Вечность по имени Любовь

– Хорошо, кстати, ты с Алиной меня не познакомил, я ее, конечно, видел, но мы не представлены. Нехорошо, сын.

– Папа, эта шлюха малолетняя спит с Артуром. Ты подумай, вся в свою мамашу. Вот говорят же, яблоко от яблони...

– Боря, прекрати, - Алина чуть не кричала, - не смей так про маму!

– Да я про ее мать! Ты же не знаешь! Моя мама тут ни при чем, она ее, дрянь эту, воспитывала, растила, любила. А Машка ей такую свинью! Мама узнает - не переживет. Папа, может, ей не говорить?

– И про твое сотрясение? И про твои разбитые руки? Про синяки тоже не говорить? Сынок, давай я тебя посмотрю. У тебя выброс адреналина, ты не можешь оценить свое состояние. Я понимаю твои чувства, я сам хотел дочь по заднице отходить, хотя никого из вас никогда пальцем не тронул. Но мне про тебя Артур рассказал, он за тебя беспокоится. Я и поехал сюда сразу.

– Вы меня извините, я, конечно, ничего не поняла, но про Машу Любовь Александровна знает.

– Как?!- закричали отец и сын.

Алине пришлось рассказать сцену, невольной свидетельницей которой она стала. Мужчины смотрели на нее с удивлением. Затем заговорил отец:

– Люба мне не сказала, первый раз в жизни ничего не сказала, скрыла, пощадила. Люба, Люба...

– Папа, что с ней делать? В смысле, с Машкой?

– Ничего. Я у Любы спрошу, что она знает, а там мы с ней вместе все решим. Боря, ты не расстраивайся. Она не такая уж и плохая, Машка. И то, что у нее другая мать, не ее вина, моя. Ты прав, Люба в нее душу вкладывает, но и Машка ее любит. А что касается их отношений с Артуром, так ответь. Во сколько лет ты переспал с женщиной? Молчишь? Ладно, я в шестнадцать, Валерка в пятнадцать. А мама твоя в семнадцать была беременная.

– И от кого, интересно? Ладно, отец, я понял. Зря вспылил, надо было наполовину тише. Но только наполовину.

– Вы ужинать с нами будете?
– Алина спросила, явно смущаясь.

– Сын, так ты нас все-таки представишь?

– Конечно, это мой папа, а это моя жена Алина.

– Вот так-то лучше. Пойдемте кушать. Слушай, я же Теме ничего не купил, нехорошо.

– Ничего, компенсируешь.

Саша осмотрел сына, потом они прошли к столу, поужинали. Саша поговорил и поиграл с Темкой и перед уходом выразил желание видеть Бориса с Алиной у них дома, а также сказал, что надо узаконить отношения.

Часть 54

Алина сильно волновалась. Сегодня был особенный день. Вчера они с Борей зарегистрировались. Она взяла его фамилию и уже сутки была законной женой. Вечером должны были прийти родители, ее и Борины. Она не знала, как себя вести, что надеть и вообще. Из Бостона прилетел дядя Бори, Александр Александрович, с женой. Он уже заходил к ним вчера вечером, рассказывал о своем отце, дедушке Бориса. Алина была заинтригована. Дядя Саша оказался настолько неординарным человеком и таким интересным собеседником! Еще он предложил Алине помочь ему издать книгу об отце, которую он написал. Алина обещала. Он оставил ей электронный вариант, просил, как журналистку, прочитать и отредактировать. В книге было много фотографий академика Корецкого с женой Тамарой, затем с Катериной, с детьми, маленькой Любой и с ним, с Сашей. Вчера всю ночь после регистрации они с Борькой читали книгу. Алина была потрясена, Борька же вдруг понял, насколько мало он знает о родителях, о дедушке. И еще его очень заинтересовала жизнь его второго дедушки, в честь которого он был назван и о котором вообще ничего не знал. Алина безумно заинтересовалась историей семьи. Столько великих, неординарных, гениальных людей, необычные судьбы и феноменальные сильные характеры!

