«Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века
Шрифт:
Между тем именно большой размах землеустроительных работ 30–40-х гг. XVI в. делает крайне сомнительным тезис о том, будто поместная политика той поры повторяла все колебания придворной конъюнктуры. Конечно, упомянутый выше факт пожалования кн. П. И. Шуйскому огромного поместья в Твери в 1539/40 г. проще всего объяснить влиянием его отца, боярина кн. И. В. Шуйского. Но сколь бы могущественным ни был тогда глава клана Шуйских, он никак не мог, находясь в столице, лично решать, кто из сотен новгородских помещиков, проходивших смотр в 1538/39 г., больше достоин придачи земли, или — годом позже — кому из тверских псарей, сытников или ключников следует дать поместье и какого размера. Подобные решения уже становились в то время частью бюрократической процедуры, в которой важную роль играли воеводы, определявшие служебную годность детей боярских, а также писцы и дьяки, от которых в конечном счете зависело (как показывают проанализированные выше челобитья новгородских помещиков 1550-х гг.), кто и сколько земли получит.
Еще менее убедительна попытка Г. В. Абрамовича приписать поместную политику начала 1540-х гг. влиянию лидера другой боярской группировки — кн. И. Ф. Бельского, который на короткое время стал тогда «первосоветником» Ивана IV. Непонятно, на каком основании ученый считает князей Бельских инициаторами раздела выморочной вотчины кн. В. А. Микулинского: никто из знатных лиц, получивших обширные поместья на ее территории, — ни кн. А. Б. Горбатый, ни кн. С.
Несоответствие устоявшихся в науке представлений реальной практике испомещений изучаемого времени наглядно демонстрирует следующий эпизод. В ноябре 1540 г. вологодские писцы Т. А. Карамышев и Н. К. Милославский отмерили поместье в волости Тошне Вологодского уезда Якову Сидорову сыну Колотиловского. Отвод земли, согласно сохранившейся отдельной выписи, был произведен «по великого князя Ивана Васильевича всеа Русии наказному списку и по окладу боярина князя Ивана Михайловича Шуйского» [1958] (подчеркнуто мной. — М. К.). Приведенный случай интересен тем, что осень 1540 г. считается в литературе временем усиления влияния при дворе кн. И. Ф. Бельского, но, как мы видим, к назначению поместных окладов был причастен тогда представитель враждебного этому временщику клана, боярин кн. И. М. Шуйский. Таким образом, поместная политика не может быть синхронизирована с известными нам по летописям взлетами и падениями лидеров придворных группировок. Уместно также напомнить о том, что описание того или иного уезда, сопровождавшееся выделением земли помещикам, как явствует из дошедших до нашего времени писцовых книг по Новгороду и Твери 30–40-х гг. XVI в., нередко растягивалось на несколько лет: за это время в Москве мог смениться не один фаворит. Иными словами, процесс испомещения следовал ритму и логике приказного управления, а не перипетиям борьбы придворных группировок за власть.
1958
АСЗ. М., 2008. Т. IV. № 4. С. 7.
3. Центральная власть и посадское население
Как показало изучение земельной политики 1530–1540-х гг., власти, несомненно, понимали особые интересы монастырей и служилых людей в сфере землевладения, хотя правительственные меры в этой области не были ни последовательными, ни особенно эффективными. Но существовала еще одна большая группа населения — посадские люди: были ли они объектом такого же внимания со стороны властей в 30–40-е гг. XVI в., как и помещики? Можно ли говорить о какой-то целенаправленной политике по отношению к городским посадам в описываемое время?
Первые годы великого княжения Ивана IV ознаменовались активным строительством городских укреплений. 20 мая 1534 г. был заложен земляной «град» в Москве: с этого началось возведение будущего Китай-города. По словам Летописца начала царства, «велел князь великий делати град и ров копати митрополичим и боярским и княжим и всем людем без выбора, и зделаша его того же лета месяца июня» [1959] (выделено мной. — М. К.). Составитель Новгородской летописи по списку П. П. Дубровского также отметил, что строительные расходы были возложены на все слои населения Москвы: «…и совершиша град того же лета, казною великого князя, и митрополичею, и князей, и бояр, и гостей, прочих гражан» [1960] (выделено мной. — М. К.). Через год, в мае 1535 г., на месте земляных укреплений были сооружены каменные стены и башни с воротами; работами руководил итальянский архитектор Петрок Малый Фрязин [1961] (Пьетро Аннибале), о котором уже не раз шла речь в этой книге.
