Вечный юноша

Андерсен Нексе.

Почему меня так взволновал рассказ «Кукла», который, кстати, я прочитал впервые. Как всякий хороший рассказ о жизни и о судьбе человека — всегда возвращает к своей собственной жизни и к своей судьбе.

А здесь — во-первых, — Тюрингенский лес!

И образ маленькой старушки-матери.

С ранних лет моих — чужая старость всегда вызывала у меня щемящее чувство. Моя встреча-разлука — после 26 лет! — тоже произошла в Тюрингенском лесу (…). Но сразу же развернулась трагедией.

Дело в том, что в детстве я любил свою мать, какой-то восторженно-иступленной любовью. И вот, не в Гейновском «ином мире», а просто в «новой жизни» ~ «друг друга они не узнали».

На gard die Nord в момент последней (в полном смысле этого слова) разлуки мама сказала, и это были ее последние слова, — «Бога-то, бога не забывай совсем». Голос у нее был сухой и строгий, да и слез, по-моему, не было — она их выплакала еще в Германии (Лидия Николаевна Бек-Софиева со средним сыном Львом бежала от преследования КГБ сначала в Крым, затем в Германию — Н.Ч.). Но была она такая же маленькая, сухонькая, на грани восьмидесятилетия, как и у Нексе. Только глаза? Почему в детстве эти прекрасные глаза мне казались такими добрыми, человечными. От моей ли безумие любви к ней? От ее самоотверженной жертвенной материнской любви. Куда же они делись?

24.

Клаве ответил 13/ X.

19/ X

Всем, кто радуется, Когда восходит солнце, Всем, кто грустит На его закате, Всем вам мое слово. Я сидел на бревне поплавок стрелок зимородок. Милые птицы, Милые звери, Милые рыбы Жуки, стрекозы и бабочки. Зеленые травы, Нежные розы. Белая ромашка, Синие васильки, И вы, ужасные змеи, Столетние деревья, Над всеми над вами Нависла опасность, У ваших ворот Катастрофа. Потому что На прекрасной планете Рядом с хозяином, homo sapiens Обитает его двойник Его разновидность Homo ferus Это они Любят (…) выпячивать грубо, Ходят бравой и четкой походкой, Самоуверенно смотрят на женщин, Особенно после Кокаина или водки. И все это совсем не просто, Ибо они умеют жертвовать жизнью. Но, в конечном счете, Кто же этого не умеет? Разве эсэсовцы Не умели жертвовать жизнью? У праведников и у злодеев Есть не только эта способность, Но И «Во имя чего».

В светлых больших кабинетах, Склоняясь над зелеными картами, Спокойные люди Вычеркивают И Вычеркивают Заводы с населенными пунктами, Железнодорожные узлы. Шоссейные перекрестки, Мосты, гидростанции, шахты и рудники. Поля, леса, луга и виноградники, Старинные города с музеями и картинными галереями, Новые города со светлыми школами, С университетами, клиниками и академиями, В общем, всякие города, Населенные живыми людьми. Они умеют жертвовать жизнью, Но с еще большим проворством, Подобно счетным машинам, Они умеют жертвовать — Жизнями, Молодыми и сильными, Веселыми и счастливыми, У которых все Должно быть В будущем. А и всякими жизнями, Впрочем… Нет! Люди, Не верьте в их Необходимость! Сопротивляйтесь их злой воле! Вставайте, люди Голубой планеты, За жизнь. Прочь роботов Войны и уничтожения!

ТЕТРАДЬ X

1. 16 июня 1963 г. 17 часов 30 минут.

Formi dable! Потрясающая новость! Вслед за подпол. Быковским в космос поднялся второй космический корабль «Восток 6», под управлением женщины — Валентины Терешковой. Тут уж нас, видимо, никто не переплюнет. Первая женщина в космосе — советская женщина. И на этот раз день великого русского народа! По этому случаю можно завопить ура! Это событие — помимо всего прочего — огромного политического значения, в смысле мирового престижа и в особенности в смысле влияния на молодые государства Африки и Азии. И еще, конечно, такой размах космического исследования по плечу только социалистической системе. Я думаю, что за «Востоком 6» вслед полетит и «Восток?» — групповой полет 3-х космических кораблей!

