Вечное пламя

Потом вдалеке снова заурчала машина.

Человек дернулся. Послышался удаляющийся звук шагов.

Старший лейтенант поднял голову.

По дороге прыгали фары. Тяжело ныл двигатель.

Почему-то Викерс был уверен, что это тот самый несчастный грузовик, мотающийся в ночи по белорусскому лесу. Один на один с ужасом.

Он вспомнил карту.

«Тут две дороги, и никаких поворотов-разворотов… – Роман приподнялся. В неровном свете фар было видно, как дерганая фигура движется по дороге. – Собьют».

И действительно, грузовик прибавил скорость, подпрыгнул на колдобине, ударил человека. Тот тряпичной куклой отлетел куда-то в кусты. Машина не остановилась.

Викерс поднялся и, осторожно нащупывая дорогу в темноте, пополз прочь.

Уйти далеко он не надеялся. Ночью в лесу… Но и оставаться в этом жутком месте больше не мог.

За спиной шумно возился сбитый грузовиком человек. Или кто он там?..

Викерсу удалось уйти метров на пятьсот. Он ткнулся в бурелом, попробовал его обойти, но вскоре понял, что перед ним довольно обширный завал. Роман забрался под тяжелые колкие ветки, да так там и остался.

Откуда-то издалека доносились редкие выстрелы. Потом все затихло. Викерс долго прислушивался, но в ночном лесу было тихо.

Роман даже не заметил, как заснул. Просто в какой-то момент отяжелели веки, и он ткнулся лицом в пахнущие густой прелью еловые иголки. Эмоциональное отупение, охватившее Викерса, не оставляло его даже во сне. Он ничего не видел. Только тьму. Старшему лейтенанту казалось, что он находится на невозможной глубине мирового океана. Где-то там, среди невозможной и уродливой жизни, прячущейся от света у самого дна. И даже сам лейтенант – часть этой жизни, такой же страшный, почти несуществующий… Ему холодно под водой. Последние капли тепла высасывает из него окружающая плотная тьма.

Проснулся Викерс от крика. Кто-то страшно, надрывно орал в темноте. Выл!

Роман дернулся, неудачно оперся на больную руку. Не сдержался, охнул. Пока он приподнимался, раздвигал ветки, крик стих.

Бурелом, в котором Викерс нашел приют, располагался на возвышении, с него была хорошо видна дорога. Там, внизу, метались огни, рычал двигатель, горела почему-то только одна фара. Лейтенант присмотрелся и понял: грузовик влетел в придорожную канаву и, видимо, врезался в дерево. Слышалась ругань. Вокруг бегали немцы с фонариками. В их неровном свете Викерс увидел, как вытаскивают кого-то из кабины, видимо водителя, разбившегося о руль. Мелькнуло залитое красным лобовое стекло.

Видимо, водителя крепко зажало, он снова закричал. Немцы засуетились. Звякнуло стекло. Послышались удары металла о металл, и вскоре водителя вытащили. Положили на землю в свете единственной уцелевшей фары. Роман увидел жутко исковерканные ноги. Кто-то принялся бинтовать раненого, тот стонал, царапал руками землю. Немцы столпились около него, закрывая Викерсу обзор, кто-то пытался помогать, лез с советами… И никто не смотрел по сторонам. Только Роман со своего пригорка видел покачивающуюся фигуру, что стояла на границе света и тьмы дальше по дороге.

Вот она сделала шаг вперед. Замерла, словно в раздумье, вновь отодвинулась в темноту.

Один из немцев дернулся, словно почувствовал, обернулся. Повел курносым стволом автомата.

Викерс услышал, как кто-то тяжелый продирается через валежник справа. В темноте, сгустившейся от яркого света фонарей, хрустели ветки. Роман приготовил нож, хотя понимал, что толку от него будет немного. Но неизвестный протопал мимо. Викерс только уловил темную большую тень и гадкий запах. Потом черный силуэт мелькнул на фоне мельтешащих огней.

Раненый перестал стонать и только бессильно скреб землю. Теперь уже несколько немцев смотрели по сторонам, чиркая фонариками по ночному лесу.

Снова треснула ветка. Теперь чуть дальше, там, откуда пришел Роман.

Старший лейтенант понял, что окружен звуками. Шелестят травы, потрескивают ветки. Кто-то топает, поскальзывается, падает… Казалось, сама ночь ожила, сдвинулась, пошла на свет, на крики, на пришельцев, заблудившихся в трех соснах. Вот-вот она обрушится на них, раздавит и сметет!

Викерс вдруг почувствовал себя во сне. В том самом черном сне, где он лежал на дне, окруженный страшными, несуществующими тварями и сам был их частью. А сейчас эти твари зашевелились и выползли из огромного, холодного океана.

Эти звуки слышали и немцы. Они сгрудились около грузовика, ощетинились автоматами. Раненый остался лежать на дороге. Разлетевшиеся бинты ярко белели на черной земле. Роман хорошо рассмотрел лицо водителя: характерные, под Гитлера, усики и крупный, будто бабий, рот.

В свете фары мелькнуло неожиданно цветастое, яркое платье. В тот же миг ударили автоматные очереди. Роман упал на землю, прижался к ней, как к матери, прячась от пуль, и пропустил момент, когда ночь бросилась на немцев.

Стрельба вмиг смолкла. Викерс поднял голову. Он увидел, как на раненого водителя навалилась… лейтенант не смог точно определить кто… может, это было женщиной. Когда-то.

Немец заорал. Потом захлебнулся. Забулькал. Грохнул выстрел. Еще. Очередь.

Пуля расколола фару. Свет погас. И только люди кричали в темноте.

Долго.

62

А утром…

А утром на дороге было пусто.

Викерс долго ходил от канавы к канаве, но ни следов крови, ни осколков разбитой машины не обнаружил. Поваленное дерево, то самое, в которое, судя по всему, врезался грузовик, было, но обрушилось оно уже давно, сколотая древесина успела потемнеть, иголочки пожелтели, ссыпались. Да и свежих следов от колес не наблюдалось.

Роман нашел взглядом бурелом, в котором прятался. Снова осмотрел дорогу.

Нет. Ошибки быть не могло. То самое место. Вот тут лежал раненый. Старший лейтенант присел на корточки. Потрогал землю.

Вдруг на какой-то миг ему почудилось, будто земля залита красным. Он вздрогнул. Но нет. Нет… Это просто отблеск утреннего солнца брызнул горячими лучами из-за листвы.

Роман поднялся, сердце бешено колотилось.

«Неужели сон? Глупость какая… Сон?!» Он стоял посреди дороги, растерянно озираясь.

Под сапогом что-то хрустнуло. Викерс наклонился и подобрал осколки стекла. Фара?