Ведьма, мы-же-на-ты!

«Твою ж… магию! Ну и удружил дланник, алтарь с мессой ему в печенки!» – было самым цензурным, что пришло на ум. Но и отказать я не смогла. Одно дело, когда от руки твоего отца за грань отправляется сволочь, сама погубившая многих. Другое – невинное дитя.

– Заходи, – лишь выдохнула я, посторонившись.

Когда женщина внесла ребенка в зал, тот застонал. Тихо так, мученически.

– На стол клади, – велела я, кивнув на ближайший.

Когда же я подошла к девочке, то увидела, как та мечется в бреду. Ее дыхание было прерывистым, а глаза, открытые, смотрели вокруг, ничего не видя, тело выгибалось от боли.

– Она на прошлой седмице ноги промочила, – в лес пошла с подружками, по грибы… Сейчас самое такое время: тепло еще, морось, туманы…

– Замолчи! – цыкнула я на трещавшую от страха, как сорока, тетку.

Мне нужно было сосредоточиться.

Как ведьма и дочь наемника, я понимала, что девочке осталось недолго. Магическим зрением я видела, как по венам малышки тек яд, он уже захватил ее правую руку и пробирался к легким, заставляя кроху захлебываться кашлем.

Другое дело, откуда он взялся в теле девчушки? Я посмотрела на руку. Меленький порез. Он даже не вспух особо. Простая царапина.

Вот только на болотах росли не только клюква да багульник. Были там и магические травы – вроде той же живоглотки.

Я осторожно взяла запястье ребенка. Пригляделась. Больше всего было похоже на яд формироны – кустарника редкого, реликтового, но как раз предпочитавшего топкие низины. И хотя шипов у этой полумагической пакости не было, но оцарапаться о живые и гибкие ветви, которые так и норовили схватить путника и обвить, – запросто. Только сдается мне, что и растеньице было еще молоденьким. Иначе бы оплело малую, ядом напоило и переварило.

Я на миг прикрыла глаза, сосредотачиваясь и призывая дар, а затем взяла в руку начавшее холодеть детское запястье, положила его раной, уже успевшей покрыться корочкой запекшейся крови, наверх и выдохнула слова заклинания. Моя вторая ладонь распростерлась ровно над порезом, чувствуя, как начал вибрировать воздух вокруг от напряжения.

Сила уходила потоком, лилась, как в бездонную бочку. Я чувствовала, как она пронизывает тело малышки, как ее длинные светлые волосы начинают подниматься над столом, паря у лица девчушки, словно золотое облако. Мои пальцы, из которых сила лилась в тело ребенка, стало печь.

А яд медленно, но верно начал свой обратный ход, потянулся из крупных вен к малым, потом к сосудам, капиллярам, собираясь в месте пореза. И выйти отраве наружу мешала лишь запекшаяся кровь.

Так что я, взяв нож, осторожно рассекла кожу по новой. Капля яда вышла. Поднялась в воздухе, зависнув ртутным шариком на уровне моих глаз.

– Ну вот и весь кашель, – произнесла я, метко отправив яд в приоткрытое окно.

И только тут поняла, как выложилась. Пальцы подрагивали, ноги подкашивались, а меня саму вело. Не ухватилась бы за край стола – так и грохнулась бы об пол. А еще, пока я вытягивала магический токсин, кажется, не рассчитала силы и отсыпала девчушке немного своей магии. Ведьмой она, конечно, не станет, но то, что удачливее будет какое-то время, точно. Ну и глаз дурнее. Так что не порчу, так хворобу навести сможет. Не сильную, но все же…

– Все. Уходи. Жить будет, – выдохнула я, пытаясь не грохнуться в банальный обморок от истощения.

– Спасибо-спасибо-спасибо, – вновь затараторила мать, хватая меня за руки, чтоб те поцеловать. Вот зря. Я все же не удержалась и… упала.

Хорошо хоть, еще головой об пол не приложилась: хватка у матери оказалась железной, и она смогла удержать меня в последний момент.

