Ведьма и король

Отец долго молчал.

– Пусть князья и жрецы решат, какого наказания они заслуживают, - сказал он, наконец.

Я подавил вздох и первым попросил для Кондлы и Айлин изгнания. Князья Эоган, Кайрпре, Лойг и остальные заспорили. Айлин, слыша их спор, ободрилась. Эоган склонял остальных князей не требовать смерти для провинившихся. Он был не слишком красноречив, но куда как преуспел, потому что иногда десять вооруженных воинов красноречивее любых слов.

Русые кудри Саар мелькнули в толпе зевак, куда она убежала после того, как говорила перед судом. Я заметил, что главный друид Глунндуб оглянулся на нее. Ему было около семидесяти зим, и пятьдесят последних из них он не смотрел на женщин, но Саар привлекла его внимание.

Спор князей окончился. Поднялся Эоган и начал речь о том, что Айлин и Кондла заслуживают снисхождения. Моя колдунья вдруг оказалась в первых рядах.

– Их надо казнить, - громко сказала она, прерывая Эогана.

Все обернулись. Эоган смешался, а Глунндуб прищурился, глядя на мою колдунью против света. Саар снова вышла на середину.

– У меня было видение, боги говорили со мной, - начала она, и почему-то никто ее не перебивал.
– Они велели казнить королевскую наложницу и ее любовника. Мне было открыто, что если оставить изменников в живых, то не пройдет и года, как Эрин погрязнет в войнах. Я видела кровь. Много крови. Она текла реками, и от нее зеленые луга становились бурыми.

Айлин вскочила, как ужаленная, и закричала:

– Она лжет! Это она наслала на меня и королевского родственника помутнение рассудка! Это ее колдовство заставило сказать те слова, за которые вы собираетесь нас наказать!

Глунндуб не торопился отвечать, но Саар не отступила:

– Я докажу, что говорю от имени богов. Прошу испытания подковой для меня и этой женщины, что высказала обвинения во лжи.

Половина собрания ахнула, половина - сдержанно зашумела. Отец, сумрачный лицом, сидел понурившись. Глунндуб, посовещавшись с остальными друидами, выступил вперед.

– Ты согласна доказать свою правоту, женщина, через испытание подковой?
– спросил он у Айлин, которая замолчала и стала белой, как первый снег.

– Я не хочу этого, - ответила Айлин одними губами.

– Тогда пусть признает мою правоту и примет смерть за свои преступления, - сказала Саар.

Выбор у Айлин был невелик. Она взглянула на Саар с ненавистью и кивнула:

– Я согласна на испытание...

Мне захотелось вскочить, растолкать воинов, схватить Саар за плечи и встряхнуть, умоляя, чтобы одумалась, чтобы не губила себя из-за подлой женщины. Но я никуда не побежал, а остался на месте, рядом с отцом, который по-прежнему хранил молчание и смотрел на собственные колени.

Что такое испытание подковой? Это древнее разрешение споров. Две подковы, взятые с копыт белоснежного скакуна-трехлетки раскаляют в костре, а потом дают тяжущимся. Кто дольше продержит подкову в руке, тот и прав. Я видел, что происходило с теми, кто отваживался на это, и не хотел подобной участи для Саар.

Айлин подняла голову и воззвала:

– Я прошу отсрочки до завтра! Мне надо помолиться и собраться с силами.

Прежде чем кто-либо успел ответить, Саар подала голос:

– В отсрочке нет правды. Не нужно молиться, если ты уверена, что боги на твоей стороне. Я требую проведения испытания здесь и сейчас.

Айлин снова метнула на мою колдунью злобный взгляд.

Глунндуб пошептался с главными друидами и взял сторону Саар. Быстро развели костер, нашли нужные подковы, и сам Глунндуб со своим помощником взяли железные щипцы, чтобы сунуть подковы в пламя. Их подручные в это время подносили женщинам воду, омывая им руки и окуривая дымом омелы, чтобы призвать милость богов или их проклятье. Чем ближе было начало, тем меньше решимости оставалось у Айлин. Губы ее дрожали, но плакать она не осмеливалась. Саар казалась спокойной, но время от времени приглаживала волосы. Наверняка, и ей было страшно.

Поднесли подковы, почти белые от жара. Айлин не выдержала и заплакала. Сначала тихо, а потом в голос, но подставила ладонь. Саар протянула руку не колеблясь. Женщины приняли раскаленные куски металла, и на всю поляну запахло паленым мясом. Айлин закричала, потом упала на колени, потом взвыла и выронила подкову, пряча изуродованную руку в грязное покрывало, бывшее когда-то богатым пурпурным одеянием. Саар стояла прямо, не меняясь в лице и не издавая ни звука. Она еще сколько-то подержала подкову, чтобы все убедились в ее победе, и медленно разжала пальцы. Потом моя колдунья подняла руку над головой, показывая ладонь. И теперь уже все собрание ахнуло: кожа ее была чистой, как у младенца, без единого, даже самого маленького, ожога.

Я не пожелал присутствовать на казни Айлин и Кондлы. Я ушел в свою хижину и прождал там до вечера, пока не вернулись Кельтхайр и Саар. Кельтхайр, захлебываясь от злой радости, рассказывал, как Айлин и Кондлу бросили в яму, засыпали хворостом и подожгли. Он мог бы рассказывать об этом всю ночь, но я попросил замолчать. Он обиделся, но больше не вспоминал о казни. Улучив момент, когда мой молочный брат вышел, я спросил Саар:

– Ты и сейчас будешь убеждать меня, что не колдунья? Как тебе удалось пройти испытание? Какое-нибудь древнее зелье?..

– Не совсем, - ответила она.
– Обыкновенное умение человеческого тела. Я видела людей, которые лежали на углях, как мы с тобой на постели, и не претерпевали никакого вреда.

– А на раскаленных добела подковах они не лежали?

Саар усмехнулась и встряхнула головой, как норовистая кобылица:

– И это можно, если кое-что нанести на кожу. Я держала подковы и раньше и никогда не получала ожогов.

– Но тебе и Айлин омыли руки!
– поразился я.
– Как же ты смогла воспользоваться снадобьем?!

– Им были смазаны мои волосы.

Некоторое время я молчал, обдумывая услышанное. Я вспомнил, как волновался за Саар на суде, вспомнил, как она приглаживала кудри. Потом сказал:

– Ты предусмотрела все. То, что я принял за страх, на самом деле было уловкой. И теперь, после казни наложницы, отец не держит на меня зла, потому что я не был причиной ее смерти. И в этом твоя заслуга.

Огонь почти прогорел, и лицо моей колдуньи было скрыто тенью. Я взял ее руку и повернул ладонью вверх:

– Эта рука спасла меня сегодня. Завтра я надену по два кольца на каждый твой палец, и сверх этого положу на твою ладонь серебряную брошь.

Саар тихо засмеялась, отняла руку и пошла гасить угли в очаге:

– Спокойных снов, Конэйр, - сказала она.

3

С тех пор Саар стала жить рядом со мной неотлучно. Каждое утро я просыпался и видел, как она умывается в ручье, а потом расчесывает кудри - медленно, словно священнодействуя. Я подарил ей костяной гребешок, и еще кольца и брошь, как обещал. И новый плащ, и шапку. Я хотел подарить ей колесницу и пару коней, но Саар отказалась. Она ездила с Угайне или еще с кем-то из моих воинов, но никогда - со мной. После казни Айлин отец быстро пошел на поправку, и мы с ним совершили немало походов на уладов и лагенов.