели портреты Шиллера? — вскинула тонкие чёрные брови Малюта.

— Видела. Я много читаю.

— Умница, — вдруг совершенно человеческим голосом сказала ей экзаменатор. — Что ты плачешь? Ты просто умница, девочка. Иди. Девять баллов.

— Простите, что? — не поняла Агата.

— Я ставлю тебе за экзамен девять баллов, — сунула ей в руки какую-то сложенную вдвое зеленоватую бумажку Малюта.

— Спасибо. До свидания. — Пролепетала Агата, так и не поняв, хорошо это или плохо.

Когда она еле живая выпала из кабинета в коридор, знакомая высокая девушка сразу же подскочила к ней:

— Ну? Что? Совсем замучила? Что поставила?

— Девять.

— Девять баллов?! — глаза девушки стали такими круглыми, что Агата невольно улыбнулась. А та оглянулась и сообщила остальным:

— Ребят, ей Малюта "девятку" поставила.

— Не может быть!

— Покажи экзаменационный лист!

Агата протянула собравшимся вокруг неё девушкам и парням бумажку, которую ей сунула в руки Малюта.

— И правда… "Девятка"…

— И подпись Малютина…

— Ну ты даёшь!

— Как тебе это удалось?

— Она пришлым больше «пятаков» или «шестёрок» в жизни не ставила!

— Да она и своим-то, максимум на «восмьёрки» расщедривается… Да и то, совсем уж «ботанам»…

— Слушай, тебя как хоть зовут?

— Агата.

— Агат, считай, ты уже поступила к нам. Тебе история и русский семечками после Малюты покажутся…

Пока оглушённую Агату теребили, из кабинета вышла бледно-зелёная Вера. Малюта поставила ей шесть баллов, лишив надежды на поступление.

— Ну что, Агат, дальше пойдёшь? — спросила мама.

— Пойду, — кивнула та, — хочу попробовать сдать всё. Но учиться здесь без Веруни я не хочу.

Она думала, что мама будет недовольна и начнёт уговаривать. Но та лишь кивнула:

— Да, далековато ездить. Да ещё и с двумя пересадками. И ладно бы с Верой, а то одна…

Историю и русский язык Агата сдала легко. Ей показалось, что экзаменаторы, увидев «девятку» по литературе за подписью Малюты, сразу же начинали смотреть на неё с уважением. Но без Веры в этой школе она остаться не захотела.

Глава 4. Неожиданный друг.

С того мая в жизни Никиты появился новый, неожиданный друг. Именно так. Подругой он Агату даже в мыслях никогда не называл. Но и просто одной из соседок не считал. С Митей-то всё было очевидно: добрый искренний мальчик стал для него скорее младшим братом, о котором он всегда мечтал. А вот Агата… С ней всё было иначе.

Маленькая ещё эта девочка оказалась не по годам умной и умеющей слушать. Несмотря на разницу в возрасте, которая хотя и не была огромной, но очень ощущалась, потому что Агата оставалась ещё ребёнком, а Никита уже становился юношей, ему с ней было легко и при этом интересно. Она много читала, была очень наблюдательной и неожиданно ироничной. А в её глазах Никите иногда мерещилось такое, чему он и названия-то никак не мог подобрать. Ну, не мудрость же, в самом деле, в девочке, только-только начинающей взрослеть?

Вообще Никита всегда одинаково легко находил общий язык и с мальчишками, и с девчконками. Не было у него с этим никаких проблем. Его считали одним из лидеров класса и двора, с ним советовались, его уважали и ценили. Так было всегда. Ничего не изменилось и сейчас, когда они стали уже почти совсем взрослыми. Одноклассницы Никите, конечно, нравились. Возраст у него был такой, когда детские симпатии переходили в другую, не известную ещё плоскость. Он, как и все его ровесники, уже довольно давно стал замечать явственно обозначившиеся под мешковатыми синими пиджаками округлившиеся формы вчерашних подружек по играм в школьных коридорах и изменения в их поведении.

Всё это его волновало. Не могло не волновать. Но вечно кокетничающие и строящие глазки одноклассницы почему-то перестали понимать дружеское отношение, всё сводя к флирту. И теперь поговорить с ними о чём-то серьёзном было невозможно. Да и с друзьями тоже. Всех словно охватило какое-то весёлое, пьянящее, но при этом напрочь лишающее умения и — главное — желания думать состояние. А Никиту почему-то не охватило. Ему тоже было весело, тоже казалось, что впереди только счастье и целый мир лежит у самых ног, покорно ожидая, когда он решится шагнуть вперёд. Но при этом головы Никита не терял и иногда чувствовал себя на фоне окружающего повального легкомыслия слишком уж серьёзным.

А тут вдруг оказалось, что он такой не один, что рядом живёт маленькая соседка, с которой можно обсуждать всё что придёт на ум. Ну, почти всё, конечно. И, когда влюблённый первой нежной и хрупкой влюблённостью Митя звал Агату с ними на озеро или велосипедную прогулку, Никита, сам не отдавая себе отчёт в этом, радовался, а то и напоминал:

— Дмитрий Ильич, а ты Агату позвал с нами?

Однажды мама, увидевшая, что на улице сына снова поджидает Митя Якушев, спросила:

— Не устал ты от них?