Ведьмак. Перекресток воронов

— И какое же, — прищурился Геральт, — предложение?

— Шесть вёрст. В полдень.

***

Время близилось к полудню, когда небо внезапно почернело от крыльев, наполнилось хлопаньем перьев и густым карканьем. С земли и с ветвей окрестных деревьев поднялись и улетели десятки, если не сотни чёрных птиц.

— Вороны, — вздохнул Геральт. — Столько воронов! Такого не бывает! Вороны не летают стаями! Никогда!

— Твоя правда, — согласился Хольт. — Столько воронов сразу — дело неслыханное, я и сам поражён. Без сомнения, мы столкнулись с чем-то необычным. Да и место, где мы находимся, тоже особенное. Если ты заметил.

— Перекрёсток, — Геральт огляделся. — Распутье дорог.

— Перекрёсток. Место символическое. Четыре дороги на четыре стороны света. Место выбора и решений. Которое тебе и предстоит принять, Геральт. Ведьмак Геральт.

Вороны уселись на верхние ветви деревьев. Каркали, разглядывая всадников.

— Три дороги из этих, включая нашу — это пути одинокого ведьмака, судьба, которую ты выбрал, когда отправился на большак из Каэр Морхена. Если пойдёшь по одной из них, если сделаешь такой выбор — мы расстанемся. Но если выберешь четвёртую, выслушаешь моё предложение.

Вороны каркали.

***

— Я, как ты, верно, заметил, немолод. Скажу больше — очень немолод. Ты бы удивился, насколько. Я также, что очевидно и не скроешь, калека. Мои дни ведьмачьей славы — уже песнь прошлого. Не выйду больше на большак с мечами, свет моих клинков, выражаясь поэтично, уже не рассеет тьму. Но тьма существует, чудовища по-прежнему бродят в ночи. Ты можешь противостоять им и побеждать их. Люди, которым угрожают чудовища, ждут твоей помощи.

— Верно, я тут разглагольствую, а ты ждёшь предложения. Вот оно: предлагаю тебе сотрудничество. Я был известен здесь в Каэдвене и поныне известен, никогда не жаловался на отсутствие заказов, и сейчас люди просят меня о помощи, которую я уже не могу им оказать. Но ты можешь. Я к тебе присмотрелся и говорю: стань моим преемником, Геральт. Вместо того чтобы голодным скитаться по дорогам, поселись у меня. Воспользуйся моей репутацией, и работы тебе хватит. А после дел будет куда вернуться. И где перезимовать. Я же... Меня порадует то, что кто-то продолжает моё дело. А также, не стану скрывать, что кто-то поможет мне прокормиться на старости лет.

— Не нужно решать прямо сейчас. Пока достаточно, если дальше поедешь не один, а со мной. Составишь компанию ещё немного. Согласен?

— Ну, даже не знаю... Согласен.

— Тогда в путь. Оставим этот перекрёсток воронам.

Вороны проводили их карканьем.

— Не обижайся, — Хольт обернулся в седле, — но я настаиваю, чтобы при мне ты изъяснялся более правильно. В особенности не говорил «зырить» и «ну чё».

Глава третья

Западная Мархия раскинулась по берегам реки Буины, с запада упираясь в Пустульские горы. Прежде маркграфы намеревались постоянно продвигать границу всё дальше на запад, однако затея эта пошла прахом — там уже обозначило свои восточные рубежи королевство Хенгфорс. Разгорелся спор, грозивший перерасти в кровопролитие. Хенгфорс, хоть и невелик был, имел могущественного покровителя в лице Ковира, так что маркграфам пришлось поджать хвост и согласиться на мир. Мир сей, заключённый в 1225 году от Возрождения и прозванный Холопольским, установил границу между двумя королевствами по речке Браа, тем самым окончательно определив западный рубеж Мархии как non plus ultra.

Болдуин Адовардо, «Новое описание королевства Каэдвен»

Глава третья

Как обычно, первыми их заметили кошки и дети. Кошек на окраине городка было видимо-невидимо — они неохотно уступали дорогу, отходя, оборачивались и шипели. Дети с плачем и воем разбегались по домам, побросав свои игрушки — в основном комья засохшей грязи.

