Ведьма, пришедшая с холода (сборник)

Дом опять рассмеялся. По-настоящему, от живота. Ударил по рулю.

— Я знал, что мне понравится Прага.

Гейб закрыл глаза и откинулся на сиденье.

— Все хорошо?

— Да. Просто голова побаливает.

Гейб вспомнил упражнения, которым учил его Алистер. Он концентрировался, фокусировался, тянулся внутрь. Дотягивался до безбилетника. Толкал его в плечо, как задремавшую подружку. «Проснись, соня. Хочешь ртути? Я знаю, где ты сможешь сделать сочный глоток». Подсветка багажника «москвича» управлялась простым ртутным выключателем: свет включался, когда при наклоне открытого багажника капля жидкого металла катилась вниз и связывала пару клемм. Гейб представил это. Безбилетник занервничал. «Вот так-то. Тебе ведь нравится этот вкусный металл…» На долю секунды он мог поклясться, что почувствовал, как ртуть плещется в стеклянной тубе, пытаясь скользнуть к нему, отчаянно мечтая слиться…

Дом ударил по тормозам. Машину занесло на булыжной мостовой.

— Гейб! Ответь уже.

Гейб открыл глаза. Они болели. Он чувствовал что-то теплое и влажное на лице. Из носа и глаз снова шла кровь. Он надеялся, что только из них. Кровь капала с подбородка и пачкала рубашку.

— Не беспокойся, — сказал он. — Это не заразно.

Дом достал платок.

— Да, отлично, но что это?

Гейб кашлянул. Кровь стекала по носоглотке и попадала в горло.

— Небольшой сувенир со службы в… — он едва не сказал «в Египте», — в джунглях. Появляется и исчезает.

Дом прищурился. Соображал, что он слышал про Гейба. Гейб помнил, как Дом заигрывал с секретаршами.

— Ты скрыл это от врачей. — Утверждение, не вопрос. Он многое разузнал и запомнил. Въедливый. Опасный.

— Да, — сказал Гейб.

Взглянул на платок. Импровизированная ложь — проклятье шпионского ремесла. Его мысли метались. В ложь охотнее всего верят, когда она — почти правда. Так что он издал свой лучший вздох — вздох человека, готового сознаться в самой мрачной тайне.

— Дом. Дело вот в чем. Никто про это не знает. Джош что-то подозревает, но я принял меры предосторожности. Фрэнк будет игнорировать это, но лишь до поры до времени. Если это попадет в мое досье, Лэнгли вернут меня в Штаты. Моей карьере придет конец.

Дом вытянул сигару из внутреннего кармана куртки. К облегчению Гейба, он только откусил от нее кончик, но не зажег в тесном «москвиче». Наконец сказал:

— Я могила. На данный момент. Но если я заподозрю, что это станет угрозой «Анхизу»…

— Не станет. Но я понимаю. Спасибо, Доминик.

Они пожали руки.

— Ладно. Что теперь?

Гейб подавил вздох.

— Забрось меня домой. — Он махнул платком. — Мне редко бывает так плохо. Но отлежусь — и пройдет.

Доминик вернул сигару в карман и снова завел дрожащий «москвич».

— Это можно, шеф.

— А ты-то думал, что уберечь меня от неприятностей — раз плюнуть.

***

Гейбу нужно было вернуться в квартиру, чтобы переодеться перед встречей с Таней. Если он заявится весь в крови, это привлечет лишнее внимание. Он задержался, чтобы у Дома, если тот решит его покараулить, создалось впечатление, что Гейб лег спать. Затем он выскользнул на улицу.

Он чувствовал себя особенно неловко, когда выходил. Чтобы успокоить Джоша и вернуть все на круги своя, пришлось постараться. Теперь ему приходится начинать все заново. Дом казался вполне ничего, а Гейб не часто давал такую характеристику первому встречному панибратствующему ура-патриоту. Но отныне Гейбу нужно держать с ним ухо востро. По крайней мере, пока он не избавится от безбилетника.

«Ты уже врешь своим коллегам о сотрудничестве с кагэбэшницей. Так когда же ты поймешь, что цена этого экзорцизма слишком высока?»

