Вечерний лабиринт

– Можно, – сказал Федя, пораженный ее нерешительностью. – Да я разве что говорю. Пожалуйста.

– А где все? – неловко поинтересовалась Валя. – Почему нет никого?

– А кто его знает… – сказал Федя. – Рано, наверно. Ты во сколько поедешь, Коль?

Коля пожал плечами.

– Не знаю.

– Как это не знаешь? – опешил Федя. – Ты что, не решил еще?

Коля посмотрел на Федю, на Валю, потом на старух и снова на Федю. Все ждали.

– Нет, почему же, – бесстрастно сказал он. – Решил. Вечером я еду.

– Последним автобусом, что ли? – спросила Валя.

– Последним, – сказал Коля.

Что-то оборвалось в нем, и он вдруг понял, что последний автобус, как и любой другой, тоже ходит по расписанию. А расписание вечно и незыблемо, и изменить его никак нельзя. И в точно назначенный час последний автобус будет его ждать.

– Да… – мечтательно произнес Федя. – Был, был человек и вдруг взял, и нет его. Тю-тю…

– Да здесь я, – напомнил Коля. – Тю-тю.

– Ну это ты сейчас здесь, а завтра уже далеко будешь. Так далеко, что дальше некуда. Ты через Москву поедешь?

– Через Москву.

– Да. Везет человеку, – Федя задумчиво посмотрел на Валю, на ее новое платье, на сумочку в руке и снова на Валю.

– Ну чего уставился? – напряженно встретила его взгляд Валя. – Не видел, что ли?

– Видел, – сказал Федя и отвернулся.

– А вон и Филомеев! – обрадовался Коля. – Уже накупался. Я же говорил, вода холодная.

Через залитый солнцем двор обычным своим землемерным шагом к ним направлялся человек Филомеев с двумя корешами. Федя скользнул взглядом по приближающейся шеренге и резво повернулся к Коле.

– Ну ладно, – быстро заговорил он. – Постояли, и хватит. Надо собираться. Дело хлопотное. Последний день, пока обернемся, там, глядишь, и вечер. Можем не успеть. Туда-сюда, время быстро пройдет.

– Да что там, – попытался противиться Коля. – Мелочи всё это.

– Ну не скажи, не скажи. Мелочи! – Громче обычного разошелся Федя. – Дело нешуточное! Такое дело раз в жизни бывает! Лучший друг уезжает, это не что-нибудь! А он – мелочи! Может, тебе это и мелочи, а мне совсем не мелочи! – Он обиженно насупился. – Ты пойдешь или нет?

– Ладно, – согласился Коля. – Идем, раз такое дело.

Но здесь подошел Филомеев.

– Федя! Здорово!

Федя неспешно оглянулся.

– А… Здорово.

– Ты чего это такую компанию собрал? В дочки-матери играть будешь? Здорово, Валь. Вы что, всей семьей шефство над ними взяли?

Кореши заржали. Старушки приуныли.

– А мы по утряночке искупнуться шастали, – продолжал Филомеев. – Вода, братцы, лед. Ноги сводит и выкручивает. В прошлый год теплее было. Но загорать – самое оно. Как утюгом печет. Во!

Он расстегнул рубашку, показывая всем желающим покрасневшую шею и грудь.

– Очень хорошо, – без воодушевления сказал Федя и снова повернулся к Коле. – Нет, Коля, не мелочи это! И не что-нибудь! На океан, такое дело! А ты – мелочи! Для тебя это теперь, конечно, дело плевое, а я, можно сказать, близкого человека провожаю. Это не мелочи!

– Чего это у вас здесь? – спросил Филомеев.

– Да ничего, – сказал Федя. – Пошли, Коль, нечего резину тянуть.

– Здорово, Коль, – сказал Филомеев.

– Здорово.

– Во чтой-то вы здесь играете?

– Ни во что.

– Как это ни во что, когда я вижу.

– Провожаю я его, – сказал Федя. – Понял?

– Понял, – сказал Филомеев. – Когой-то ты провожаешь?

Федя очень удивился.

– А ты что, не знаешь?

– Не знаю, – признался Филомеев.

– Совсем-совсем не знаешь? – настаивал Федя.

– Совсем, – буркнул Филомеев.

– Колю я провожаю. Вот какие дела.

– Колю?.. – Филомеев недоуменно посмотрел на Колю. – Ты чего, в центр собрался?

– Ха-ха-ха, – развеселился Федя. – В центр.

– Ну, в общем-то, сначала… – промямлил Коля.

– Сначала он в Москву едет, – сказал Федя.

– В Москву? – Филомеев посерьезнел. – Ишь ты. Отпуск взял?

– Да нет, – робко возразил Коля.

– Какой отпуск? Какой отпуск? – с невыносимым презрением передразнил Федя Филомеева. – Совсем он уезжает! Совсем! Сначала в Москву, потом на Дальний Восток. На Тихий океан. Понял? Уезжает наш Коля, уезжает.

– На Тихий океан, – тихо повторил Филомеев. – Ну-ну.

– Чего, на Тихий океан? – опасливо спросил кореш.

– Да пошел ты! – огрызнулся Филомеев и, словно впервые различив Колю среди прочих, обвел его удивленным взглядом, начиная с ног и кончая головой.

Коля засмущался.

– Всё, хватит! – вмешался Федя. – Кончай интервью. Нам собираться надо. У нас дел по горло. Провожающих прошу вышвырнуться на перрон. Поезд отходит. Всем привет! Благодарю за внимание!

Он великодушно помахал всем рукой и потащил Колю в подъезд.

Валя попыталась увязаться следом, но Федя твердо остановил ее:

– Мы и так справимся. Погуляй, обомни сарафан.

Единственное, чем Коля по праву гордился, представляло собой шестнадцать квадратных метров паркетного пола, ограниченного, как и положено, четырьмя стенами. На одной стене было продолговатое окно, на другой – скрипела дверь. Это была Колина комната, которую он занимал вместе с кроватью, шкафом, двумя креслами и купленными по случаю, в расчете на активное общение, раздвижным столом на двенадцать персон с шестью стульями. Остальные шесть стульев Коля продал полгода назад, когда расчеты на общение не оправдались.

Теперь Коля провел пальцем по пыльной поверхности стола и пожалел об этом.

– Может быть, не стоило так, – сказал он Феде. – Может быть, их пригласить надо было?..

Федя был непоколебим.

– Еще успеешь. Сначала надо собраться. Где у тебя чемодан?

– Да погоди ты, – не выдержал Коля. – Чемодан, чемодан… Сядь лучше, подумать надо.

– А чего думать? – Федя механически открыл дверцу шкафа, вслушался в ее протяжный скрип и снова закрыл. – Думать нечего. И так все ясно.