– Плохо вам, госпожа колдовка?

Я не стала говорить о магическом истощении и объяснять, что такое пустой резерв. Сказала, чтоб было понятно:

– Устала и голодная. Нужно поесть. Так что давай уноси ребенка. И впредь пусть в лесу осторожнее будет, к незнакомым растениям не подход…

Я не договорила: девочка на столе заворочалась, а потом, свернувшись точно котенок, сонно засопела. Без надсадного грудного кашля, жара и холодного пота.

Мать же понятливо подхватила дитя и была такова, а я, закрыв за ней дверь, привалилась к косяку и выдохнула. Поела грибочков, называется…

К слову, ужинать уже расхотелось, а вот спать… едва до кровати дошла и рухнула в нее, как в омут.

А на следующий день проснулась. И снова – от стука!

Открыла дверь и обнаружила у порога вчерашнюю гостью. Только на этот раз ее руки были заняты не ребенком, а корзиной. И лицо светилось счастьем. И была женщина не одна. Рядом с ней топтался мужик, обнимавший огромную тыкву. Под ее весом он пыхтел, кряхтел, и я боялась, как бы не развалился вовсе.

– Вот, госпожа колдовка, это вам за Анишку мою. Не побрезгуйте. Мы от всей души… – и с этими словами она протянула мне корзину.

В той оказалась снедь. Пироги, яйца, кринка молока, копченый окорок… Им я обрадовалась: в город идти не нужно за едой. А с тыквой – большущей, рыжей и бронебойной на ощупь – я понятия не имела, что делать. Закатила ее в трактир.

Но если я думала, что на этом все закончилось, то ошиблась. Это было только начало.

Горожане, разведав схему – сходить к ведьме, вылечить недуг магией, потом прийти в храм и замолить грехи у преподобного, – начали ей пользоваться! Благо не очень активно, с прыщами все же не бежали, побаивались… Лишь по крайней нужде.

А платили натурой, в основном снедью, но, бывало, и какую работу выполняли. Так у меня к зиме выросла поленница дров, стали чистыми пустая конюшня и дымоходы.

Но вот чего я никогда не просила, а мне каждый раз в благодарность несли, – это тыквы! Поверье у местных было, что это любимейшая ведьмина еда. Да и для моих темных непотребств она надобна. И ничего не могло убедить вудлендцев в обратном. Как по мне, им просто некому было сбагрить эти тыквы. И, пока не было меня, они передавали эту бахчовину друг другу по кругу. Подкидывали, как младенцев, на порог, предлагали любому пришлому… В общем, пытались всячески избавиться. Подозреваю, что в осеннюю пору одна тыква за месяц могла сменить до дюжины хозяев. И тут в Вудленде появилась несчастная черная ведьма…

К слову, приходили ко мне не только жители. Повадилась заглядывать и та самая лисица, которую я освободила из силков. Я ее порой подкармливала. А однажды посетовала, что она приходит только на подачки. Нет чтоб мышей половить, раз уж котом я не обзавелась. Лисица на это гордо фыркнула и ушла… чтобы появиться через день с пискухой в зубах. Так у меня завелась домашняя лиса. Хотя нет, полудомашняя…

С отцом же мы списывались раз в седмицу. Телепортационная шкатулка исправно доставляла его письма и отправляла мои. И оказалось, что с врагами у папы не все так просто. А это значило, что придется мне здесь зимовать…

И вот в один из дней, когда листья с деревьев уже почти облетели, а снег еще и не думал ложиться, в мою дверь в очередной раз постучали.

Я распахнула ее, готовясь озвучить обратный маршрут незваному гостю, если он не помирает. А если и помирает, то надо еще посмотреть от чего и как: может, проще добить.

Но, когда увидела на пороге высокого, плечистого воина, стало понятно: еще большой вопрос, кто из нас кого добьет.

– Вы ко мне? – уточнила я, приподняв бровь.

– Похоже, что к тебе, ведьма, – процедил пришлый блондин.