Вечер медведя

Бен улыбнулся. Казалось, его брат наконец — то начал расслаблять булки.

— Рад слышать.

Райдер оглядел кипы бумаг в кабинете.

— А пока у тебя есть шанс наверстать упущенное за столом.

— Да, ничего такого, что я предпочел бы сделать. Ну что ж, может быть, ворчанье раздраженной пумы будет веселее.

— Придурок. — Райдер отвесил Бену подзатыльник. — Да ладно. Донал сказал, что ты быстрее выздоровеешь, если не будешь напрягать плечо. Эмма сказала, что посидит с детенышем, а мне нужно какое — то время побыть кошкой.

Бен внимательно посмотрел на брата.

— Давненько не виделись в животных обличьях, правда? Ты изменился с тех пор, как забрал Минетту?

— Нет.

Черт побери, ради своих строительных бригад, ему на время лучше одеть Райдера в меха, иначе тот может выпустить кому — нибудь кишки.

— Пойдем.

Он отправился к садовому сараю, стена которого была общей с забором на заднем дворе. Внутри они разделись и вышли через потайной черный ход. Их окружал лес. Салмонберри и салал с красными стеблями образовали густой подлесок под болиголовом и елями, блокируя любой доступ возможным незваным гостям.

Бен указал на правую развилку небольшой оленьей тропы.

— Я не могу уйти слишком далеко, но эта дорога ведет к небольшому озеру в паре миль отсюда.

— Прекрасно. — Райдер расплылся в улыбке, показывающей его облегчение, и перешел в свою животную форму.

Бен медленно втянул в себя воздух и наблюдал, чувствуя, как комок подступает к горлу. Он не бегал с братом уже пять одиноких лет.

Кот прибавил в весе и мускулах. Его мех был чуть темнее, чем у большинства золотисто — коричневых пум, а под брюхом становился почти белым. С тихим мурлыканьем Райдер потерся головой о бедро Бена — толчок, говорящий о том, что пора двигаться дальше.

Рассмеявшись, Бен обернулся, чувствуя, как его захлестывает материнская любовь. Он опустился на переднюю левую лапу, перенеся вес тела на правую. Сегодня он не собирался выигрывать ни одной гонки, но, клянусь волосатыми яйцами Херне, было приятно снова ощутить грязь под лапами.

Он фыркнул и кивнул Райдеру, чтобы тот шел вперед. Его прикованному к дому однопометнику нужно было бы какое — то время побегать, почувствовать свободу и уловить запахи. Бен мог бы прикрывать тыл.

С низким рычанием Райдер прыгнул вперед.

Даже медленно ковыляя, Бен получал удовольствие. Лето уже приближалось, полевые цветы начали распускаться и цвести. Из высоких гнезд доносились крики птенцов. Он уловил запах оленя и одинокого койота.

Тропа вела вверх, через заросли высоких серебристых елей, а затем сворачивала вниз по крутому склону. Спускаться с горы без здоровой передней лапы было сущей занозой в хвосте. Ворчание Бена перешло в хриплое дыхание.

Райдер молниеносно вернулся к нему, потерся мордой о голову Бена и снова исчез. Звук рвущейся коры свидетельствовал о том, что он точил когти о ствол дерева. Несколько минут спустя резкий писк возвестил о том, что мышь или землеройка встретила свою участь.

Не было ничего вкуснее свежих закусок.

Воздух стал влажным и прохладным, когда они спустились к ольхе и виноградным кленам, окружающим небольшое озеро, питаемое ледником.

Потянувшись, Райдер превратился в человека и растянулся на солнышке на плоской, покрытой мхом скале.

Бен подвинулся и присоединился к нему.

— Ты оставил мне что — нибудь перекусить?

— Нет, — Райдер указал на заросли обезьяньих цветов и колокольчиков. — Хотя там пахнет хорошей охотой. Я поймаю тебе что — нибудь перед уходом.

— Кролик бы сгодился. — Бен запрокинул голову к солнцу, наслаждаясь теплом, контрастирующим с холодом камня под его задницей. — Спасибо, брат. Мне нужно было куда — нибудь выбраться.

— Ага. Ты был… не в себе. — Взгляд Райдера был слишком пристальным. — Должно быть, тяжело вот так кахиру потерять партнера.

— Приходит вместе с территорией. — Ленивая расслабленность покинула его мышцы. Черт возьми, он не хотел говорить о смерти кахира.

Райдер молча ждал, бросая травинки в неподвижное горное озеро.

Бен сдался. Братья делились даже самым мерзким дерьмом. Если они с Райдером хотят вернуться туда, где были, они должны иметь возможность поговорить.

— Смерть Уэсли… вернула прошлое. Я стал причиной чьей — то смерти. Снова.

— Снова? — Нахмурившись, Райдер поднял травинку, чтобы ее взъерошил ледяной ветер. — Я что — то упускаю. Был убит еще один кахир?

— Не кахир. — В безоблачном голубом небе кружил ястреб. Охотился. — Разве отец тебе не сказал? Мое рождение убило нашу мать. Я был слишком большим. Разорвал ее изнутри, и она умерла от потери крови. Вот почему твой отец забрал тебя и уехал из города, когда нам было по пять лет. Я продолжал расти, и он не мог спокойно смотреть на меня.

Райдер сел, нахмурившись.

— Где, черт возьми, ты набрался этого дерьма?

— Отец сказал мне об этом, когда я приезжал в Техас пять лет назад, — И с тех пор чувство вины захлестывало Бена, как мутный поток. Он убил их мать.

— Подожди, подожди, подожди, — Райдер выпрямился, его лицо потемнело. — Арнольд скормил тебе это? И ты носил это дерьмо с собой в течение многих лет? Ты должен был… Клянусь Богами, так вот почему ты сказал, что не возьмешь себе пару?

— Да. Я — гризли. Любая женщина, с которой я спарюсь, рискует умереть при родах, как наша мать. Я не хочу рисковать.

— Клянусь Богом, ты такой…

— Я не собираюсь это обсуждать, — сказал Бен.

— Заткнись, брат. Ты говорил. Теперь ты будешь слушать, как слушал я.

Бен моргнул. Сородич редко огрызался на него. Проблеск гордости пробежал по телу Бена. Немногие вступали в схватку с гризли, но Райдер был готов бороться за то, чтобы быть услышанным. — Продолжай. Я послушаю.

— Как раз вовремя, да? — сказал Райдер сухим тоном. — Во — первых, мой отец не злился на тебя, не испытывал отвращения или чего — то еще, брат. Но он был чертовски зол на твоего отца. Он здорово поругался с Арнольдом перед нашим отъездом.

Отец Райдера не ненавидел его? У Бена было такое ощущение, будто по мозгу стучат гвоздодером. Он вспомнил отца Райдера — долговязого мужчину с черными волосами и черными глазами, который всегда был добрым.

— А почему злился и поругался?

— Ты был слишком велик для нашей матери, — сказал Райдер, игнорируя вопрос. — Она была кошкой, а ты не только медведь, но и гризли.