Ведьма

— Ладно, нам пока другая комната нужна. Интересно, что там…

А там королевских размеров джакузи, на другой стороне — зеркало во всю стену и совершенно невообразимая столешница под ним с двумя раковинами. Под скольких человек, одновременно пожелавших освежиться, делался проект этой комнаты? За ширмой унитаз и биде.

— Офигеть… — шепчет Игорь.

— И здесь нам не будет тесно, — замечает Степан. Как думаешь, она… Знала?

— Нет, — раздаётся за спинами хриплый голос ведьмы, которая уже справилась со своими делами и поднялась вслед за ними с полным чайником и чашками. Она аккуратно поставила поднос на небольшой столик, включила воду в джакузи и, глядя на них полночными глазами, скомандовала, — быстренько в ванную! Нельзя переохлаждаться, а вы стоите, болтаете, замёрзшие! Поговорить можно и внутри.

Мужчины послушно начинают раздеваться. Игорь сначала помогает забраться в ванную Степану, потом опускается сам, жадно наблюдая за оголяющейся Ксенией. Последние дни она изменила своим трикотажным слипам, и теперь мужчины лицезреют её маленькую попку в совершенно бесстыдных трусиках-танго. Впрочем, они задерживаются на ней ненадолго. Ксения переступает через бортик ванной, позволяя мужчинам увидеть свою розовую манящую сердцевину, и усаживается между ними, нажимая какие-то кнопки на панели. Вода начинает пузыриться, и Степан в блаженстве стонет. Женщина разворачивается к столику, практически коснувшись кончиком груди лица Игоря. Разливает чай, а он, не сдержавшись, впивается в нежную вершинку. Ксения замирает, убирает кипяток от греха подальше и сосредотачивается на ласке. А он сосет, мнёт маленькие грудки. Степан также возбужден, но из-за своей спины он не настолько мобилен, как друг, и вынужден ограничиться обычным наблюдением и поглаживанием ведьминых ягодиц. До Игоря начинает доходить, в каком затруднительном положении оказался друг, и он, с трудом отрываясь от сладких сосочков, разворачивает любимую лицом к Степану.

— Дай Степе грудки поласкать. Смотри, какой он позабытый, позаброшенный.

Ксения поворачивается к Степану, перекидывает через него ногу, оседлав, прижимается своей сердцевиной к его толстой эрекции. Сзади неё, стоя на коленях, пристраивается Игорь, подхватывает снизу грудки руками и, буравя Степана взглядом из-за ведьминого плеча, предлагает:

— Ну же, Зима, смотри, какие сладкие… Что ты застыл, как неродной?

А у Степана крыша едет от дикого, ранее не испытанного желания. Набрасывается на ведьмину грудь, вбирает в рот практически полностью, и членом между раскрытых губок трется. Ксения судорожно насаживается на него и шипит, как кошка, от переполняющего желания. Тугая… После Игоря Степана принимать легче… А тут он первый успел, и так тесно… Степа рычит, вбиваясь в жаркое нутро, отрывая губы от женский груди. Запрокидывает голову в невозможном наслаждении, а Игорь тут же пользуется ситуацией, принимаясь за ласки острых вершинок. Мнёт их, сжимает пальцами, а сам членом между ягодичек скользит и затылок покусывает. Вокруг пенится и бурлит вода, Ксения скачет на толстом члене Степана, в то время, как Игорь остервенело трется между её ягодиц. Она кончает, выжимая соки одного мужчины, в то время как другой, помогая себе рукой, заливает её спину. Так порочно… И так прекрасно.

Затем, разморенные тёплой ванной и горячим сексом, они пьют успевший остыть чай и, с трудом добравшись до кровати, проваливаются в сон.

Глава 19

Разминку Степана прерывает появление довольного Игоря:

— Ведьма спрашивает, как гуся лучше запечь: с яблоками или с апельсинами?

Степан отрывается от упражнения и, пристально глядя на друга, задает неожиданный вопрос:

— Слабый, тебя действительно устраивает все, что происходит?

Игорь моментально меняется в лице. Да уж, у Степана прямо талант задавать идиотские вопросы.

— Меня, — подчеркивает Игорь, — все устраивает. А вот у тебя, я смотрю, сомнения имеются на этот счет.

— Что? Да нет у меня сомнений. Это я так… Просто интересуюсь, — потирает колючую макушку.

— Ну-ну, — хмыкает Игорь, — так что там с гусем? — И видя недоуменный взгляд друга, (видимо, тот совсем его не слушал), поясняет, — ну, гуся новогоднего с яблоками делать или апельсинами?

