Вечный бой (Сборник)

Вокруг Кенлона парили по меньшей мере двести крылатых людей. Они скользили туда-сюда, и он не мог точно сказать, сколько их на самом деле. Примерно половина из них были женщины.

Разглядывая женщин, первый помощник вновь подумал об ангелах. Сейчас он мог хорошо рассмотреть крылатых женщин и подумал, что слово «ангел» как нельзя лучше к ним подходит. Они были меньше мужчин. Ветер развевал их длинные волосы. Нежные лица и маленькие руки, не тронутые ни жаром ветра, ни сыростью туманов.

Женщины начали петь. Их голоса звучали мягко. Сначала одна, а затем остальные, словно по подсказке, присоединились к растущему хору. Ясные, как бегущие потоки воды, их голоса выводили мелодию песни, которая звучала очень мелодично, но не имела четкого ритма. Смесь печали и радости трепетала в ее тонах.

Мужчины тоже затянули песню, и теперь они летели все вместе и пели в унисон.

Их песня принадлежала древней расе, которую постигла трагедия. Скоро Кенлон смог понять значения слов, хотя он улавливал только обрывки. Стихи не имели ни рифм, ни четкого размера, казалось, это были даже не стихи, а некий речитатив:

Мы крылаты. Мы поем о древней славе и о мире будущего. О том времени, когда вода уйдет и земля снова Коснется наших ног. Трижды по 999 лет мы верили в это. Мы рождали детей, чтобы продолжить человеческий род. Их дети тоже рождали детей. Мы жили по велениям Совета. Теперь нам грозит опасность. Люди моря завидуют нашим крыльям. Они хотят, чтобы мы спустились под воду, А у нас нет оружия. У нас нет материалов, из которых мы могли бы сделать оружие. У нас есть только Совет, который велит нам быть храбрыми, Продолжать верить и надеяться на будущее. И мы верим и надеемся, Но нас одолевает тревога; Мы чувствуем, что надо что-то предпринять. В течение трех раз по 999 лет мы просто жили; Трижды по 999 лет ожидания и Жизни в надежде, что Земля снова станет зеленым раем. Тогда мы отбросим крылья И станем работать. Это будет нелегко, Потому что мы крылаты.

Это был гимн Первопричине бытия, наполовину тоскующий призыв, наполовину благодарственный гимн за радость существования. Песня умерла так же, как и зародилась, постепенно, пока наконец единственный женский голос не вывел последнюю ноту, которая замерла в тишине.

Вся группа теперь летела быстро, рядами по девять человек. Они двигались в сложном воздушном танце. Быстрее, быстрее — поворачиваясь, ныряя, в слаженном ритме выделывая петли и круги. Их движения были в сотни раз сложнее, чем любой земной танец, и требовали намного больше пространства, и все для одной цели — полетом символизировать песню. Печаль и тоска, нежность и радости прошлого, неопределенность настоящего… Танец закончился, когда каждая группа из девяти птицелюдей описала серию кругов вокруг центральной группы. Собравшись все вместе, они замерли, паря в прозрачном воздухе.

И тогда один из мужчин начал речь важным, мягким, но звучным голосом:

— Сегодня мы обсудим историю духовного развития могущественных земных людей, которую мы узнали из саг, сложенных в последние девять лет перед катастрофой. Несомненно, человечество достигло высшей точки своего духовного развития в эти славные дни, и перед лицом окончательной катастрофы их истинное величие было видно как никогда ранее в истории нашей Земли. Мы…

Голос стал странно удаляться от Кенлона. Сцена затуманилась, померкла и исчезла…

Глава 16

Вода была теплой. Разглядеть что-то было трудно, потому что, как понял Кенлон спустя какое-то время, существо, в теле которого он находился, не обращало особенного внимания на происходящее вокруг.

Он плыл, подхваченный течением, лишь иногда ленивым взмахом руки или ноги направляя свое быстрое продвижение вперед.

Взглянув на дно, находящееся в пятидесяти футах внизу, Кенлон увидел просачивающийся из глубины свет. Около десятка рыболюдей плавали рядом с ним на мелководье рядом с берегом.

Кенлон понял, что он снова зритель. Сначала ему показывали жизнь крылатых людей, а теперь емупредстояло какое-то время пробыть среди рыболюдей.

Приятно теплая вода мягко вливалась и выливалась из его жабр так же естественно, как воздух, заполняющий легкие. Кенлон осознавал это лишь потому, что специально сосредоточился, внезапно поразившись самой идее человека, плавающего под водой, словно рыба. Дыхание под водой с помощью жабр являлось частью жизни, как ровное биение сердца.

Потом Кенлон сконцентрировал свое внимание на том, что происходило вокруг него. Куда направляются морские люди? Он почувствовал, что где-то впереди в темноте моря что-то происходит.

Из мрака воды донесся странный хрип, чем-то похожий на человеческий голос, но Кенлон с уверенностью мог бы сказать, что ничего подобного в жизни не слышал. Заглушенный водой, голос звучал удивительно живо, сильно и резко. Невероятно, но первый помощник понял каждое слово, хотя призыв, донесшийся из глубины, прозвучал на сильно измененном языке крылатых людей. Это было предупреждение:

— Она уже близко! Будьте начеку!

Кенлон вынул длинный нож из ножен на боку. Впереди в темноте мелькнула тусклая вспышка. Рыба, понял Кенлон; большая рыба, как минимум двадцать футов длиной. Акула! Это была охота.

Большая, сильная, нахальная рыба. Она плыла, не таясь, и замерла, увидев полукруг тел, ожидающих ее, затем бесцеремонно устремилась между Кенлоном и рыбочеловеком, недвижно висевшим в воде рядом с ним.

Рыболюди стремительно метнулись вперед. Кенлон с силой обхватил одной рукой плотное, упругое тело прямо рядом со зловещим треугольным плавником на твердой спине, а другой вонзил длинный нож в мягкое белое брюхо.

Другие рыболюди тоже начали наносить смертельные удары. Когда сумасшедшие судороги умирающей рыбы прекратились, она медленно перевернулась брюхом вверх и замерла.

Нет, не совсем неподвижно. Тело мертвой акулы подчинилось воле течения и медленно двинулось в ту стороны, откуда приплыли рыболюди. Кенлон вскарабкался на акулу, обхватив ногами ее тело. Через несколько секунд его товарищи уже скрылись из виду. Вместе с мертвой рыбой он двигался к неизвестной судьбе.

Через некоторое время темнота постепенно стала рассеиваться. Кенлон заметил в отдалении слабый проблеск света. Вначале он подумал, что перепутал направление и движется к поверхности, а свет — это солнце, сверкающее наверху. Иллюзия исчезла, когда он увидел, что бледное сияние распространяется на весь мир. И вот уже перед ним огромное пространство, залитое светом.

Город на дне моря величественно открылся его взору.

Невозможно было рассмотреть все как следует. Для рыбочеловека, с которым Кенлон делил тело, все происходящее было обыденным. Приблизившись к городу, Кенлон принялся усиленно грести руками, собираясь освободиться от власти течения, которое несло мертвую рыбу, а это еще больше затруднило наблюдение.

Ему это вполне удалось, потому что минутой позже он загнал акулу в водяной шлюз, находящийся за прозрачной стеной города. Дверь шлюза закрылась; заработали бесшумные насосы. Вода мгновенно исчезла, и дверь открылась. Кенлон быстро прошел внутрь.