Вечность по имени Любовь

– Ты сказала родителям?

– Нет. Я боюсь. Вдруг это окажется правдой, и она меня заберет. Я не хочу жить с ней. Я хочу жить с мамой. С Любой.

– Машенька, то, что ты мне рассказала, очень серьезно, мне надо все передать твоим родителям. Это необходимо, обязательно. Иначе может быть беда. А они сумеют тебя защитить.

– Но мама расстроится, будет переживать. Я ее очень-очень люблю. Я не хочу видеть, как она расстраивается. Она в Америке много плакала. Я переживала, она дороже мне всех на свете.

– Ничего, зато все неприятности кончатся.

– Хорошо, если вы уверены... Вы им расскажете?

– Да, я прямо сейчас позвоню.

Она действительно позвонила, рассказала о разговоре с девочкой, о рисунках.

– Как выглядит женщина, которая приходила? Она имя ее не называла?
– голос у Саши был сильно обеспокоенный.

– Нет, говорит, что сама с ней общаться не стала, только подружки. А на рисунках она на вашу жену похожа, только Маша ее рисует злой и черной.

– Я еду.

Он приехал, когда стемнело. Джип стал серым от пыли. Саша вбежал в дом, быстро поздоровался с Настасьей Павловной и схватил на руки дочь. Он обнимал ее и прижимал к себе.

– Папа, не надо так крепко, я дышать не могу.

– Хорошо, я не буду. Почему ты дома ничего не сказала? Господи, мало ли что могло случиться? Машенька, кто тебя защитит, как не мы? Как хорошо, что с тобой все в порядке.

Он сидел с ней около часа и не мог отпустить. К ним подошла Настасья Павловна и спросила:

– Александр Борисович, борща налить? Вы убедились, что с девочкой все хорошо. Давайте к столу.

– Папа, я тоже борщ буду, он вкусный и совсем не такой как у мамы. Нет, у мамы тоже вкусный, но другой, понимаешь.

– Пойдем к столу. Потом ты мне покажешь рисунки, а Валера сделает фотографию и пришлет мне.

Они поели. Саша разглядывал рисунки. Затем у него запищал телефон. Он показал Маше фотографию.

– Да, папа, это она, она ко мне в школу приходила. Кто это?

– Давай завтра, тебе надо спать, я поговорю с мамой и завтра тебе все расскажу.

– Она, эта женщина, меня не заберет?

– Нет, никогда.

Саша уложил дочь спать. Вышел на улицу и сел на крылечке. Он даже не знал, с какого бока подступить к нависшей проблеме. Обратиться в полицию? Кроме слов самой девочки ничего нет, нет угрозы, нет никаких требований. Видно, все впереди. Он думал о Любе, о том, что снова и снова травмирует ее. И как ему все рассказать Маше, как она отнесется к фактам? И как будет вести себя дальше? Вопросы, одни вопросы.

На крыльцо вышла Настасья Павловна, принесла кружку горячего чая.

– Попейте, может, чуть полегчает.

– Да, казалось, что все на своих местах, что все успокоилось и можно жить. И опять все не так.

– Расскажете? Или секрет?

– Теперь какой секрет? Теперь скандал. Но это все мелочи. Как она сама переживет? Как отнесется к такой новости? И что будет с Любой?

– Так она не ваша?

– Моя, но не Любина. Это мой грех и мой крест. Как я объясню дочери, что я скотина? Что моя жена ее действительно любит? Что я готов на что угодно, чтобы она осталась с нами. У меня есть отказ от материнских прав, но документы мы переоформили за один день. Она может говорить… Да я даже не знаю, что она хочет!

– Вы жене звонили?

– Нет. Валера ей сказал. Мне лучше подождать. Нас Ванька тогда помирил. Все устроилось. Только плохо. Ваня заболел, Марина ушла в готы, Борька боялся всего. Потом как-то стало все налаживаться, Марина вышла замуж, Ване пересадили почку, Люба ко мне совсем вернулась. А потом снова она, и к Любе на стол. Люба ее вытащила, так она про ребенка вдруг сообщила, говорила, что вышла замуж и ребенка в детский дом отправляет, ну, я ее и забрал. Люба ее любит, как свою, а я не могу. Как гляну на нее, так все про себя вижу, хотя Машка-то тут при чем?

– Позвоните жене, ей тоже не сладко.

– Утром.

Следующие пару часов он все сидел на крыльце, думал, как говорить с дочерью, как с женой. Настасья Павловна сидела рядом и молча смотрела на него. Какой же он красивый, она не могла глаз отвести от него. В душе она понимала окружающих его женщин и очень жалела Любу. Она даже немного понимала ту женщину, мать Маши. Нельзя устоять перед таким мужчиной. Они продолжали молчать, когда услышали шум подъехавшей машины, хлопанье дверей. В калитку постучали. Настасья Павловна открыла и обомлела: перед ней стояли Люба, Валера и Ваня.

– Простите, даже не знаю, как здороваться, сейчас ночь или утро?

– Проходите, ему плохо.

– Поэтому мы приехали.

Сыновья улыбались. Ваня обнял Настасью Павловну. Люба подошла к крыльцу.

– Здравствуй, Саша. Ты мог сказать хоть слово, я бы с тобой поехала.

– Я волновался, боялся не успеть.

– Успел?

– Люба, прости. Она спит. Я ей еще ничего не сказал.

– Хорошо, я сама. Саша, я купила машину, оформила на Валеру. Прости, но мне надо было на чем-то приехать. Кстати, я привезла тебе одежду, ты достаточно глупо смотришься на крыльце в костюме и галстуке.

– Показывай машину. Спасибо, что приехала. Что бы я без тебя делал?

– По рукам бы пошел. Сашка, тебя слышат твои дети.

– Валера, - Саша смотрел на лексус.
– Мать перестаралась. Это тебе подарок?

– Да. К завершению диссертации, так она сказала. Отец, она оформила машину по телефону, пока собирала вещи. Попросила подогнать ее к подъезду. Через час мы уже были в пути.

– Саша, у них отпуск без содержания на три дня, я подписала, все в приказе. Тебе не нравится машина?

– У нас речь о машине? Сыну повезло. А где Ванька?

– У Влады, ты что сомневался?

Саша, ничего страшного не произошло. Рано или поздно, но Марии все равно пришлось бы узнать правду. Ваша бывшая пассия явно хочет денег. Но вы ей ничего не дадите. Меня в данной ситуации, кроме Маши, никто не волнует.

– Кстати, Владу тошнит.

– Нормально. Ты только мою беременность не замечал.

– Я смотрел только в твои глаза, а там изменений не было.

– Ой ли?

Валера прошел в дом, на улице оставались только Люба с Сашей.