Ведьмин дар

– Идиоты, – хмыкнула баба Люба, – кто им сказал такую чушь?

– Не знаю, – я пожала плечами, – может, кто-то из расколовшихся отступников. А может, архивные записи неправильно перевели со старославянского.

– Эф, – Илья посмотрел на меня в упор, – скажи без уверток: есть одержимость или нет?

Я покосилась на Аню и вздохнула:

– Это не одержимость. Это… наставничество. Да, есть. Некое подобие.

– Венька, подай стул, – «жаба» заметила, что я устала стоять.

– Спасибо, – я села на табуретку. – Я хотела рассказать эту легенду позже, на месте… В старину обучение отличалось от современного – школ Кругов. Ведьмы постигали мастерство владения «углём» у старшей рода – это первая ступень, контроль внутренней силы. А вторая ступень – изучение дара, который в те времена появлялся практически у всех ведьм, – преподавалась Верховными. Их было двенадцать: Великая шепчущая, Мудрая ведающая, Древняя зовущая, Вещая видящая, Праведная идущая, Вечная слышащая, Истовая помнящая, Обманчивая спящая, Верная помогающая, Искренняя хранящая, Светлая дарящая и Тёмная приводящая. Они отличались избирательностью, и в ученики к ним попадали самые из самых, но уж если Верховная бралась учить, то навсегда. Навсегда, – повторила я выразительно.

– И они по-прежнему приходят к потомкам самых-самых? – Аня смотрела на меня с таким священным трепетом и восторгом, точно я была одной из древних Верховных.

– Да. Они никуда после смерти не ушли. Первые Верховные остались в тонких слоях мира и по-прежнему учат тех, кого считают достойными знаний. Когда ты слышишь воду, то говорит с тобой именно Верховная – Великая шепчущая. И сразу скажу: изгнать её невозможно. Мёртвые стародавние ведьмы – это не какие-то бесы, они уходят лишь тогда, когда сами того хотят. Но наблюдатели отчего-то считают иначе. И каждую, на ком находят, как ты, Илюх, говоришь, следы касания, ждёт вот такая вот, – я указала тростью на багажник, – участь.

Аня сглотнула.

– Но можно уничтожить потомков, – добавила я. – Вырезать под корень всех, в ком есть спящий дар. У наблюдателей на каждую ныне живущую ведьму есть подробнейшая родословная, и они давно и целенаправленно отслеживают тех, в ком может проснуться дар. Собственно, стихийно он проявляется в любой ведьме, но в потомках учениц дар более сильный, более… ранний. А значит, и пользы от него больше. Тебя, Анюта, пасли давным-давно, но, видать, свободного заклинателя поблизости не нашлось. Или нашёлся, но слабенький. И на «опознание» повезли ко мне.

– К счастью, – тихо вставила баба Люба. – Бедное дитятко…

Повисло молчание. Аня с ужасом смотрела на мумию, «жаба» сочувственно и слезливо – на «дитятко», а Илья задумчиво – и явно что-то задумывая – на меня. И я предполагала, что именно он замыслил. Но делала вид, что тоже интересуюсь мумией. Да, если попросит – пожалуй, соглашусь. Четыре года на одном месте просидела – свихнусь же в приюте… Но прежде оповещу о своём положении начальство и поинтересуюсь его планами на мою персону. Вдруг дело, которое я начала, но не довела до конца, в связи с мумиями получит долгожданное продолжение.

Пока каждый занимался своими мыслями, я встала, подошла к мумии и аккуратно обернула вокруг ссохшейся руки цепочку-браслет. И мумия начала «обрастать» плотью: вернулись светлая кожа, бессмысленные серые глаза, русые с проседью волосы, одежда – длинная тёмная юбка, полосатый свитер, коричневый плащ.

Аня коротко всхлипнула и отвернулась. Узнала. А мне всё объяснил подмигнувший рыжим – «разбавленной кровью» – браслет.

