Вечное Пламя

Два небольших импульса подтолкнули траекторию Москита к месту встречи. Экипаж снова и снова возвращался к телескопу по мере того, как медленное вращение Объекта открывало взгляду всю его поверхность: больше тех же самых минералов, больше маленьких кратеров.

– Не хватает только жизни, – произнесла Карла. – Ни одного клочка травы, ни одного пятнышка мха.

– Пио, Гемма и Геммо тоже были мертвы, – напомнила ей Тамара. – Химия, может быть, и универсальна, но жизнь, похоже, – редкое явление, как ни крути.

Иво заглянул в телескоп, дождавшись своей очереди.

– Забудь про жизнь, – сказал он. – Я был бы рад увидеть хоть какие-то признаки рыхлой породы.

Тамара чувствовала то же самое. Если Объект представлял собой всего-навсего непрочную груду камней, то об изменении его траектории можно было и не мечтать; с другой стороны, фрагментация, достаточная для того, чтобы Иво не пришлось самому откалывать от Объекта образцы, дала бы колоссальное преимущество. Объект вращался достаточно медленно, так что даже его слабое гравитационное поле, в теории, могло поддерживать то зыбкое притяжение, которое удерживало булыжники, разбросанные по его поверхности, однако зарождение и продолжительность существования подобных объектов должны были зависеть от полной истории небесного тела во всех ее деталях. Со временем мельчайшие частички пыли должны были покинуть Объект под давлением излучения звездного света, но это было даже к лучшему: частицы, которые невозможно было разглядеть в силу их малого размера, лишь усугубили бы опасность.

Пока Тамара была заперта на ферме, Иво работал над своими методами получения образцов. На данный момент он мог получить вполне приемлемые результаты, используя в качестве целевого материала пудрит или пассивит, а в качестве режущего инструмента – соответственно чистый воздух или воздушные струи с примесью твердолита, играющего роль абразива. Но если в первом случае результат давался легко, то во втором работа могла занять целый день.

Кроме того, он пытался резать огневит, используя воздух с добавлением соответствующего либератора. Выжигание борозд в огневите не представляло трудностей, однако отделить образец от большого куска, не повредив его в процессе, оказалось невозможным.

Люди изучали огневит с древних времен. Но если бы Иво был вынужден отсечь кусочек Объекта, используя в качестве единственного режущего инструмента лишь родственный Объекту огонь, ему пришлось бы научиться этому в течение нескольких дней.

По плану торможение должно было пройти в три этапа. Тамара абстрагировалась от всего, что могло ее отвлекать и полностью посвятила себя искусству навигатора. Больше ее не заботила иззубренная красота их небесного компаньона; все, что имело значение – это геометрия и время сближения.

Первый и наиболее продолжительный импульс избавил их от большей части скорости относительно Объекта – однако нацелить двигатели с идеальной точностью было невозможно, и вскоре наблюдения показали, что, замедлив движение корабля, они вместе с тем слегка отклонили его от заданного курса.

Для компенсации Тамара скорректировала параметры второго ракетного импульса. Он привнесет свои собственные ошибки, но реактивная тяга будет слабее, а последствия – менее заметными.

Перед третьим импульсом они с Адой провели полдня, фиксируя и перепроверяя сигналы от маяков, и отслеживая медленное движение Объекта относительно звезд. Теперь их цель становилась заметно больше с каждой склянкой, и хотя их целью было оказаться от Объекта на приемлемом расстоянии, даже небольшая ошибка могла привести к столкновению. Тамара действовала с должной педантичностью – и все-таки было сложно не поддаться своего рода потайной гордости от мысли, что подобная смерть – это отнюдь не худший исход. Заблудиться в космосе было бы унизительно – не говоря уже о тех неприятных ощущениях, которые пришлось бы испытать из-за гипертермии – но если бы Москит и правда врезался в эту одинокую песчинку, преодолев столь колоссальное расстояние, их гибель, по крайней мере, стала бы свидетельством практически безупречных навигационных навыков экипажа.

Тамара установила часовой механизм для запуска двигателя и после того, как Ада проверила показания приборов, перепроверила их еще раз, сама. Она пристегнулась к кушетке и впервые закрыла передние глаза перед стартом.

Кушетка прижалась к ее спине, и вибрация двигателей пронзила кости. Свечение выхлопных газов прошло сквозь веки, и там, где должны были находиться иллюминаторы, в темноте расцвели две гигантских серых звезды.