Кроме кошек и детей, никто из жителей Спинхэма не обратил на въезжающих ведьмаков ни малейшего внимания. Будто всадники в чёрных плащах с мечами за спиной появлялись здесь так часто, что давно уже перестали вызывать любопытство.

Престон Хольт знал местность и понимал, в какой конюшне оставить лошадей. Дальше они пошли пешком по грязной улочке, распугивая очередных кошек и сопливых детей.

— Великий господин, — окликнула Геральта сидевшая под стеной нищенка с младенцем на коленях. — Великий господин, подайте грошик... На молочко для дитятки...

Прежде чем Хольт успел что-либо сделать, Геральт достал из кошелька и бросил бабе марку. Та рассыпалась в благодарностях. Хольт молчал шагов пятьдесят, потом остановился.

— Ты не великий господин, — процедил он, глядя Геральту в глаза. — Зато ты редкостный болван. За марку можно выкупить удой с дюжины коров. А тебе, как скоро убедишься, за убийство чудовища захотят заплатить немногим больше. Хотя убить чудовище — это потруднее будет, чем скулить о подаянии да скалить гнилые зубы. А ребёнок, небось, одолжен у подружки, что сидит сейчас в корчме и ждёт клиента — за полмарки отсосать в отхожем месте. Предупреждаю: не ходи больше по этой улочке, смеху будет, коли ты тут снова объявишься.

Геральту на миг захотелось возразить Хольту и огрызнуться, послать его подальше — мол, своим делом занимайся. Но он не стал. Как-то инстинктивно признал в Хольте старшего по званию, чуть ли не мастера. Может, потому что тот невероятно напоминал Весемира — манерами и речью. Внешне-то они сильно различались.

Впереди показались выбеленные известью колоннады храма, под которыми ютилась целая армия нищих — мужчин и женщин. Храм давно пустовал и был заброшен, но нищие всё сидели. И по привычке протягивали руки за подаянием.

Хольт предусмотрительно увёл Геральта на другую сторону улицы.

— Знаешь, почему нас называют ведьмаками? — спросил он. — Потому что мы дети ведьм.

— Да брось... — запнулся Геральт. — То есть, выдумал тоже. Ведьмаки от ведьм. Ну-ну.

— Может, тебе и смешно, но это чистая правда. Первые ведьмаки были детьми женщин с неконтролируемыми магическими способностями — ведьм. Они были не в своём уме и часто служили похотливым юнцам утехой. Детей, плоды таких утех, бросали. Или подкидывали. А из сиротских приютов и богаделен они, бывало, попадали в ведьмачьи школы.

— Да ну тебя... Выдумал. Не было такого.

— Было. Все мы, ведьмаки, произошли от слабоумных девок. Не смешно разве?

— Ничуть. Потому что всё было не так.

— Было-было. Только давно! Теперь у храмов ведьм не встретишь. Чародеи всех извели. Ха! Ничто не вечно под луной.

Чем ближе к рынку, тем становилось многолюднее. Для Геральта это было внове. Он не привык к толпе, чувствовал себя неуютно. Раздражал шум. Начинало не хватать воздуха, а вонь становилась всё невыносимее. Несло дымом, горелым жиром, гнилыми фруктами, навозом и чёрт знает, чем ещё.

На рынке пришлось протискиваться между рядами лотков сквозь толпу покупателей. И тут Геральта ждали сплошные открытия. А под конец — просто изумление. В жизни не думал, что существует столько ремёсел и такое множество товаров выставляется на продажу. И что находится столько желающих их купить. Ремни и кожаные изделия, глиняные горшки — глазурованные и простые, меховые шапки, полушубки, постолы, вышитые платки, медные сковороды, грабли, вилы, топорища — и крендели, крендели, крендели.

Хольт на все эти чудеса даже не взглянул. Но вдруг замер, не стал лезть дальше вглубь толпы и схватил Геральта за рукав.