Вечно голодный студент

Наклоняюсь примерно на сорок пять градусов вперёд и рву вперёд.

Предыдущие попытки показали, что если я стартую с места, то меня сдувает сопротивлением воздуха, и я неизбежно падаю на спину. А если заранее наклониться, то получается почти отлично, за исключением того, что после остановки я рискую упасть лицом в землю.

Ноги несут меня вперёд с умопомрачительной скоростью, и я даже не успеваю ничего понять, как останавливаюсь на отметке 14 метров. Приложив усилие, выставляю правую ногу вперёд и избегаю падения.

— Так, понятно, — произнёс подошедший ко мне Таблеткин. — Десять-пятнадцать метров… Теперь к стенке.

Вчера, перед сном, я выхлебал четыре банки сгущёнки, чтобы восстановиться после испытания способности. Я ждал, что рано или поздно, но у меня слипнется жопа — уверен, что потреблять такие объёмы сахара ни разу не полезно для организма.

— Окей, — кивнул я и подошёл к «стенке», возведённой специально ради меня.

Это сооружение из столбов и досок, со ступенями разной высоты. Есть ступень полметра, метр, полтора, два, два с половиной, три, три с половиной и четыре метра.

В описании способности написано, что я могу подпрыгнуть на высоту три метра, но вчера мы установили, что имеется в виду, что три метра — это чистая высота прыжка, то есть, измеряется она по пяткам, а не по ладоням.

Я чуть не разбился вчера — применил способность, прыгнул изо всех сил и ощутил свободное падение, потому что моя голова находилась на высоте 4 метра 70 сантиметров. Это было ужасно, я чуть не заорал от страха, а Таблеткин, судя по его лицу, просто охренел.

Это было наглядное доказательство того, что я настоящий трайхардер, потому что люди на такую высоту прыгать не способны.

Примчавшийся на спортплощадку Ананас тоже охренел и сказал, что мировой рекорд прыжка в высоту из положения стоя — что-то около 1,6 метра.

Повторное испытание, возле размеченной стены здания, показало, что это ровно три метра — Ананас сообщил, что спортсмены поджимают ноги, чтобы увеличить результат, а у меня три метра на разогнутых, что есть сверхъестественный результат.

Но Щеке это не понравилось, он захейтил (1) мою способность.

По его мнению, это самая бесполезная абилка (2) из всех, которые он встречал. Думаю, это он просто завидует мне, потому что у него есть план на «билд», в котором всё будет заточено на атаку — он специально выбрал атакующую способность.

У него есть «Липидная огненная стрела» — способность, позволяющая пустить во врага тонкую струйку горящего жира. Летит эта струя на дистанцию до пяти метров, но зато отличается особой липкостью и горит с температурой около 800–900 градусов Цельсия. Цена — 470 килокалорий за применение.

Из-за этого, собственно, у него и такая щека — он не знал заранее, что это всё не будет выпускаться из ниоткуда, поэтому согласился без раздумья. В щеке у него сформировался специальный мешочек, в котором хранится видоизменённый жидкий жир, поджигаемый с помощью какой-то химической реакции, а возможно, что и от контакта с воздухом.

Если верно последнее, то достаточно распороть ему щеку, чтобы он сгорел к хренам, от собственного оружия…

Но у Таблеткина другая версия — он считает, что есть некий окислитель, который впрыскивается в мешок с жиром непосредственно перед плевком, поэтому угроза от повреждения мешка гораздо ниже, чем нам кажется.

Проверять это, конечно же, никто не будет, да и Щека не позволит…

Так или иначе, но его «Липидная огненная стрела» позволяет поражать противника на дистанции, пусть и небольшой, поэтому у него есть хоть какой-то боевой потенциал, в отличие от меня.

Он убил много подвальных крыс, поэтому получил два очка характеристик, которые вложил в «Экстракцию энергии», что позволяет ему получать больше килокалорий из еды.

Уже видно, что он жиреет быстрее, чем остальные — его правая щека почти сравнялась с левой, которая, как теперь очевидно, не следствие аллергии, как он сказал в начале, а внешнее проявление его внутреннего оружия…

— Прыгай на два с половиной, — сказал Таблеткин. — Ещё пару раз и на сегодня всё.

Подхожу к ступени с отметкой «2,5 м» и активирую способность.

В ногах ощущается неимоверная сила и я отталкиваюсь от земли.

В кишках появилось знакомое ощущение невесомости, как в машине, подлетевшей на подъёме трассы, но оно прошло сразу же, как мои берцы коснулись древесины ступени.

— Уже лучше, чем в прошлый раз, — сказал Таблеткин. — Но нужно практиковаться почаще — эта способность точно будет спасать тебе жизнь.

В отличие от Щеки, Таблеткин и Ананас похвалили меня за выбор. Всё-таки, они понимают, что мне выпали неудачные варианты, два из которых требовали какой-то боевой компетенции.

Например, будь я каким-нибудь ММА-шником или боксёром, я бы однозначно выбрал «Вспышку» или «Анаэробный шторм».

«Вспышка» позволяла на 5,3 секунды получить +50% скорость реакции, +20% сила и скорость движения, что очень важно, если ты дерёшься с кем-то. В полтора раза быстрее реакция, пусть и на ограниченное время — уже это круто.

А «Анаэробный шторм», как мне объяснил Таблеткин, это режим, когда моим мышцам не требовался бы кислород, целых десять секунд — это позволило бы мне очень быстро и сильно дубасить противника всеми конечностями или вовремя смыться с поля боя, если расклад сложился не в мою пользу.

Но это требует хоть каких-то навыков рукопашного боя, а я вообще не умею драться. И если бы я выбрал «Вспышку» или «Анаэробный шторм», можно было бы сказать, что я жестоко ошибся, так как за три недели КМБ практически невозможно научить человека хорошо драться. Да и Таблеткин с Ананасом тоже не мастера рукопашного боя и никогда никого ему не учили…

Я сделал верный выбор, ведь основная цель почти всех рейдов — это выжить и вернуться с полезными грузами, а не убить как можно больше зверья.

Убивать животных не имеет особого смысла, потому что их слишком много и зачистка какой-либо местности даёт только временный эффект, ведь в природе работает одно правило — свято место пусто не бывает.

— Спускайся и давай ещё раз, — приказал Таблеткин. — Но уже на трёхметровую.

Спрыгиваю со ступени — это получается легко, потому что я уже привык и мышцы ног отлично гасят энергию. Раньше я бы, при таких прыжках, точно бы себе что-нибудь вывихнул или сломал, а сейчас прыгаю с трёх-четырёх метров, будто так и должно быть. Я называю это пассивным эффектом от способности.