— Понятия не имею, никогда не ел ни того, ни другого. С яблоками, вроде, все готовят.

На том и порешили. По заданию Ксении нашпиговали гуся яблоками, натерли специями и под фольгой отправили томиться в духовку. Ближе к вечеру весь дом пропах ароматом готовящейся дичи и мандаринами, которые ведьма, с какого-то перепугу, поедала в угрожающих количествах. Как же не хотелось Игорю покидать разрумянившуюся от готовки любимую и ставший их общим дом! Но ему предстояло забрать в городе приготовленный для Ксении сюрприз. Поэтому, насочиняв с три короба о якобы возникшей в офисе проблеме, Игорь быстро смотался в город за ранее заказанным тортом и букетом. Результат стоил потраченных усилий! Искрящиеся счастьем ведьмины глаза, когда он с порога вручил ей букет, её растерянность, когда немногим позже мужчины внесли красивейший торт с тридцатью свечами и потребовали загадать желание! У неё никогда не было торта, ей никто не дарил цветов, она никогда не загадывала желание… Как много всяких “никогда”, которые, благодаря этим удивительным мужчинам, все-таки случились в её жизни. Вытерев полотенцем руки (они ошарашили её прямо в разгар сервировки новогоднего стола), не в силах удержать набегающие на глаза слезы, дрожащими губами задула свечи, пожелав, чтобы эти мужчины, давшие ей так много, всегда оставались рядом.

А потом было новогоднее застолье, к которому Ксения подошла с большим размахом — гулять, так гулять, бой курантов, праздничные телепередачи и неспешные разговоры “за жизнь”. Все, как и во многих других семьях — ничего особенного. Но так особенно для них троих, не знавших до этого обычных семейных радостей.

— Ксень, а почему ты с бабкой жила? — интересуется Степан, — родители твои где?

Ксения пожимает плечами, не отрывая взгляда от мигающих на елке огоньков.

— Моя мать отказалась от дара, отвергла свою суть. И поплатилась за это. Они погибли с отцом при пожаре, когда мне было три.

Странно, она смогла все рассказать без привычной горечи. Отпустило, что ли, наконец? Пригубила шипящее шампанское, расслабленно потираясь о руку Игоря.

— А мне было два, — раздается тихий голос любимого, — а Степан и вовсе семьи не знал. Он — отказник. Ты помнишь хоть что-то из того времени?

— Только аромат. Мама так пахла… — шепчет, — а ты? Ты помнишь?

— Абсолютно ничего. Все самые ранние воспоминания связаны исключительно со Степаном.

— А что значит — отказаться от дара? — подает голос Зима, — это как вообще?

— Мы рождаемся с силой, которую необходимо использовать. Кто как ей распоряжается. Кто во благо, кто во имя зла. Но отказаться от неё нельзя, точно так же, как и нельзя перекроить предначертанное. Это табу. Мать нарушила оба правила. Отказалась от дара и пыталась переиграть смерть. А старушка с косой таких игр не прощает.

В комнате воцарилось молчание.

— А ты можешь использовать силу и во имя зла? — нарушает молчание Степан, — я думал, ты либо хороший персонаж, либо плохой.

— Нет. Два начала живут в человеке. И это его выбор, которому из них посвятить свою жизнь. Иногда очень сложно контролировать свою темную сторону. Она вырывается на свободу, что означает — меня лучше не злить лишний раз, — полушутя, полусерьезно заканчивает свою мысль, приоткрывая правый глаз.

— Берём на заметку, — хохочет Степан.

А Ксения смотрит на него пристально, как будто знает что-то:

— Очень на это надеюсь, Степан.

— Ладно, что-то у нас разговор не новогодний совсем получается. Тратим время непонятно на что! А ведь уже можно открывать подарки, — вскакивает Игорь, потирая руки и прерывая возникшее между Степаном и Ксенией напряжение.

Женщина отрывает взгляд от Зимы и заинтересованно смотрит на Игоря. А он кивает под ёлку, где аккуратной горкой лежат красиво упакованные коробочки. Ксения задорно подхватывается:

— Давайте наперегонки! — а потом запнулась резко, стрельнула глазами в их сторону. Что они подумают о её ребячестве? И выдохнула тут же расслабленно, потому что не было в них и грамма осуждения. Только радость и предвкушение.

Ксения принялась за первую коробку. А в ней шарф шелковый известной фирмы, дальше — три комплекта белья разных оттенков, и нежный ведьмин румянец в благодарность. Оба мужчины, затаив дыхание, наблюдает, как женщина переходит к коробке со стеклянной ведьмочкой: