Ведьма за бортом

Пламя одинокой свечки трепетало на сквозняке, озаряя столик и зеркало на нём. За распахнутым окном гомонили собирающиеся у костров кочевые, вдали уже звучали нестройные голоса барабанов. Муж, наверное, до сих пор с советом и Алдрэдом, решают, что делать с этой богами проклятой сделкой. Впрочем, если прямо сейчас сюда войдёт пожирающий и потребует отдать Мэй, совет и Алдрэд с радостью толкнут её в руки демона и поскорее покинут территорию Вальсии, пока у Орков не забрали корабли. Едва ли совет намерен возвращать их.

Огонёк дрогнул сильнее и Мэй застыла. Показалось? Повела рукой, усиливая сквозняк, и лёгкий порыв погасил свечу. На фоне более светлого оконного проёма возник тёмный силуэт, спрыгнул с подоконника на пол, выпрямился.

— Мэй?

Тоби? Зачем он пришёл? Конечно, понятно зачем, но неужели он действительно надеется, что она последует совету Шерессы? Да, в присутствии молодого человека возникает странное чувство волнения, но есть границы, за которые Мэй не допустит никого.

— Вход в мои покои находится с другой стороны, — напомнила устало.

— Здесь ближе, — отозвался Тоби и шагнул к столу.

— Ты был прав. Меня продали. Крисельду продали. И это сделал мой отец.

— Демон мог соврать.

— Нет. Он не врал. Рассказ Крисельды подтверждает его слова. И факты подтверждают, — если бы можно было обвинить во всём пожирающего… но не он подарил на её двадцатый день рождения морское путешествие. И не он заключил сделку с Алгерноном.

Тоби помолчал. Запах костров и еды щекотал нос, но есть не хотелось. Крисельда ещё не появлялась в покоях Мэй, очевидно, избегая госпожу, и Мэй не винила её. Ныне трудно представить, что принцесса крови, наследница Рейны, будет прислуживать девушке ниже по положению, дочери человека, продавшего её в рабство. Мэй могла бы приказать и Крисельда не посмела бы ослушаться, но…

— Думаешь, он вернётся? — спросил Тоби.

— Кто? Пожирающий?

— Твой брат.

Что известно Кристоферу? Если верить пожирающему, почти ничего. Кто-то должен рассказать брату правду… И он не отступится, он действительно может вернуться за ней. Демон сам сказал: «Раз ты предпочитаешь более благородные способы спасения». Возможно, он имел в виду её спасение братом…

Но едва Мэй покинет племя, Орков уничтожат.

Внезапно Тоби коснулся её плеча и, когда Мэй подняла на молодого человека глаза, сначала прижал палец к губам, затем указал на чуть дрожащие занавеси в ведущем во второй покой проёме.

Шорох. И шаги.

Мэй медленно встала из-за стола. Тоби подошёл к проёму, она последовала за ним. Тоби осторожно отодвинул одну занавеску, пытаясь осмотреть помещение, но Мэй решительно проскользнула мимо, щёлкнула пальцами, создавая шарик белого света. Тоненькая фигура в простом наряде вздрогнула, резко обернулась, вскинула руку, заслоняясь от озарившего покой света.

— Мэй, это могло быть опасно, — заметил Тоби, встав рядом.

— Я могу постоять за себя, — возразила Мэй и обратила взор на фигуру. — Эголь.

— Моя госпожа, — в голосе рабыни звучали неприятное удивление и растерянность, но она поспешно склонила голову, пряча выражение лица. — Я разбудила мою госпожу?

— Нет, я не спала.

Эголь бросила на Тоби понимающий взгляд и на мгновение Мэй смутилась. Она вышла из тёмной спальни в компании раба — что тут ещё можно предположить?

— Что ты здесь делала, одна и в потёмках? — спросил Тоби.

— Не твоё дело, пушечное мясо, — отрезала Эголь.

— Отвечай, — потребовала Мэй.

Жена вождя всегда ела в одиночестве в своих покоях и еду ей приносили Дшари или Эголь. В племени готовили на всех, не делая различий между старшими сыновьями и младшими, и, скорее всего, зелье подмешивали в готовое блюдо уже после того, как рабыня забирала порцию для госпожи.

Предают всегда те, кто стоят ближе других.

— Я хотела забрать посуду, — Эголь указала на поднос с нетронутым ужином, оставленный на низком столике.

— Ты её мыть, что ли, собиралась? — хмыкнул Тоби.

Мэй подошла к столику. Это не яд и бесполезно заставлять рабыню пробовать давно остывшее мясо.

— Почему же ты не зажгла сразу свет, а кралась в темноте, словно воровка? — собственный голос прозвучал равнодушно.

— Моя госпожа, я…

Мэй ударила девушку по щеке. Эголь вскрикнула, отшатнулась.

— Значит, твоими руками мой отец подмешивал мне противозачаточное зелье? Ты служишь ему? Отвечай немедленно, иначе тебя ждёт участь, которую Шересса сегодня прочила Крисельде! — Мэй замахнулась снова, но Тоби перехватил её за запястье.

— Тише. Может, это не она…

— Это она, я знаю. К тому же Дшари из кочевых и едва говорит на общем, а эту обменяли в каком-то приграничном городишке.

Эголь упала на колени, заливаясь слезами.

— Прошу, госпожа, не надо, не наказывайте меня… Я ничего не знаю о вашем отце, клянусь…

— Но ты добавляла мне зелье? — внутри клокотала бессильная ярость, билось желание даже не ударить — призвать стихию и испепелить на месте.

— Я не хотела, госпожа, клянусь… Я хотела отказаться, правда… Но она сказала, что зелье не причинит вам вреда… оно укрепит ваше здоровье, и вы скорее зачнете…

— Она? — повторил Тоби.

— Кто — она?

— В-ведьма… Пожалуйста, госпожа…

Слишком туманное определение. У многих старших сыновей были одарённые жёны, уровень низкий, но большего отцу и не требовалось. Пожирающий мог убить, а мог возвысить, и связь с вестральским корпусом обещала перспективы, не сравнимые с однообразным существованием супруги воина-кочевника.

— Имя!

— Я… я не могу… — рыдая, выдавила Эголь. — Она… накажет меня…

— А я нет? — Мэй позволила себе улыбнуться и крикнула на кочевом: — Воины!

— Нет, госпожа! — рабыня потянулась к госпоже, но Мэй брезгливо отступила.

— Заприте её на нижнем уровне, — велела Мэй двум воинам, охранявшим вход в её покои. — Возможно, ночь без воды и еды образумит её, а если это не прояснит её разум, то утром я напомню, что тоже ведьма и сила моя не сравнится с той, которую она покрывает.

Один воин схватил Эголь и выволок из покоя, другой вышел следом. Перемежающиеся рыданиями мольбы рабыни звенели в коридоре, и Мэй закрыла дверь.

— Не знаю, какие кары ты ей пообещала, но, по-моему, это слишком жестоко, — покачал головой Тоби. — Если бы ты предложила ей защиту, возможно, она заговорила бы охотнее.