Она суетилась, готовила, пекла. Все мысли были о том, чтобы не ударить лицом в грязь. Наконец все собрались. Накрыли стол в большой комнате. Солировал Саша Корецкий, он говорил на русском с сильным акцентом, Люба переводила его жене все, что происходило. Затем разговор зашел об архиве Корецкого. Люба заявила, что не имеет к нему никакого отношения, так как она хирург и ей эти работы не интересны. Саша Корецкий предложил Борисову разобрать архив и определиться, какие направления стоит разрабатывать дальше, и предложил Ивану участвовать. Саша решил, что именно Ваня может продолжить дело деда, а отец ему поможет, так как в работе он знал Корецкого, как никто. Алинины родители слушали все, как завороженные. Борисов-старший, вдруг заявил, что читал статьи Алины, что ему нравится ее стиль и хватка и он бы хотел поручить ей написание материала об истории института и о перспективе развития науки в институте. Алина горела. Как ей хотелось такой серьезной работы! Это уже даже не журнал «Здоровье».

Саша Корецкий пробыл в Москве две недели, они действительно разобрали с Сашей Борисовым и Иваном архив академика, перевели все в цифровой вариант и решили продолжить работу, уже каждый у себя. Через неделю после отъезда дяди Борис с Алиной улетели на отдых в Испанию.

Алина была счастлива, Мадрид завораживал красотой, величием, неповторимой сказкой. Они гуляли, фотографировались, посещали музеи. Алина удивилась, что Боря может объясниться с местными на испанском, правда, он все время жаловался на недостаточный словарный запас, жалел, что плохо учил. Но там, где ему не хватало испанского, выручал свободный английский. В одно утро он вдруг заявил, что сегодня у них будет особый визит. Он попросил Алину не надевать джинсы, а надеть что-нибудь красивое. Вызвал такси, и они поехали. Остановились около дома, расположенного в мадридском предместье Сомосагуас. Борис и Алина вышли из машины, расплатились и позвонили у ворот. Их пригласили войти. Хозяева ждали их на террасе. Женщина, явная испанка, но с ярко-синими глазами, предложила им сесть.

– Я Борисов Борис, ищу родственников моего дедушки, которого звали так же, как и меня, - Боря начал свою речь.
– Мне дали ваш адрес. Я хочу узнать о его судьбе, есть ли у него дети и внуки в Испании, чем он занимался, над какими проблемами работал.

– Простите, вы сын Александра или Алексея?

– Александра, а вы?

– Я его дочь Элиза. Перед смертью, где-то за пять лет, он ездил в Москву, но сыновья его не приняли и не простили. Его оперировала жена Александра, благодаря ей, он прожил еще пять лет. Его дети от него отказались. Я не понимаю. Почему вы пришли?

– Я родился после смерти деда, но мой отец дал мне его имя. Я думаю, что если бы он ничего не значил, то отец назвал бы меня по-другому. Он никогда мне о нем не рассказывал. Его кумиром, учителем и, наверное, в какой-то мере отцом был академик Корецкий. Но, несмотря на обиду, злость, сломанную жизнь, отец назвал меня Борисом. Понимаете, вас дед растил, любил, нянчил, воспитывал. А моего отца он бросил, и это "бросил" означало жизнь в казахстанской глубинке, с отчимом-садистом, пьянство матери и тысячи километров от Москвы, от цели в жизни. У вас разные судьбы и разное понимание вашего отца, как человека.

– Может быть, вы правы, но он никогда не забывал о Саше. Академик Корецкий был выездным, и он бывал у нас дома. Отец связался с ним, когда тот читал лекции в Мадриде. Александр Валерьевич привозил фотографии Саши - студента, затем Саши с женой, внуков. У них были теплые, дружеские отношения, я могу показать вам эти фотографии. Отец хранил их, часто смотрел. Он переживал, иногда даже сожалел о своем шаге. Он не любил свою бывшую жену, но дети тут ни при чем. Он скучал по сыновьям, тем более, что здесь у него родились две дочери. Он всегда узнавал о работе Александра, он гордился им. Ему импонировало направление работы Алексея, он говорил, что мог бы ему помочь, что-то подсказать, он перечитывал его диссертацию снова и снова. Понимаете, о чем я? Я не знала, что Александр назвал своего третьего ребенка Борисом.

– Четвертого.

– Не поняла, старший Валерий, дочь Марина?

– Потом Иван, и четвертый я, затем еще сестра Мария.

– Он отец большой семьи. Я видела его фотографии, он, пожалуй, даже красивей отца. Я помню тот вечер, когда ваш дед рассказывал о женитьбе Александра. Он говорил, что, несмотря на кучу поклонниц и невероятный выбор среди женщин, он женился именно на его дочери, он возмущался, говорил, что его Люба особенная и ловелас Саша не для нее. Но через год он был рад их союзу. Он считал, что Люба счастлива, а больше ничего не надо. Борис, вы долго пробудете в Испании?