– Знакомое лицо… – Илья снова склонился над телом. – Кажется, это ведьма из нашего Круга. Да, точно, левая рука Верховной. Пропала без вести с год назад.

– Её тетя, – дополнила я, кивнув на всхлипывающую шепчущую.

– Чёрт… – растерялся и расстроился приятель.

Я подковыляла к Ане и обняла её за плечи:

– Пойдём-ка отсюда. Пойдём-пойдём…

И на крыльце, проревевшись, ведьма-шепущая путано рассказала: как все гордились тётей – и как папа боялся, что если она оступится, именно его отправят «говорить» с сестрой; как она пропала, уехав исследовать логово подозрительно сгинувшей поднадзорной отступницы, где могла завестись хуфия; как они искали, как всё равно верили и не теряли надежды…

– Я н-не отдам её… н-на вещдоки, – закончила Аня воинственно, вытирая щёки. – Её п-похоронить надо. П-папе.

– Потом, – я заметила, что по ступеньке поползла одна моя посланница-«косичка». Следом – вторая, третья. А вот четвёртой не было. – Пора уходить. Илюх, – окликнула я, – если ты не передумал помочь нам с приютом, то заводись.

– А он кто? – очнулась моя подопечная.

– Свой. Достался в наследство от наставницы, – я встала, – вместе, кстати, с бабой Любой и прочими секретами, артефактами и планами. Илья – внук отступницы Удавки. Мы давно знакомы.

Анюта традиционно ойкнула и поспешила в дом за курткой. Я собрала свои вещи, но уйти сразу не получилось: баба Люба, зверски нахмурившись, заявила, что пять минут нам погоды не сделают, и если мы не возьмём с собой её стряпни, она не пустит нас больше на порог. Я расшифровала это как «помогу – трясина врагам народа обеспечена» и привалилась к стене, держа наготове открытый рюкзак.

– И дорога дальняя, и мужчина с вами, гораздый с голодухи сворачивать куда не попадя… – баба Люба набила под завязку мой рюкзак и вручила пакет. – Едете куда?

– На запад, – я надела рюкзак и послушно взяла тяжёлый пакет.

«Жаба» прищурилась сквозь дверь и улыбнулась:

– У вас час, дети. Через час вы должны гнать по трассе во весь дух. А по городу и окрестностям будет ни пройти ни проехать. Дитятко береги, поняла? Ну и в гости – всегда рада. Сама знаешь.

– Баб Люб, ты лучше всех, – я быстро чмокнула её в щеку и вышла из дома.

– Спасибо, – тихо добавила Аня и выскользнула за мной.

– Впереди сядешь, – предупредила я свою спутницу, ковыляя к воротам. – И ничего не бойся. Выберемся.

Она нервно съёжилась и судорожно вздохнула. А я вспомнила голос старухи-шепчущей и попросила. Ни к чему нам сейчас страхи, истерики и прочее стопорящее. Коли явилась и подставила – так пусть и дальше присматривает за выбранной.

«Рыжий шельмец» уже вырулил из гаража и ждал нас в машине. Проходя мимо багажника, Аня шмыгнула носом, и, пристёгиваясь, сдержанно всхлипывала. Илья, порывшись в бардачке, молча выдал ей упаковку салфеток, обернулся, убедившись, что я устроилась со всеми удобствами, посигналил на прощание, и мы поехали.

Пока медленно выбирались из городских колдобин, я перебрала всё амулетное, что распихала по карманам, и задумалась о четвёртой своей «змейке». Руки чесались срезать ещё пару косичек и оправить их в восточном направлении – по следам потеряшки, но… Если её уничтожили, то сделал это тот, кто хорошо разбирается в отступниках и знает меня лично. И понимает, что раз я жива, то девочка-шепчущая – и подавно. Только зря силу потрачу и повторно напомню о себе.

Эх, Анюта, кому же ты так не нужна-то? В общих чертах знаю, но – изловить бы сволочь да допросить…