С древней крепости Вышеград открывался роскошный вид на Влтаву. Два одинаковых неоготических шпиля базилики Святых Петра и Павла возвышались почти на шестьдесят метров над рекой. Некоторые части замка ученые относят к Средневековью, а согласно местным легендам, именно на вершине этого холма пророчица Либуше увидела будущий город Прагу.

Гейб сбросил пальто перед Таборскими воротами, но все равно прошел под ними пыхтя и обливаясь потом. Это был долгий и крутой подъем. И он не закончился, когда Гейб вошел в Вышеград. Дома он сменил испачканную кровью рубашку, но и эта насквозь промокла от пота, когда он достиг богато украшенных ворот Леопольда. Дальше он двинулся мимо романской ротонды, подстриженных газонов, аккуратных белых зданий с красными черепичными крышами. Уютное местечко, даже зимой. Надо бы вернуться сюда летом, когда трава зазеленеет, а деревья покроются листвой. Он посмотрел на часы и прибавил шаг, стараясь не выглядеть так, будто куда-то опаздывает. Затем оставил позади три каменных обломка, известных как Чертова колонна, и наконец вошел на кладбище при базилике.

Бродя между могил, он пытался читать надписи, словно любопытный турист. Похоже, он много времени стал проводить в знаменитых некрополях. Дело в городе или в нем самом? Тут он заметил в галерее сотрудницу КГБ. Она стояла, заложив руки в карманы, и смотрела на могильную плиту.

И она была не одна. Ее приятельница, высокая брюнетка, держалась неподалеку, внимательно изучая надгробия, но отлично видела и Таню, и того, кто шел к ней. В пражском штабе ЦРУ имелось на нее досье: Надежда Федоровна Острохина. Надя.

Гейб замешкался. Он уже сообщил Фрэнку о недавнем контакте с Таней, и теперь требуется особая осторожность, раз придется писать об этой встрече отчет. Повторные контакты с одной и той же кагэбэшницей вызовут непонимание. Но встреча с двумя сотрудницами… И это только в шпионском деле. У Льда есть специальная баржа для таких, как он. Русские пришли сюда как шпионки, чтобы прищучить агента ЦРУ, или как ведьмы, желающие слопать волшебную пешку, или у них двойная цель?

Он повернул назад, сделал еще круг по кладбищу. Если у кагэбэшниц здесь еще сотрудники, он их не учуял. И все же он собирался отказаться от контакта. Отказался бы, но голос в голове помешал.

«Я могу снова стать прежним. Вернуть свою жизнь».

Его шаги эхом отдавались под сводами галереи. Как ни в чем не бывало он остановился перед мраморным бюстом. Таня положила розу на могилу Антонина Дворжака. Гейб узнал цветок, который оставил для нее на Карловом мосту, — тот заметно поистрепался. Она следила за ним краем глаза. Он слегка кивнул в сторону ее помощницы.

— А вы прямо две горошинки в стручке, — пробормотал он. Сотрудница КГБ нахмурилась. Но она была слишком упряма, чтобы признать, что не понимает фразу. — У нас есть поговорка: где двое, там третий — лишний.

— Очень жаль, — ответила она. Но бросила в Надину сторону не слишком дружелюбный взгляд.

«О, вот как. Тебе она тоже мешает. И как же сейчас обстоят дела в КГБ?»

И тут, заметая следы, она пояснила:

— Я не такая дура, чтобы встречаться с тобой наедине.

— Я тоже этому не рад, сладкая.

— Не я просила о встрече.

Он медленно приблизился к ней. Шепот пронесся по галерее. Гейб не знал, с чего начать.

— Мне нужна помощь.

Таня нахмурилась. Еще один голос произнес:

— Мы не занимаемся перебежчиками.

Он понял, что к ним присоединилась другая. Она опасна. Он вспомнил, как легко она обманула Джоша. Это была не простая маскировка в ту ночь, когда они следили за Таней и студенткой, — он уверен, что Надя использовала магию как приманку. Ее внезапность выбила его из равновесия.

Он выпалил:

— Во мне что-то сидит.

Его голос отозвался эхом. Несколько посетителей кладбища в тени базилики обернулись и посмотрели в его сторону. Три шпиона молча бродили среди могил национальных героев Чехии, пока не прошел этот неловкий момент.