Серые звезды померкли. Тамара открыла глаза, сняла шлем и отстегнула себя от кушетки. Сделав несколько шагов по кабине, она увидела уже знакомый рельеф Объекта, заслонивший собой небо в левом иллюминаторе – он не приближался и не удалялся, создавая ощущение полной неподвижности.

Это, конечно, было невозможно, но именно так все и обстояло – в той мере, в которой конкретное мгновение можно было назвать моментом прибытия. Попытка заставить Москит раз и навсегда двигаться по строго определенной орбите была бы чересчур амбициозной: притяжение Объекта было настолько мало, что и орбитальную, и вторую космическую скорости можно было считать всего-навсего разновидностями быстрой ходьбы. Тем не менее, тщательных наблюдений и эпизодических толчков, достигаемых с помощью реактивных воздушных струй, должно быть достаточно, чтобы их корабль, петляя туда-сюда, смог удержаться между безопасной высотой и случайным уходом с орбиты.

Карла первой поднялась, чтобы присоединиться к Тамаре и с восторгом защебетала, увидев неподвижно висящий под ними ландшафт.

– Вы молодцы! – сказала она, обернувшись, чтобы охватить своими словами и Аду.

– Раз уж мы на месте…, – сказала Ада, – почему бы нам не отдохнуть, а потом вернуться назад и сообщить неприятную новость о том, что Объект оказался инертным?

Ада, конечно, пошутила, но ее предложение было не лишено озорного очарования.

– Возможно, нам это и сойдет с рук, – сказала в ответ Тамара. – Есть вероятность, что Сильвано попытается отправить вторую экспедицию, чтобы проконтролировать результат, но я сомневаюсь, что он сможет добиться от Совета ее поддержки. Притащить сюда какой-нибудь гигантский автономный аппарат, настолько большой, чтобы захватить вот это при помощи одной лишь грубой силы..? – Своей рукой она описала настораживающих размеров дугу, которую в данный момент охватывал Объект.

– Они так не сделают, будь уверена, – сказал Иво. – Хватит и того сумасбродства, что мы сами задумали.

Глава 24

Карла помогла Иво присоединить его спектрограф к телескопу, а затем проследила, как он загружает первый образец в катапульту рядом с иллюминатором: первая маленькая порция раздражителя, с помощью которого они надеялись вывести Объект на чистую воду. Воздушного шлюза как такового – то есть достаточного большого помещения, через которое члены экипажа могли бы входить и выходить, не вызывая разгерметизацию всей кабины – в Моските не было, однако Марцио разработал уменьшенную версию, оборудованную ковшами и щипцами с рычажным управлением, благодаря которой эти крошечные образцы можно было перемещать на небольшое расстояние сквозь корпус корабля и загружать в пусковую трубу катапульты.

Когда поверхность Бесподобной еще страдала от спорадических вспышек, источником которых, как считалось, была ортогональная пыль, никому так и не удалось даже пронаблюдать – не говоря уж о том, чтобы зафиксировать – спектр излучаемого света. Прежде, чем центробежная сила положила конец этим представлениям, люди предлагали использовать спектрографы с таким широким обзором, что невозможность точно предугадать местоположение источника света, просто перестала бы иметь значение. Проблема, которую им, впрочем, так и не удалось решить, заключалась во времени: никто не мог среагировать достаточно быстро, чтобы открыть затвор точно в момент появления вспышки; длительное же экспонирование, выполненное с помощью широкоугольной камеры – даже попади в ее поле зрения одно из этих редких событий – просто похоронило бы сигнал вспышки на фоне, который бы дал в сумме отраженный звездный свет.

Никому не удалось обнаружить хотя бы один крохотный кратер или иной изъян, оставшийся после странных воспламенений. Лишившись эмпирических подсказок, три поколения путешественников были вынуждены лишь строить догадки о природе этих соударений. Тот факт, что даже размеренного вращения Бесподобной оказалось достаточно, чтобы смахнуть надвигающиеся частички пыли, исключал объяснение, основанное исключительно на скорости удара, отдавая предпочтение некой химической реакции с участием вещества самой Бесподобной. Однако предложить правдоподобное описание этих событий пока что не удалось ни одной теории химической люминесценции, ни одной теории горючих материалов и либераторов и ни одной теории света и светородов.