Теперь дело за Луной.

И начинаешь верить, что, может быть, я еще и не успею подохнуть и доживу до первого советского человека на Луне или вокруг Луны.

Исчезновение границ фантастики.

(Газетные вырезки с портретами Терешковой и других космонавтов, статья «Чайка» и т. д. — Н.Ч.).

2.

(Значок участника шествия к стене коммунаров в Париже с надписью на нем: «5 Juni 1955–1871. Mur des Federes» — Н.Ч.)

5 июня 1955 я в последний раз участвовал в шествии к стене коммунаров. И как обычно, участники прикалывают к пиджакам и платьям эти значки. Он у меня сохранился на память.

Тореза на митинге, насколько я помню, не было, выступали Дюкло и др.

3.

(фото девочки с собакой в обнимку. Подпись— «Зоя и Чок» — Н.Ч.).

***

Вянут цветы. Осыпаются листья. Но цветы возвращаются вновь. Только мне не уйти от мысли, Что размотана жизнь без смысла, И в далекой могиле любовь. Под чужим, Но любимым небом Крест обвит зелёным плющом. Оба мы — «не единым хлебом….» По земле той бродили вдвоём. Тосковали всю жизнь по России. Пели песни. А жили? — Совсем как-нибудь! Замыкается круг. И впервые Стало ясно: — Кончается путь.

(И приписка, которая перечеркнута карандашом — Н.Ч.).

Ну, и как? Нет, не скука, Томленье, Ах, какое томленье! Тоска.

(Фото девочки-подростка в цветастой юбке, девочка сидит на кровати. Подпись: «Вика» — Н.Ч.).

22/VIII

Отослал Могилевскому:

1. Хитрая ловушка

2. Розовые скворцы

3. «Бал человечества»

(Газетные статьи о метеорите, складная открытка «Гагры» и конверт оттуда, видимо, от кого-то из знакомых, фото смеющейся и подпись: «Катя, 1963 г.» — Н.Ч.).

В «Р.Н.» от 6 сентября напечатана «Хитрая ловушка». Все главки пойдут, видимо, под общим заголовком: «Из дневника научной экспедиции. Письмо из Алма-Аты».

Кусов просит дать ему возможность сделать фотокопию статьи, чтобы сохранить на память. Статья о нем. Подарил ему второй экземпляр.

10/VIII 63 г.

4.

(Размытая временем фотография двух счастливо улыбающихся людей и подпись под ней: «Макс со Скрябиной Еленой Александровной», т. е. младший брат Юрия Софиева, со своей возлюбленной, она, возможно, дочь композитора Скрябина, — Н.Ч.).

Когда эта карточка была еще не выцветшей, можно было видеть, что Скрябина была очень красивой женщиной.

Рая пишет: «От Л. (Льва-Бек Софиева — Н.Ч.) получила грустное письмо. Пишет, что в Скопье погиб его племянник с невестой-американкой. Это незаконный сын Макса. Ты, вероятно, знал о его существовании?»

Погибли, значит, во время недавнего страшного землетрясения. Значит, судьба занесла его в Югославию.

Поскольку, это сын Макса, постольку он и мой племянник, но я его никогда не знал, хотя вспоминаю его историю.

Вот что я узнал в свое время от Левы и мамы. У Макса был роман со Скрябиной. Она была замужем. Однако, Макс с ней ездил в Крым и на Кавказ, на курорты.

По рассказам Левы, загонял в каких-то тогдашних официальных учреждениях кое-какие фамильные драгоценности и золотые вещи. В то время будто бы мама этому делу способствовала. У Скрябиной родился сын. Ни для мамы, ни для Льва не было секрета в том, что это сын Макса. Вскоре Макс был арестован (1937 г.) и сослан в Магадан. Мама в страшном горе, вдруг, обвинила Скрябину, что все произошло из-за нее, что она ничего не предпринимала, чтобы спасти Макса. Как? В 1937? В страшные времена сталинского террора, как можно было спасти кого бы то ни было? Лева все отрицал. Но мама по свойству своего характера и страшному безрассудному упрямству — возненавидела Скрябину и всегда утверждала, что именно Скрябина погубила Макса.