Ведьма и король

Наутро я пошел к друиду Глунндубу и все рассказал ему.

– Все ясно, - ответил он мне после гаданий.
– Крысы - это женщины, способные предать. Женщины, побежденные твоими стрелами.

Он ничего не знал о моих гейсах. Я сразу возблагодарил звездную колесницу, просиявшую при моем рождении. Хорошо, что я вовремя избавился от Саар. А Фиал будет мне хорошей женой и утешеньем.

Я подарил Глунндубу горсть серебра и вернулся во дворец.

Когда Саар появилась в Зеленой ветви, я приветствовал ее, как делал обычно. Она посмотрела на свою скамеечку, где сейчас сидела Фиал. Это я приказал ей здесь сесть.

Фиал испуганно дернулась, но я удержал ее.

Саар молча села на единственное свободное место возле двери. Кельтхайр поднял в мою честь кубок.

Весь вечер я ласково разговаривал с Фиал, совсем не обращая внимания на Саар. Она разложила на коленях косточки и перекладывала их то вправо, то влево, низко опустив голову с пышным узлом русых кудрей. Потом к ней подсел Угайне, и она впервые улыбнулась ему. Это уязвило меня сильнее, чем ее советы.

– Сегодня ты разделишь со мной ложе, - сказал я Фиал.
– А завтра я скажу о нашем браке.

Она поцеловала мне руку и удалилась в сопровождении рабыни.

Я был порядком пьян в ту ночь.

Я пришел в хижину в сопровождении Кельтхайра. Саар не было. Зато там была Фиал. Ее рабыня разогревала вино.

При моем появлении, Фиал отослала рабыню. Я тоже велел Кельтхайру уйти. Но прежде он все осмотрел, и попробовал ото всех кушаний. Он споткнулся о забытую арфу, и ее струны жалобно звякнули.

Когда дверь за моим молочным братом закрылась, Фиал откинула с лица черные кудри и улыбнулась. Я погладил ее по голове. Волосы у нее не были забраны в пучок, а свободно падали до самых колен. Она раздела меня и расстелила постель, а потом подала чашу с вином.

Я пригубил вино три раза, в перерывах Фиал ласкала меня. Огонь почти потух, стало холоднее, и она забралась ко мне под одеяло.

Она была красивая, но мне нужно было меньше пить. Я хотел сказать ей, что надо немного поспать, и до утра я стану ее мужем, но язык почему-то не слушался.

Фиал подняла мою голову и влила в меня еще вина. И тут я понял.

Отравленный напиток уже сделал свое дело. Я не мог шевелить ни рукой, ни ногой, и даже не мог позвать на помощь. Тело стало беспомощным, как у младенца. Фиал внимательно наблюдала за мной, опираясь на локоть. Потом она взяла подушку с ложа Саар и положила на мое лицо.

Сначала все было черным, а потом приснился сон. Я пробирался по лесной чаще, сквозь сухостой. Ветки - словно костлявые руки - рвали на мне одежду, хватали за волосы, царапали лицо. Я искал и звал кого-то, но не было ответа. Потом впереди забрезжил свет, и я открыл глаза.

Первое, что я увидел, была серебряная чаша. Я оттолкнул ее, и на постель пролилось молоко.

– Не так ты принимал отраву из ее рук, - раздался знакомый голос. Сейчас он звучал недовольно.

– Саар!
– я вскочил и только сейчас осознал, что могу двигаться.

Моя колдунья сидела рядом, отряхивая одежду, на которую попали капли молока. На полу лежала Фиал. Девушка была без сознания, связанная по рукам и ногам собственным поясом.

Я положил руку на плечо Саар, она усмехнулась.

– Ее будут пытать, а потом казнят, - сказал я.

– Нет, отпусти, когда она придет в себя.

Мне показалось, что я ослышался, но Саар покачала головой:

– Не много будет чести, если люди скажут, что ты не послушался моего совета и едва не погиб от руки девчонки в собственной постели. Отпусти ее без шума, вызнав имя истинного убийцы.

– Отпустить ее безнаказанной?!

– Этим ты явишь мудрость и дар пророчества, и твои враги устрашатся. А девчонку они вряд ли оставят в живых. Надо же на ком-то сорвать злобу. Я ухожу, сейчас она очнется.

Саар вышла, бесшумно, как лесная кошка.

Фиал завозилась на полу, дергая связанными ногами.

Я поднял ее голову, намотав на кулак пряди волос:

– Не так-то просто убить меня.

Она заплакала, но я встряхнул ее и приказал отвечать.

– Кто послал тебя?
– спросил я.

Она не посмела упрямиться:

– Князь Эоган.

Брат Айлин. Я задумался, держа перед лицом девчонки обнаженный кинжал.

– Почему ты не отравила меня сразу? Ваше семейство знает такие яды...

– Князь сказал, что долго ждать не хватит терпенья, а быстрый яд оставит следы, которые заметят друиды. Он приказал опоить тебя и задушить, чтобы никто ни о чем не догадался.

– А тебе какая корысть в моей гибели?
– спросил я.

Она взглянула с ненавистью, и так напомнила Айлин, что все стало ясно:

– Так родственница Эогана! Поистине, ядовитая семейка! Что ж, ступай к Эогану, к уладам или к самому подземному богу, - я распустил путы и жестом приказал девушке уходить.

Она оглядывалась, ожидая удара в спину, но я не ударил.

Потом зашел Кельтхайр.

– Вижу, ты бурно провел ночь!
– посмеялся он, намекая на мое бледное лицо.

Я посмеялся вместе с ним. Вернулась, как ни в чем не бывало, Саар и села на ложе, достав гребень. Кельтхайр посмотрел на меня, но я ничего не сказал и снова лег. Меня мутило.

Мой молочный брат недовольно засопел. Саар причесалась и умылась в ручье. Все, как раньше.

Потом она разожгла огонь и согрела молока. Она протянула мне чашу, и я выпил до донышка. Молоко было с травами. От него стало легче, и я уснул.

Проспал я почти до заката, а проснувшись, застал Саар и Кельтхайра игравшими в шашки. Кельтхайр был доволен - он выигрывал у Саар. Но ее лицо было невозмутимым. Я рассмеялся - наверняка, она умышленно проигрывала ему, чтобы не злить лишний раз.

Они одновременно подняли головы, посмотрев на меня.

– Долго же ты спишь, - проворчал Кельтхайр.

– Долго, - согласился я.
– Я голоден, принесите поесть.

Саар принесла хлеба, мяса и молока. Я съел все до крошки и выпил все до капли. Вставать по-прежнему не хотелось. Да и незачем было. На поверхности воды лежали алые отблески - заходило солнце.

– Спой мне, - попросил я Саар, и она подняла забытую арфу.

Кельтхайр ушел. Он всегда уходил, когда моя колдунья пела.