1959
ПСРЛ. М., 1965. Т. 29. С. 12. Воскресенская летопись добавляет к этому рассказу, что земляной «град» был построен «по тому месту, где же мыслил отець его [Ивана IV. — М. К.] князь велики Василей ставити» (ПСРЛ. СПб., 1859. Т. 8. С. 287).
1960
ПСРЛ. Т. 43. С. 234.
1961
ПСРЛ. Т. 29. С. 17; т. 8. С. 289.
Одновременно с возведением Китай-города в Москве строительные работы начались и в Великом Новгороде, причем инициатива в этом случае также исходила от великокняжеской власти: весной 1534 г., как рассказывает летопись по списку Дубровского, «прислал государь князь велики Иван Васильевич всея Руси своего дьяка Григорья Загряского к своему богомолцу в Великий Новгород архиепископу Макарию, и к [1962] наместником и дияком, и повеле поставити град древян на Софейской стороне» [1963] . Летописец особо отмечает роль дьяков Якова Шишкина и Фуника Курцова, служивших тогда в Новгороде. Очевидно, именно к ним относится летописная фраза: «И повелеша град ставити всем градом, опрично волостей […] и роскинуша примет городовой денежной, что город ставили, на весь град: на гости на московские и на новгородцкие, на старосты и на черные люди, и на архиепископа, и на священникы, и на весь причет церковный; а доселя того не бывало при старых великих князех, — летописец подчеркивает новизну и непривычность принятых мер, — ставили город доселе всеми новгородцкими волостьми, а городовые люди нарядчики были» [1964] .
1962
В тексте ошибочно вместо предлога «к» стоит предлог «с». Исправлено мною по смыслу.
1963
ПСРЛ. Т. 43. С. 234.
1964
ПСРЛ. Т. 43. С. 234.
Каков был размер этого «денежного примета», разложенного (как и в Москве) на все городские слои, явствует из сообщения летописи по списку Н. К. Никольского: «И уставиша урок на архиепископа, и на гостей, и на черных людей, и на священников, и на весь Новъгород, з двора по 20 денег; и свершиша того же лета, месяца июля» [1965] (выделено мной. — М. К.). Из другой новгородской летописи, Большаковской, узнаём еще одну интересную деталь: оказывается, строительными работами руководил присланный из Москвы итальянский архитектор — «мастер фрязин Иван Петров»; он, в частности, стал «у всех стрельниц старого города делати верхи острый» [1966] .
1965
ПСРЛ.
Т. IV, ч. 1. Вып. 3. Л., 1929. С. 615.1966
Конявская Е. Л. Новгородская летопись XVI в. из собрания Т. Ф. Большакова // Новгородский исторический сборник. СПб., 2005. Вып. 10 (20). С. 378.
В 1535–1536 гг. география городского строительства заметно расширилась: были построены новые крепости на западных, южных и восточных рубежах страны; но сама организация фортификационных работ следовала той же централизованной схеме, которая впервые была применена при сооружении Китай-города в Москве и восстановлении стены на Софийской стороне Новгорода. Решение о строительстве принималось в столице, откуда на место посылался воевода или дьяк с соответствующими полномочиями, а порой и мастер, руководивший работами. Строительство велось ускоренными темпами, что достигалось за счет мер мобилизационного характера. Так, крепость Иван город на озере Себеж (на литовской территории) была возведена в рекордный срок, за три недели (с 29 июня по 20 июля 1535 г.), силами детей боярских Деревской пятины и черных людей, которых привел на место новгородский дворецкий И. Н. Бутурлин, руководивший этой операцией [1967] . А фортификационные работы на Себеже велись под наблюдением Петра Фрязина [1968] , который месяцем ранее строил каменные стены Китай-города в Москве.
