Вечер медведя

Райдер покачал головой.

— Он бы не стал…

— Он справится, — перебила его Эмма. С тех пор как лекарь начал работать, она беззвучно плакала, и ее лицо было мокрым от слез. — Когда целитель причиняет тебе боль, трудно не сдвинуться с места. Особенно когда, — она медленно выдохнула, — когда это вред от зла. Боль возвращает воспоминания.

Донал одарил ее быстрой улыбкой.

— Твоя сдержанность была оценена по достоинству, особенно если ты думала, что я — адская гончая, снова напавшая на тебя.

Райдер выпрямился.

— На тебя действительно напала адская гончая?

Нахмурившись, она встретилась с ним взглядом… и затем выражение ее лица смягчилось.

— Да. Так и было.

— Просто чудо, что бард выжила, — сказал Донал. — Демонические псы оставляют после себя только растерзанную плоть и раздробленные кости.

Вернувшись к работе, целитель еще глубже погрузился в рану, и Бен снова застонал. Донал вытащил осколок кости.

— Потерпи, Гриз. Почти закончил.

Райдер почувствовал, как боль Бена пульсирует сквозь братскую связь, и ему пришлось сконцентрироваться, чтобы не трансформироваться.

Вместо этого он перевел взгляд на маленькую женщину. Она обхватила правой рукой запястье Бена. В свою очередь, его пальцы обхватили ее левую руку так крепко, что побелели костяшки. Она не сделала ни малейшей попытки освободиться от болезненной хватки.

Женевьева не позволила бы причинить себе боль; Эмма не сказала ни слова.

Изуродованная плоть. Эмма посмотрела на чистую дыру в плече Бена.

— Адский пес его не кусал. Его плечо не в таком ужасном состоянии, как была моя нога.

— Ты права. — Алек вошел в дверь, не сводя глаз с Бена.

Чувствуя себя так, словно очнулся от кошмара, Райдер понял, что в комнату проникает солнечный свет. Долгая ночь закончилась.

— Если это не адский пес, то что у него с плечом?

— Пуля от одного из здешних начинащих кахиров. — Шериф опустился в кресло в стороне. — Уэсли должен был привлечь внимание адского пса — и ничего больше. Работа Бена состояла в том, чтобы выпотрошить дьявольского пса ножом. Он был под адским псом, когда Уэсли начал стрелять. Я не знаю, попал ли Уэсли прямо в Бена или пуля срикошетила от бронированных пластин адского пса.

Какой — то кахир подстрелил его сородича? Ярость поднялась в Райдере.

— Где этот ублюдок? Я…

— Он мертв, — голос Бена был хриплым от горя и боли.

— Да. Он вернулся к Матери. — Печаль на лице Алека была такой же, как и у Бена. — Пуля лишила Бена возможности воспользоваться ножом, и адский пес бросился на Уэсли.

— Зачем же он стрелял, если не должен был этого делать? — спросила Эмма. — Я не думаю, что кахир испугался.

Целитель фыркнул.

— Только идиот без страха встретится лицом к лицу с адским псом.

Бен встретился взглядом с Райдером и полуулыбнулся в знак согласия.

— Мы были напуганы, Эмма, — тихо сказал Алек. — Кахирам удается продолжать только потому, что наши защитные инстинкты сильнее наших страхов.

— Ты напала на адского пса, чтобы спасти ребенка. — Донал бросил на нее взгляд серебристо — серых глаз. — Разве тебе не было страшно?

Через секунду она понимающе кивнула.

Напала? Чтобы спасти ребенка? Предубеждения Райдера исчезали быстрее, чем тени, убегающие перед рассветом.

Ее ночная рубашка и халат задрались выше правого колена, обнажив остатки раны. Розовые и белые шрамы образовывали уродливый узор из разорванных мышц и кожи. Ряды проколов были немым свидетельством укуса огромной челюсти.

Она не солгала. И она рисковала жизнью, чтобы спасти ребенка. Бросилась на адского пса. Клянусь Богом, неудивительно, что Бен заверил его, что она никогда не причинит вреда Минетте.

Черт, он был слеп, как пьяный гном на рассвете.

Час спустя Райдер, пошатываясь, вошел в свою ванную. Рубашка прилипла к спине от пота. Слезы жгли ему глаза, в горле першило, а руки дрожали, когда он наклонился над раковиной, чтобы ополоснуть лицо холодной водой.

— Клянусь Богом, брат, — прошептал он. Он предпочел бы, чтобы ему вырвали когти один за другим, чем смотреть, как его брат проходит через такие мучения.

Кряхтя от усилия, он выпрямился. Все кончено. С Беном все будет в порядке, хотя ему придется побыть в покое несколько дней, пока восстановленные кости не срастутся окончательно.

Облокотившись на раковину, Райдер задумался о будущем. Он не был таким хорошим лидером, как его сородич, но пока Бен не придет в норму, Райдер будет делать все, что нужно.

Верно.

Пора проведать Минетту. И еще каким — то образом присматривать за Беном.

В двух шагах от спальни он столкнулся с кем — то. Тихий писк и легкий аромат корицы и цветов подсказали ему, кто это.

— Эмма.

— Прости, — прошептала она. — Я… Он может замерзнуть. — Она приподняла одеяло, которое держала в руке.

— Ты собираешься сидеть с ним.

— Да. — Ее голос был хриплым от сдерживаемых слез. — Боюсь, он не позовет, даже если ему что — то понадобится.

— Ты хорошо его знаешь, — Райдер изучал эту маленькую женщину, которая явно заботилась о его брате. Всю ночь, с каждым стоном, который издавал Бен, страдание на ее лице становилось все сильнее. — Ему будет приятно, что ты будешь рядом.

Ее удивленный взгляд на его комплимент пристыдил его. Пора набраться мужества, кот. — Эмма, прости, что обвинил тебя во лжи. За холодность, которую я проявил к тебе с тех пор, как приехал. Надеюсь, ты простишь меня.

— О — конечно. — Она помедлила. — Ты можешь сказать мне, что я сделала, чтобы ты…

— Был таким мудаком? — Клянусь Богом, его следовало взять за шкирку и хорошенько встряхнуть. — Ты не сделала ничего плохого, — твердо сказал он. — Кроме того, что ты самка.

— Ты ненавидишь меня за то, что я женщина?

Ее голос звучал так потрясенно, что он усмехнулся. Потому что она заслуживала гораздо большего, чем то, как он обращался с ней, он попытался объяснить.

— Очевидно, я встречал не тех женщин. А последняя, у которой совсем помутился рассудок, была матерью Минетты.