Вечный

Камиль поднялся. Бросив на Алисьенту короткий взгляд, он прошелся по зале. Несколько минут молчания позволили ему сопоставить все, что ему было известно, а ей успокоить бешено бьющееся сердце. Де Кард буквально осязал чувство вины и смятения, что терзали душу девушки. Она не понимала, что делать и как себя вести, а еще сомневалась. Передернув широкими плечами, Камиль какое-то время прислушивался к себе, после чего озвучил свое предположение:

— Это был тот хладный, с которым вы вернулись сегодня?

— Венворт, — кивнула Алисьента. — Его зовут Венворт Дамис-морт.

— … морт, — повторил Камиль. — Мало того, что хладный, так еще и аристократ из древнего рода. Когда вы собирались сказать мне, Алисьента?

— Мой денр, я…

— Что еще вы скрываете? — перебил ее де Кард, не в силах сдерживать негодование. — Рассказывайте все! Зачем вы ему понадобились?

— Не ему, — прошептала она в ответ. — Это все крэмвиллы. Двое — мужчина и женщина. Один из них исцелил меня от укусов Темных. Наверно, об этом говорил бессмертный денр. Его зовут Дариус и он…

— Дариус?! — всплеснул руками Камиль, вспоминая слова Магнуса. — Просто прекрасно!

Подойдя к камину, де Кард порывисто наклонился и бросил в него несколько поленьев. Пытаясь успокоиться, он какое-то время смотрел, как занимается огонь. Пламя, которое до этого почти превратилось в кроваво-черные угли, сейчас с удвоенной силой охватило сухие сосновые дрова. По зале поплыл терпкий, прогревающий аромат смолы.

— Я не хотела волновать вас, — попыталась оправдаться Алисьента. — В крепости и за ее пределами…

— Я должен знать, что помимо Марвиса рядом еще есть крэмвиллы! — обернулся он, после чего в мгновение ока преодолел разделяющее их расстояние. — Должен, Алисьента!

Сдавленно вскрикнув, она отпрянула назад, когда он оказался буквально в паре дюймов от нее. Тяжело дыша, девушка потрясенно смотрела ему в лицо. Полураскрытые губы дрожали, взгляд наполнился растерянностью и едва читаемым ужасом, дыхание стало едва различимым… Вцепившись в край софы, она мелко дрожала, не отводя взгляда от его глаз, в которых начало зарождаться сиреневатое пламя.

Камиль же отчетливо осознавал, что происходит, но контролировать это не мог, как не старался. Силясь справиться с тем, кто пробудился внутри, он мысленно приказал себе не подчиняться. Подобное ощущение уже завладело им однажды — в таверне. В районе виска начало покалывать. Ощущения постепенно расползались на скулу и боковую сторону шеи. К покалыванию добавилось едва ощутимое жжение, которое перелилось в десны…

Проведя языком по внезапно пересохшим губам, денр подался вперед. Скользнув пальцами в распущенные темные волосы Алисьенты, он, едва касаясь, погладил ее шею. До этого лихорадочно пульсирующая кровью сонная артерия, сейчас словно притаилась под его пальцами. От девушки пахло горьким миндалем и чем-то неуловимо тонким и приятным — этот аромат мутил рассудок, кружил голову.

— Я не должен делать это, — прошептал Камиль, когда их губы почти соприкоснулись.

— Плевать, — ответила она, стирая разделяющее их расстояние.

Поцелуй вышел размеренным и невероятно томным. От него словно плавились кости, настолько яркими были ощущения. Все еще силясь сопротивляться себе самому, де Кард отстранился, разрывая контакт их губ.

— Это не правильно, — покачал он головой, закрывая глаза. — Я же… не люблю вас, Алисьента.

— Зато я вас люблю, — возразила девушка. — Это главное. Все так, как сказала…

Влекомый диким желанием снова ощутить вкус ее губ, он не дал ей договорить. Впившись жадным поцелуем в податливый рот девушки, Камиль поймал себя на мысли, что ему недостаточно этих ощущений. Целуя ее в шею, он уже не чувствовал, как видоизменяются глазные зубы в верхней челюсти. Длинные иглообразные клыки лишь скользнули по беззащитной шее Алисьенты, когда он мягко заломил назад ее голову.

В следующий момент его словно ударили, а до слуха долетели едва различимые слова на латыни…

Глава 44 Крэмвиллы обожают женщин

— Маркус?

Доэр Данвир обернулся. Встретив наполненный благодарностью и ярким огнем взгляд Вилейны, улыбнулся. Он почти забыл, как привлекательна была командир хладного дозора. Последнее время Вилейна выглядела крайне плохо — бледная, с почерневшими губами и тусклым взглядом вечно голодных глаз, в глубине которых таилась нечеловеческая боль.

— Да, Вилейна.

— Спасибо, — она приподнялась, опираясь на большую подушку, что лежала в изголовье кровати. — Я бы хотела попросить вас об одолжении. Маркус, я не хочу, чтобы в замке кто-то знал о том, что здесь произошло.

— А что здесь произошло? — поинтересовался Магнус, который как раз в этот момент вошел в комнату, где находились доэр и хладная.

Увидев его, Маркус опустил руку, поспешно убирая ее за спину. Этот жест не укрылся от зоркого взгляда денра Темных долин. Плотно прикрыв дверь, Магнус направился к Вилейне. Сильные пальцы хладного пробежали по ее плечу и щеке, едва касаясь кожи. Приподняв за подбородок ее точеное лицо, бессмертный денр пристально взглянул на заметно похорошевшую женщину.

— От меня можете не прятаться, — тихо проговорил Магнус. — Тем более, тут так пахнет кровью, что не трудно догадаться о…

— Это меньшее, что я мог сделать, — прервал его доэр Данвир. — Вилейна спасла наших людей. Тем более, что… — Маркус замолчал.

В какой-то момент ему вдруг показалось, что привычный порядок вещей нарушился. Где-то в районе сердца образовался холодный липкий комок, который начал разрастаться. Прижав ладонь к груди, доэр Данвир тряхнул головой. На короткое время закрыв глаза, он судорожно перевел дыхание. Не будь Маркус убежденным реалистом и крайне земным человеком, он бы подумал, что его взяло в плен предчувствие. Однако, доэр Данвир не верил в подобные вещи.

— Что? — Вилейна встала с кровати и, прикрываясь простыней, потянулась к своей блузке. — Что такое, Маркус?

— Я… я не знаю, — растерянно ответил он, буквально сраженный странным ощущением приближения чего-то непоправимого. — Такое впечатление, что… что… я не знаю. Мне нужно идти.

— Куда вы, Маркус? — бросилась было за ним Вилейна.

В последний момент денр Темных долин успел поймать хладную за локоть, не позволяя догнать доэра. Он выразительно приподнял брови, давая понять, что не одобряет ее желания вмешаться в происходящее.