1967
ПСРЛ. Т. 29. С. 18; РК 1605. М., 1977. Т. I, ч. II. С. 253–254.
1968
По словам Вологодско-Пермской летописи, «а мастер был городовой Петр Малой Фрязин архитектон» (ПСРЛ. М.; Л., 1959. Т. 26. С. 316).
15 июля 1535 г. в Пермь по великокняжескому приказу был послан Семен Давыдов сын Курчов — «города ставити, а старой згорел», как поясняет летописец [1969] .
В 1536 г. строительная активность властей достигла апогея. 26 января в Ржевском уезде на литовском рубеже была построена крепость Заволочье [1970] . «Того же месяца, — говорится в Воскресенской летописи, — повелением великого князя поставлен городок в Костромском уезде — Буй-городок на Кореге» [1971] . 29 марта начались работы по переносу на новое место г. Темникова (Мещерского городка) на р. Мокше; Летописец начала царства, который называет точные даты начала и конца строительства, так объясняет решение о переносе города: «… того ради, что был старой город мал и некрепок; и великая княини велела его прибавити и срубити новой город, а доделан того же лета, августа 2» [1972] . 10 апреля началось восстановление Стародуба на Северщине, сожженного литовско-польской армией осенью 1535 г.; работы по возведению земляных укреплений были завершены 20 июля [1973] . В те же месяцы велось строительство г. Велижа в Торопецком уезде [1974] . Кроме того, летом были восстановлены пострадавшие от пожаров деревянные стены Владимира, Торжка и Ярославля [1975] .
1969
ПСРЛ. Т. 8. С. 289.
1970
ПСРЛ. Т. 29. С. 24.
1971
ПСРЛ. Т. 8. С. 291.
1972
ПСРЛ. Т. 29. С. 25.
1973
Там же.
1974
Там же. С. 26.
1975
Там же. С. 26, 27. По сообщению Воскресенской летописи, деревянные стены были возведены также в Устюге: «Тоя же весны зделан град Устюг древян» (ПСРЛ. Т. 8. С. 291).
Наконец, осенью 1536 г. были возведены еще два новых города: Балахна и Пронск. Начавшееся в июле и завершившееся в октябре строительство земляных укреплений на Балахне летописец объясняет тем, что «посад велик, а людей много»; поэтому «князь великий и его мати, берегучи, велели град зделати Балахну землян» [1976] .
Тогда же новый великокняжеский заказ получил Петр Фрязин: как сообщает продолжатель Хронографа редакции 1512 г., 8 октября 1536 г. «повелением государя нашего великого князя Ивана Васильевича всея Руси и матери его великие княгини Елены поставлен город на Проньску, а мастер был Петр Фрязин Малой» [1977] .
1976
ПСРЛ. Т. 29. С. 27.
1977
Шмидт С. О. Продолжение Хронографа редакции 1512 г. // ИА. М., 1951. Т. VII. С. 287–288.
По мнению И. И. Смирнова, такой размах городского строительства свидетельствовал о том, что «правительство Елены Глинской придавало проблеме города особо важное значение» [1978] . Ученый характеризовал принятые центральными властями меры как «политику усиленного внимания к интересам посада» [1979] . Однако с этой точкой зрения трудно согласиться.
Прежде всего нужно отметить, что в 30-е гг. XVI в. строились исключительно крепостные сооружения: земляные насыпи, деревянные и каменные стены и башни. Конечно, укрепление обороны городов отвечало интересам их жителей, но говорить о каком-то «усиленном внимании» к нуждам именно посадских людей нет оснований. Скорее наоборот: интенсивное строительство означало для последних рост денежных поборов и городовой повинности. Уместно напомнить, что во время строительства стены в Великом Новгороде в 1534 г. «урок», установленный для всех слоев населения, составил 20 денег с каждого двора, но черным людям выплатить эту сумму было тяжелее, чем духовенству или зажиточным купцам (гостям).
1978
Смирнов И. И. Очерки политической истории. С. 47–48.
1979
Там же. С. 48.